Полет бумеранга - Дроздов Николай Николаевич - Страница 11

Утром нас встречает яркое солнце. На дворе фермы множество птиц, и прежде всего бросаются в глаза прелестные мелкие голубые крапивники. Они скачут по траве и ветвям кустарников с мелодичным трещанием, похожим на голос длиннохвостых синиц. Здесь же — жёлтые медососы, обследующие садовые цветы. Особенно часто они присаживаются на розовые щётки боттл-браша. В переводе название этого австралийского кустарника означает «щётка для чистки бутылок». И действительно, соцветия очень похожи на этот предмет кухонного обихода.

Можно уловить и знакомые голоса с привычным для нашего уха музыкальным перебором — пролетает над головой стайка ярко-жёлтых щеглов.

— Может быть, хоть здесь ещё нет воробьёв? — спрашиваю я Питера. Увы, он показывает мне тут же самочку домового воробья, скачущую под кустом.

— Пока ещё здесь их немного, — добавляет Питер. — Видно, местные птицы не хотят пускать в свои сады этих непрошеных гостей.

После завтрака Питер выводит меня за пределы сада и показывает долину реки Саус-Вест. Здесь, на этом острове, есть и частные земли, такие, как его ферма, а есть и так называемые «земли короны», то есть условно принадлежащие королеве Великобритании.

Все большие поляны, которые видим мы с Питером, расчищены им и его отцом. На них собраны копны сена, пасутся овцы и коровы, а вдали видны два островка девственного леса, которые меня особенно заинтересовали. Питер рассказывает, что до их поселения здесь вся долина реки была покрыта хотя и низкорослым, но сплошным и густым эвкалиптовым лесом.

Отправляюсь в оставшиеся участки нетронутого эвкалиптового леса. Между деревьями, в подлеске, растут пальмообразные ксанторреи и колючий низкорослый кустарник. Для начала я переворачиваю обильный валежник. Этот обычный метод поиска почвенных животных сразу даёт богатый урожай. Попадаются большие жирные тараканы, кофейного цвета скорпионы с мощными клешнями. Под корягами и особенно под лепёшками коровьего помёта много дождевых червей. Здесь они удивительно проворные: если и не успевают нырнуть в норку, то, попав на ладонь, начинают прыгать, дёргая хвостом и головой во все стороны, и стараются спрыгнуть с руки.

Помимо мелких ящериц — сцинков удалось встретить и довольно крупного самца варана, который прятался под большим бревном. Сделав несколько снимков, я его отпустил, но варан не полез больше под корягу, а побежал в одну из своих нор. Там надёжнее, чем на временной «даче». У самой воды на берегу реки слышны из травы громкие голоса лягушек. Австралийцы называют их буллфрогс, то есть лягушки-быки. Голос у них действительно громкий, но совсем не похож на мычание быка. Замечаю, что голоса здешних лягушек-быков отличаются от тех, что пришлось слышать в окрестностях Канберры.

Птиц в лесу довольно много — это и стайки синих крапивников, и выводки попугаев розелл, и группы крикливых розовых какаду. На поле около леса кормятся желтолицые чибисы. Ходят они молча, но, взлетая, издают громкий резкий крик. Над долиной реки быстро пролетает выводок серых уток.

А с небольшого озерка снимается и скрывается за горизонтом белошейный баклан. Приятно видеть, что среди окружающих птиц преобладают местные виды. Завезённых из Европы довольно мало, но всё-таки опять около пасущихся овец замечаю небольшую стайку обыкновенных европейских скворцов.

Вернувшись к обеду, первым делом разбираю собранный материал. Коллеги с интересом просматривают найденных мною животных и, увидев чёрного паука, приходят в сильное волнение. Это паук атракс, укус которого может быть смертелен. Наряду с местным каракуртом атракс считается самым опасным из австралийских пауков. Я успокаиваю собеседников: любое животное я стараюсь поймать так, чтобы избежать неожиданного укуса. Заодно напоминаю им, что атракс — близкий родич южноамериканских пауков-птицеядов.

С наступлением темноты снова отправляемся на охоту за валлаби. Теперь мне уже доверено новое дело: я осветитель. Сижу на капоте с сильным фонарём в руках. Сегодняшнюю ночь мы полностью посвятили ловле валлаби и провели на пастбищах, лужайках, в зарослях кустарников около пяти часов. За это время нам удалось увидеть около ста двадцати валлаби, двадцать кистехвостых поссумов и восемь больших серых кенгуру. Охотились мы в основном за самками, потому что самцов раза в четыре больше и они легче подпускают. Поймали восемь самок и одного самца.

Пользуясь орудием осветителя — фонарём, я заодно изучаю, какого цвета и с какой силой горят глаза у различных животных, когда они попадают в луч фонаря. После небольшой практики можно отличать животных издалека по цвету горящих глаз. Так, у поссумов глаза горят гораздо ярче, чем у валлаби. Хотя поссумы и древесные животные, но по ночам нередко спускаются на землю. И именно здесь мы часто застаём их. Увидев опасность, поссум бежит на всех четырёх лапах, как бы стелется по траве, и, достигнув опушки, быстро взбирается на ближайшее дерево. На бегу хорошо виден его тёмный пушистый хвост. Недаром этого крупного сумчатого зверька зовут кистехвостым поссумом. По цвету глаз можно отличить и кенгуру от валлаби. Однажды в свет фонаря попало мелкое животное с какими-то очень яркими глазами. Я уже обрадовался, думая, что удалось увидеть новый вид сумчатых, но при ближайшем рассмотрении это яркоглазое животное оказалось одичавшей домашней кошкой.

Перед рассветом, около пяти часов утра, мы едем в аэропорт, где помещаем отловленных животных в специальные картонные коробки, которые утренним рейсом будут отправлены в Канберру. Таким образом, животные уже сегодня попадут в хорошие условия и будут содержаться в вольерах до нашего возвращения.

Следующей ночью я побродил в одиночку по лесу. Странное ощущение — здесь нет ни одного животного, которое могло бы напасть на человека, видя в нём возможную жертву. Ведь .где бы мы ни были — на Дальнем Востоке, в Индии, в Африке или в Европе, везде есть возможность встретить ночью леопарда, льва, тигра, медведя или волка. Все это крупные хищники, достаточно опасные для человека. Здесь же хищников в обиходном понимании просто нет. В то же время здесь нет древних хищных пресмыкающихся, которые вымерли ещё в меловой период. Это как бы переходный период между господством крупных хищных пресмыкающихся и хищных млекопитающих.

Сегодняшняя ночная ловля обещает быть «урожайной». Мы осваиваем новые районы. Действительно, к девяти часам вечера уже поймано девять штук. Со вчерашнего дня мы разработали новую методику: Хью ведёт машину не прямо на валлаби, а сбоку — слева или справа, постепенно заворачивая. Таким образом он останавливает животное. Валлаби замирает на месте, думая, что машина проедет мимо. Именно в этот момент Мэрилин, стоящая на подножке, накрывает животное сачком, не сходя на землю. Затем, выхватив животное за хвост из сачка, она профессиональным жестом нащупывает сумку у животного. Изредка происходит и небольшой конфуз, когда кажется, что мы гнались за самкой, а при проверке сумки не обнаруживается.

Если взрослые самцы и самки хорошо различаются, то молодые самцы иногда оказываются очень похожими на самок. Как только животное попадает в луч фонаря и кто-нибудь первый восклицает: «Это парень», фонарь сразу переводят на другую особь. Если же определяют: «Это девица», то начинается погоня. Ловим мы в основном самок. Самцов нам нужно немного, всего около десяти процентов.

Я спрашиваю Питера, давно ли отлавливают здесь валлаби для научных целей. Оказывается, уже три года. За это время добыто около пятисот животных. Естественно, что отлов мог стать основной причиной преобладания самцов в местных популяциях, так как вылавливали в основном самок.

Иногда в луч фонаря попадает куртина травы или сухой пенёк, очень похожие на валлаби. Приблизившись и убедившись, что это не животное, кто-нибудь восклицает: «А это трава валлаби» или «Бревно валлаби».

При новой методике ловли, с заездом сбоку, мне, стоящему на левой подножке, ничего не достаётся. Дело в том, что Хью лучше видит справа, так как слева ему загораживает поле зрения Джон, поэтому он «подаёт» животных в основном на сачок Мэрилин. Заметив, что я начал скучать без добычи, Мэрилин предлагает мне поменяться местами. Становлюсь на правую подножку и вскоре ловлю своего первого валлаби самостоятельно. Хью, выхватив его из моего сачка, восклицает: «Русский валлаби».