Будет кровь (СИ) - Сапожников Борис Владимирович - Страница 17

Не станет Строцци — уйдёт общий враг, объединяющий многих, и тогда у Эстебана будет шанс нанести удар.

От этих мыслей его отвлекло появление окровавленного бойца — крепкий полуорк, прежде выходивший сухим из воды множества передряг, щеголял перемотанной рукавом рубашки головой и повязками на левой руке, сочащимися кровью.

— Засада, — выдал он, опершись на стол Эстебана и Рамона, кровь начала капать на столешницу, скапливайся между толстыми, как сосиски, пальцами полуорка. — На углу Мёртвых ревнивцев, у магазина Хэммета. Все убиты, кроме меня.

— Строцци сумели собрать достаточно сил, чтобы перебить твою пятёрку? — удивился Эстебан.

— Там стоял «Болт», мы не обратили внимания на него — авто и авто, — начал оправдываться полуорк, — а потом из-за него по нам лупанули из картечницы. Минуты не прошло, как мои парни были мертвы. Я схлопотал две пули: в голову и плечо.

— Вижу, куда тебя ранили, — отмахнулся Рамон. — Хватит заливать стол кровью, проваливай к доку, пускай он тебя залатает.

— Картечница? — удивился Эстебан. — Серьёзно? Он мог бы придумать оправдание получше.

Дожидаться, пока полуорк отойдёт подальше, он счёл лишним.

— Вполне возможно, — пожал плечами Рамон. — Тут много всякого припрятано с таких времён, что и не упомнишь.

Они снова вернулись к пиву и острой колбасе. Ненадолго.

Следующие мрачные известия принесли бойцы потрёпанной пятёрки, вернувшиеся в гостиницу с докладом и за патронами к пистолетам с дробовиками. Боеприпасы и оружие из усадьбы Рамон велел складывать здесь, чтобы всякий мог легко пополнить их запас или сменить потерянные или испорченные в схватке дробовики и пистолеты.

— На перекрёстке Миллера перебили пятёрку Тощего, — доложил крепкий парень, в чьих жилах текла кровь гномов, хотя вряд ли больше четверти, скорее шестая часть. — Мы прижали одного из тамошних обитателей, они говорят, что посреди перекрёстка был припаркован «Болт». Когда парни Тощего подошли его проверить, оттуда их расстреляли из пистолет-пулемёта. Двое клянутся всеми святыми, что видели Гильермо Строцци.

Рамон кивнул, давая понять, что услышал их, и махнул рукой, отпуская.

— Вполне в его духе, — заметил Эстебан. — Носится по городу со своими телохранителями и кусает нас, где может.

Рамон глянул на него, прищурившись, и Эстебан понял: ничего хорошего его не ждёт.

— Найди этот «Болт», племяш, — велел Рамон Рохо, — и принеси мне голову Гильермо Строцци.

Эстебан понял, что дядя отправляет его на верную смерть, но отказаться не мог — урон бандитской чести был бы слишком велик. После такого за ним никто из людей покойного дона Мигеля точно не пойдёт, а значит, придётся идти на риск. Смертельный риск.

VII

Всё же бандиты остаются бандитами — и даже одного профессионала, вроде меня, вполне хватило, чтобы перебить многих из них. Они толпой подбирались к «Болту», который я бросал на видном месте, становясь идеальной мишенью. К счастью, багажа у миссис Уэлдон с собой почти не было, больше всего места занимал саквояж с деньгами, и мы со стариком, хозяином фермы, сумели засунуть в багажник автомобиля картечницу. От противопехотного щита и лафета пришлось отказаться, а потому я либо пристраивал её на капот «Болта», либо заранее занимал позицию в стороне.

На моей совести было уже полтора десятка покойников и вдвое больше раненных, прежде чем за мной начали охотиться всерьёз. Но и тогда не скажу, что было так уже сложно разбираться с бандитами — простейшие приёмы и уловки, на которые никто на фронте не купился бы, срабатывали идеально.

Бойцы Рохо продолжали бросаться к автомобилю неорганизованными группами. Распахивали дверцы, совали головы в салон. А потом толпились вокруг «Болта», будто стадо баранов. Две пятёрки таких охотников я выкосил из картечницы, прежде чем хоть кто-то из них сумел понять, что происходит и откуда в них летят пули. И ведь у меня был не лёгкий «Манн», наводивший ужас на фронты в конце войны, и даже не проверенный временем «Мартель», а древний монстр, которому место в музее. Да, за ним хорошо ухаживали, да, старик, служивший техником, доработал его, однако до современных пулемётов картечница не дотягивала и очень сильно. И всё равно я косил из неё бандитов Рохо.

А ещё я таскал в автомобиле труп Гильермо Строцци, и по городу пошёл слух, что глава исталийской семьи жив и именно он косит людей Рохо. Это заставило немногих оставшихся в Отравиле бойцов Строцци сплотиться, дать отпор превосходящему числом врагу, и теперь они тоже искали на улицах неприметный даже в таком захолустье «Болт».

Однако всему рано или поздно приходит конец — и на меня открыли охоту профессионалы. Конечно, среди бойцов Рохо были те, кто прошёл войну, несмотря на общую неприязнь между ветеранами и преступниками. Многие так и не сумели найти себя в мирной жизни, а отправляться в Афру или на вечно бушующий гражданскими войнами восток не желали. Вот и примыкали к разного рода бандитским группировкам, чьи лидеры ценили их, но редко давали объединяться в команды. Ведь такая команда вполне может решить, что ей не нужен никакой лидер, а власть лучше всего держать в своих руках.

И всё же кто-то в семье Рохо решил, что лучше рискнуть сейчас, чем потерять большую часть людей от моих действий. А может, Рамону кто-то подбросил эту идею, и теперь за мной гонялись не простые бандиты, а бывшие солдаты. Вроде меня.

Неладное я почуял, когда к автомобилю, который припарковал на сей раз у единственного в Отравиле фотоателье, называвшегося «Ночные снимки», короткими перебежками подобрались двое крепышей с дробовиками. Других бойцов Рохо я пока не заметил, и это заставило напрячься. Патроны к картечнице давно закончились, и я сидел в автомобиле рядом с начинающим уже пованивать на ночной жаре трупом Гильермо Строцци. У «Принудителей» боеприпасов оставалось вполне достаточно: каждый из телохранителей Строцци нёс с собой по два запасных барабанных магазина, так что я мог позволить себе стрелять из пистолет-пулемётов длинными очередями.

Как только один из разведчиков — а никем другим эта парочка быть не могла — распахнул дверцу «Болта», оттуда вывалилось тело Гильермо Строцци. Не в первый раз. Боец вскинул «майзер», но стрелять сразу не стал. Толкнул ногой голову мёртвого исталийца, чтобы увидеть лицо. Второй не сводил стволов дробовика с окон «Болта» — одного выстрела вполне хватит, чтобы нашпиговать всё внутри крупной картечью. Даже мне в нательной броне не поздоровится.

— Это ж дохлый дон Строцци, — заявил первый разведчик. — Дерьмо, ну и воняет же он!

— Проверь салон, — бросил второй, не опуская дробовика, — не сам же он сюда приехал.

Первый бандит сунулся внутрь и увидел меня, но прежде чем он успел подать сигнал, я начал действовать. Рывком я буквально вытолкнул себя с водительского сидения, и мы вместе с бандитом покатились по пыльной земле. Коротко протрещал «Принудитель», срезав бойца Рохо с дробовиком, а после я обеими руками вцепился в предплечье первого бандита. Мы боролись на земле, почти не двигаясь, пытаясь передавить противника, направив ствол «майзера» во вражескую грудь. И я оказался сильнее — грянул выстрел, и бандит обмяк, пуля пробила его навылет, отправив на тот свет в считанные мгновения.

Я сбросил с себя труп, подхватил с земли «Принудитель», надеясь, что пыльная ванна не сильно повредила пистолет-пулемёту. И тогда-то увидел остальных: бойцы Рохо во главе с высоким парнем, одетым в щегольскую белую рубашку с кружевными манжетами и чёрный кожаный жилет, быстрым шагом выходили на улицу, целясь в мою сторону из пистолетов и дробовиков. Я дал по ним длинную очередь, расстреляв весь магазин — «Принудитель» дёргался в руках, поливая свинцом пыльные улицы Отравиля. Когда же раздался характерный звонкий щелчок затвора, я снова отшвырнул оружие и бросился к фотоателье, расположенному на первом этаже доходного дома. В спину мне неслись проклятья, пули и картечь. Но к счастью лишь ругань добралась до меня, пригнувшие голову после длинной очереди бойцы меткостью похвастаться не могли.