Отвоёванный шанс (СИ) - Пристрем Иван - Страница 43

— Вселюбящий нихрена не даст. Оса в него верила, и что? Где она?

— Мора, мы все смертны, и это я тоже десять раз тебе говорил, — со вздохом произнёс Тауран. — Да, без неё жить будет больно и трудно. Но это не повод предавать Бога! И я верю, что ей там сейчас хорошо.

— Верь в кого хочешь и как хочешь…

— Спаситель всех любит. И тебя тоже, и твоих погибших…

— Этот мир переполнен болью. Где твой бог? Нет его тут! Ему без разницы!

— Мора, сколько раз тебе говорил — надо просто поверить.

— Не буду спорить, — Мора вздохнула, судорожно сглотнув. Потом молча развернулась и вышла наружу. Усевшись на большой валун, она предалась невесёлым думам. Как же ей надоело всё это… Все какого-то фига борются, выживают… Пытаются промывать мозги… Зачем, если в этом противном мире всё и всегда заканчивается плохо?

Побыть в одиночестве ей не удалось. Сзади кто-то подошёл.

— Чего надо? — прерывисто выдавила она. Не дают ни минуты одной побыть.

— Ничего, — ответил Маор, неслышно присаживаясь рядом. — Люблю закаты, они такие красивые… Особенно здесь.

Действительно, пейзаж был прекрасен. Дождь прекратился уже давно, и тучи разошлись, образуя большие бреши. Кроваво-красное заходящее солнце светило в просвет между облаками и горизонтом, озаряя всё ярко-рубиновым светом. Влага после дождя ещё не высохла, и свет звезды преломлялся в миллионах росинок. Из-за этого казалось, что вся равнина усыпана мельчайшими бриллиантами. Красным было всё: и вершины гор, и небо, и облака, и развалины за спиной. И даже тени были не синие, а какие-то сиренево-малиновые из-за бликов, которые отбрасывались облаками вниз.

— Как будто какой-то художник всё это рисовал, — заметил Маор.

— К чему ты клонишь?

— Ни к чему.

— Только вот не надо мне щас лапшу на уши вешать, как Тауран. Он иногда просто вкрай достаёт своими рассуждениями.

— У Таурана странная вера.

— Это точно…

— По их вере выходит, что бог сотворил мир с планетами и галактиками, населил её жизнью, заранее зная, что ничем хорошим это не кончится… И теперь все должны спасаться, причём странным образом — стоя в храмах и механически бубня молитву за молитвой.

— Да ладно с этим… Меня другое выбешивает! Вот у них есть Завет Спасителя, и в нём ясно сказано, что главное — это любовь к своему ближнему. И где эта любовь? Они превыше всего ставят правильность! Я как-то зашла в истиннославный храм в шортах — так меня прогнали оттуда, потому что, видите ли, я одета неправильно! Целая толпа это видела. И жрецы тоже. И ни один козёл не вступился.

— Наверное, это очень обидно было…

— Не представляешь, насколько. Это было после того, как я потеряла родителей. — Мора печально вздохнула. — Тогда я и решила окончательно, что бога нет.

— У нас всё по-другому… — заметил Маор.

— А как у вас?

— А ты не будешь ругаться, что я мозги тебе промываю?

— Нет. Я же сама вопрос задала.

— Ну… — Маор ненадолго задумался. — Представь огромную комнату, в которой есть учитель и очень много учеников. Учитель каждому даёт своё особенное задание. Некоторым он даёт самые обыкновенные задачи, другим — что-нибудь более необычное, иные вообще получают совершенно особые миссии. При этом всем разрешено общаться между собой. И он ходит и смотрит, кто что делает. Кому-то помогает найти верный путь, кого-то наказывает, если тот сознательно отклоняется. Если же он видит, что кто-то справился с заданием, он этого ученика выпускает…

Девушка задумалась и опустила голову. Она родилась и росла в истиннославной среде, поэтому такие мысли ей в голову не приходили. Просто в какой-то момент она решила для себя, что если бог есть — то это бесчувственное существо, которому безразличны скорби и страдания его рабов. А это значит, что и чтить его нет абсолютно никакого смысла. Зачем, если ему всё равно?

— У вас всё гораздо красивее. Но это всё равно не объясняет, почему в мире так много злодеев. Вот что они тут делают?

— Наверное, Учитель надеется, что они поймут свои ошибки и раскаются. Или оставляет их как дурной пример. Или как испытание для кого-то другого… Это невозможно знать, пути Учителя неисповедимы.

— Я думала, что если истиннославные долбанутые, то универсианцы — вообще идиоты. А оказывается, что у вас всё гораздо логичнее и интереснее… — Мора замолкла, уставившись на гаснущее небо.

Маор ничего не ответил.

— Мне кажется, или ты хочешь ещё что-то сказать? — спросил он после недолгого молчания.

Мора вздохнула и внимательно посмотрела на него. Маор не отвёл взгляд, и она смущённо опустила веки.

— Ты мне нравишься…

Маор прикрыл глаза некоторое время сидел молча. Потом произнёс:

— Прости, я не могу ответить взаимностью.

— Почему?

— Я уже выбрал себе жену.

— Вот как… И кто же это?

— Та, которую я потерял.

— А, понимаю. Прости, что напомнила.

— Ничего страшного.

Мора вздохнула и долго глядела в закат. Потом подобрала с земли небольшую веточку, повертела в руках, отшвырнула в сторону, молча встала и ушла.

Маор пару секунд смотрел ей вслед. Потом хотел что-то сказать, но передумал. Вздохнул и уставился в небо.

Солнце зашло, и уже воцарился синий вечерний сумрак. Только облака местами сохраняли пурпур уходящего дня. В воздухе иногда всё ещё порхала какая-то живность. В просвете между облаками на юго-западе появились две точки, которые быстро приближались…

Вскоре Врон и Оса приземлились рядом. Оба выглядели сильно уставшми и тяжело дышали — они явно очень торопились.

— Что? — спросил Маор обеспокоено.

Врон, проходя мимо, молча махнул рукой, приглашая следовать за собой. Они быстрым шагом направились к убежищу.

— Похоже, нам крышка, — с ходу произнёс он, заходя в комнату.

Трурнийцы дружно обернулись.

— Всё настолько плохо? — осведомился Тромонт.

— В деревне собралось около трёх сотен воинов. Из них почти сотня — наездники. Солдаты в хорошей кожаной броне, со щитами и копьями. Вот только я не разглядел, из чего наконечники сделаны.

— Вот молох! Надо было уходить раньше!

— Кто же знал, что у них союз с соседними племенами?

— Надо было предвидеть такую возможность…

— Нам вообще не было известно, что у них есть соседи!

— И за деревней нужно было постоянно следить.

— Хорлак следил и сразу сообщил обо всём. Это что-то поменяло?

— Тихо! — осадил Врон спорящих. — Мы допустили косяк. Возможно, он будет всем нам стоить жизни. Но это не повод ругаться. Мы должны думать, что делать дальше.

— Ждать, когда они придут сюда, и бесславно умереть в неравной битве, которую можно было бы избежать.

— Можно быстро собрать всё необходимое и уйти сейчас.

— У них звери очень чуткие… Меня издали вынюхали, — заметил Хорлак. — Хорошо, что их хозяева ничего не поняли. Но я там был один, и я был налегке, а если мы попрёмся все, да ещё и нагруженные — точно заметят.

— Согласен. Тем более, что у нас двое ещё от старых ран не совсем отошли. И Ася ещё очень слаба.

— Вот дерьмо…

— А если попробовать прорваться? Вырезать втихую один из постов и пробраться…

— Если хоть кто-то тревогу поднимет — дрындец нашей скрытности! И потом, у них чуткие ездовые животные. Которые, возможно, ещё и ищейками могут работать.

— Нас будет очень легко на реке перехватить.

— Это да… Я не подумал…

— Вот молох… Вшивый-плешивый… И что теперь делать?!

— У меня только одно предложение, спать! — сказал Тромонт. — Не знаю, как у вас, а у меня мозг по утрам лучше работает. Прорваться, скорее всего, не получится, а сидеть и в темноте что-то придумывать… смысла нет…

— Я одобряю эту мысль, — поддержал Тилон.

— А я — нет! — заявил Хорлак. — Я не могу спать в такой жестяной обстановке. Нам нужно немедленно что-то делать!

— У тебя есть план? — спросил его Врон.

— Можно попробовать разгрести завал в проходе и попытаться укрыться в подземном святилище древних… — неуверенно пробормотал он.