Очень прекрасный принц (СИ) - Чернышова Алиса - Страница 89

— Опасные слова, Аджава, — ответил дядя ровно. — О чём же таком ты хочешь поговорить со мной, что не садишься за мой стол? 

Аджава прицокнул языком:

— Ты, Джума, важный стал человек. Приходить страшно! Да только законов чести для тебя никто не отменял. И для детей твоих. 

Дядя нахмурился:

— О чём ты?

— Я, как честный человек, сговорил свою дочь за твоего птенца. К свадьбе потихоньку готовился. И тут он назад начал сдавать; нехорошо, не по-людски, но я это проглотил. Только вот мальчишке твоему мало было мою Акиву унизить. Он её ещё и обманом к себе заманил и соблазнил. Так вот я тебе и говорю, Джума: или пусть твой птенец женится на моей дочери, или быть кровной вражде. 

Вот это, что говорится, приплыли. 

Дядя нахмурился. 

— Лисси, — позвал он. — Мой ученик был с Буджо в мастерской. Проверь, там ли он, и позови сюда. А сама поднимись, пожалуйста, к себе: нам надо это между собой обсудить. 

— Всё верно, — сказал Аджава важно. — Нечего дочерям слушать такие разговоры! Даже если они певички. 

Ну-ну… Сцепив зубы, я решительно направилась в сторону мастерской, где Бэн с папой увлечённо возились с новой музыкальной шкатулкой. 

— Бэн, — позвала я. — Прошу, скажи мне, что у тебя ничего не было с дочкой Аджавы. 

Он с неохотой оторвался от артефакта и удивлённо посмотрел на меня:

— Нет, — сказал он, — ничего.

— Совсем-совсем? — уточнила я с надеждой.

Бэн поморщился. 

— Ты о том случае, когда она пришла ко мне, да? Ну, может, поцеловались пару раз. Она меня поцеловала, если что. Просто пришла в нашу вторую мастерскую, когда я там работал, села ко мне на колени с сказала, что хочет, чтобы наш брак состоялся.

Вот же гадство!

— А ты что? 

— А что — я? Отстранил её, попытался выгнать, но она не уходила. Плакала, говорила, отец будет её ругать, если она так рано вернётся. Ну я и не стал выгонять: посадил на стул у себя в мастерской, приготовил ей чаю, дал послушать новые мелодии… Мне стало её жаль. Я… в общем, я вспомнил Дайяну. Как её… Не важно, — он сжал кулаки и отвернулся. — Просто я много думал и понял, как иногда девушке бывает тяжело отказать родителям. Вот и всё. А в чём проблема-то?

Я вздохнула.

Неоднозначная, однако, ситуация. 

— Там пришёл Аджава, требует, чтобы ты женился на его дочери. Дескать, ты её соблазнил.

— Что?! — он был искренне возмущён. — Какой Бездны?!

— Бэн. Иди наверх, но не кричи и не злись. Позволь говорить дяде, сам отвечай только по существу. Не ври, всё равно бессмысленно. Понял меня?  

— Понял, — Бэн зло тряхнул головой. — Но это всё какой-то бред! Надо разобраться в этой дурацкой ситуации. Я же сказал ей, что не собираюсь на ней жениться!

Он вышел, сердито хлопнув звуконепроницаемой дверью. 

Мы с папой Буджо переглянулись. 

— Плохо дело, — сказал он. — Если дело дойдёт до клятв, Аджава наверняка задаст вопрос вроде “Случилось ли между вами что-то?” или “Прикоснулся ли ты к ней?”. Ещё и обнаружится какой-то свидетель (наверняка почтенный человек), который подтвердит, что девушка долго была у парня. И всё, картинка сложилась. Мне приходилось наблюдать такие трюки и раньше, увы. 

Я сдавленно простонала. 

— Как же он так влип-то, а? 

Папа грустно покачал головой:

— А откуда мальчишке, выросшему в драконьей стране, знать такие тонкости? Драконы сами, как известно, сторонники свободной любви, их культура воспевает чувственность и не видит в интимных связях ничего преступного. Понятно, что и нравы в Империи вполне свободные. Мальчик мыслит, как имперец; или как коренной вел-лерец. Но на деле ситуация может стать намного сложнее…

Я вздохнула, слабо улыбнулась папе и пошла наверх. Мне надо было оказаться рядом с ребёнком, подумать немного. Когда я проходила мимо комнаты, услышала голос Аджавы: “Как можешь обвинять мою дочь?! Скажи, что не сватался к ней. Скажи, что не прикасался к ней, не обнимал, не целовал! Поклянись! А если не можешь, то и не говори, что женщина тебе виновата!”

Вздохнув, я покачала головой и поднялась в свою комнату. 

— Какой же ужасный день, — прошептала я, упав на кровать.  

Щёку мою обдало морозом. Я удивлённо обернулась и увидела, что лёд на стене сложился в надпись: “Алиссия?”

53

Я могла бы усомниться в том, кто сейчас со мной говорит, но прикосновение знакомой магии расставило все точки. 

— Или? — выдохнула я удивлённо. 

“Да, он самый. И да, я многого ожидал, но не надписей на стенах. Как ты это делаешь?”

О, так у него тоже…

— Знаешь, не уверена, что это вот прямо я. 

“Ребёнок? Это может быть не очень хорошо. Если он в утробе…”

— Он уже в яйце.

“О… и какое оно?”

— Красивое. Светится, покрыто льдом, окружено магической энергией. Внутри можно разглядеть контуры малыша.

Разговор двух идиотов, правда. 

“Скоро и я это увижу. А у меня будет возможность с ним общаться? Он ведь до пяти лет не сможет превращаться в человека. Значит ли это, что связь с ним будет только у тебя?”

— Нет, конечно! — удивилась я. — С чего ты взял эту ерунду про пять лет?!

“У драконов, если детёныш вырос в яйце, человеческий облик он получает не раньше, чем через пять лет.”

— У селенити иначе, — вздохнула я. — Ребёнок сможет принимать человеческий облик с первых дней. Яйцо нужно только для того, чтобы ребёнок в утробе не выпил из матери все силы. Мы же энерговампиры, как ни крути. То время, что он был внутри меня, мне тяжело далось. Если бы не помощь Мория…

Я запнулась, удивлённая накатившей на меня злостью. Вроде как даже не моей. На грани сознания замаячила мысль, что я что-то вот совсем не то сказала. 

“Ну конечно, — надпись на стене была буквально пронизана ехидством. — Я очень счастлив теперь это узнать. Он покупает тебе дом… Точнее, его стряпчая нагло уводит дом посреди торгов. А теперь я узнаю, что он подпитывает моего ребёнка. О котором я даже понятия не имел. Как это всё мило! Что ещё я должен знать о ваших отношениях?”

Н-да. Но тут, кажется, я сама дала маху. 

— Вся наша связь заключается в том, что я однажды свалилась ему на голову, — сказала я примиртельно. — Вот и всё. А помогает он мне, потому что мы друзья. 

“Ты это серьёзно? Морий Бакарийский — опасное существо, коварный игрок, который бросил вызов драконам. Уверен, у него есть на тебя далекоидущие планы!”

Э-э… Это Глубоководный-то у нас — коварный игрок?! Что за странные идеи?!

— Всё не так, — сказала я. — Вот вообще не! Он очень простой фомор. Ему наплевать на все эти ваши политические игры, он просто хочет поддержать других фоморов!

“Ты или морочишь мне голову, или глупее, чем я думал!”

Правда?

— Кто бы говорил, мистер семь-миллионов-за-особняк!

“Я заплачу и больше за особняк, на который променяли меня!”

Да что ты будешь делать?! 

Мне отчаянно хотелось превратиться в фомору и запустить в стену ртутными иглами, разрушая лёд. Но я вспомнила разговор с тётей Ленной и… не стала.

— Не складывается у нас с общением, — вместо того сказала я тихо. — Не знаю, как мы дальше будем парой. 

На стене долго не появлялось надписей. Я уж решила, что разговор окончен, когда он всё же отозвался.

“Прости. Ты права, мы ходим по кругу, и это неуместно. Давай попробуем начать этот разговор с самого начала. Чем этот день так плох? Тебе не хватает энергии? Или дело в тавельнских писаках? Если волнуешься из-за газет, то забудь. Наши уже над этим работают.”

— И как они могут это сделать? Газеты уже написали такое, и…

“Общественное мнение переменчиво, милая. Им бывает поразительно легко манипулировать — если не доводить до края, конечно. И я тебя уверяю: уже завтра о нас будут говорить, как о самой красивой истории любви.”

Меня посетили смутные сомнения:

— Как было с Марджаной Лофф?

“Именно. Так что не позволяй им испортить твой день.”