Тридцать дней до развода (СИ) - Хаан Ашира - Страница 24

— Чай! — твердо ответила я и… не угадала. К чаю кроме моих конфет и «цветаевского» пирога были еще булочки с сыром, расстегай с рыбой и беляши. Чтобы ребенок, то есть я, точно не дай бог не похудел.

Устроились мы в моей бывшей комнате, которую теперь занимала бабушка. Она давно не вставала с высокой кровати, заваленной горой подушек, так что теперь посиделки были всегда у нее.

— Думаешь, я не знаю, что ты у Светки Мухоморовой поселилась? — проворчала бабушка, поедая мои конфеты под неодобрительным взглядом мамы. В утешение я налегала на беляши. — У нас тут своя шпионская сеть, дорогая моя! Далеко без пригляда не уйдешь!

— Ну ладно, ладно…

— Да все знают. — Мама махнула рукой. — Мне пять раз доложили, что ты с богатыми дамочками теперь веселишься.

— Я теперь с ними работаю, мам.

— Вот и работай! — веско сказала бабушка. — А дружи с нормальными. Светку твою все знают, поскакушка она нехорошая. Не водись с ней.

— Ну баб, я уже не в третьем классе, — поморщилась я. — Да и я не такая приличная девочка, как тебе кажется.

— Ты про того своего женатика московского? — отмахнулась мама. — Да брось, дело молодое. Не ты первая, не ты последняя.

— Хороший мужчина в тридцать свободным быть не может, — поддакнула бабушка.

— На что вы меня толкаете… — пробормотала я, нервно отпивая несколько глотков чая.

— Дашунь. — Мама погладила меня по плечу. — Ты ведь наша хорошая умная девочка. Если твоя совесть тебе что-то позволяет — то мы тем более поддержим.

— Хорошо… — тихонько сказала я.

Уж моя-то совесть всегда на страже.

— А если что — и ребеночка примем, — невозмутимо добавила бабушка. — Где бы корова ни гуляла, а телята наши будут!

— Ой… — Я прижала ладони к щекам. — Все, хватит! Так черт знает до чего договоримся!

Мама с бабушкой рассмеялись, переглядываясь. А я так и не поняла: они меня утешали из-за брошенного в Москве Валентина или догадывались про Богдана?

Мы перевели тему на более безопасную, заболтались о ерунде и засиделись так допоздна, что я спохватилась, когда бабушка уже начала задремывать.

— Ой, мне же пора! Завтра на работу, между прочим.

— Всем на работу-у-у-у… — зевнула и потянулась мама. — Пирогов положить тебе? Позавтракаешь, пообедаешь.

— И поужинаю! — подхватила я, глядя, как она упаковывает увесистый сверток.

Так мы с этим свертком и отправились в темный лес. Только не к бабушке, а от бабушки.

Шутки шутками, а было уже и правда поздновато, на улицах почти не осталось прохожих, а фонари, видимо, ради экономии горели через один. В ушах завывал все тот же безумный весенний ветер, но звучал он теперь куда как тревожнее. Голые деревья размахивали ветвями, шумя где-то там, в вышине, а мне довольно скоро стало неуютно.

В Москве в такое время, бывало, еще дети на площадках кидались песком под фонарями, а тут… Только я и тени.

И некоторые тени двигались как-то очень уж целенаправленно следом за мной. Или мне просто так казалось?

Я ускорила шаг, прижимая к себе пирожки, и их домашнее тепло чуть-чуть меня успокоило. Разве может кто-то напасть на девушку, у которой с собой мамины пирожки? Это буквально защита любовью, как в «Гарри Поттере»!

Правда, Красную Шапочку погубила именно домашняя выпечка…

На темной аллее, где не горел ни один фонарь, тени, соответственно, тоже пропали. Зато стали слышны шаги. И они приближались.

Вот тут мне стало по-настоящему страшно! Я рванула вперед и практически бегом выскочила к ярко-освещенной круглосуточной «стекляшке», где продавали сигареты и даже тайком алкоголь после одиннадцати вечера. Заскочив в магазин, я стала всматриваться сквозь витрину: так шел за мной кто-то или это мой страх сыграл злую шутку? Показалось — или все же мелькнул силуэт на фоне кустов?

До Светкиного дома было еще минут десять пешком — мимо пустыря. Зато буквально за углом жил Богдан. Эту идею мне подкинуло коварное сердце, не иначе. Я ведь не могу поймать его на слове и попросить сейчас помощи? Вытащить из уютных тапочек женатого человека? Может, он с Аллой как раз мирится!

 Я поколебалась. Даже вышла из звякнувшей колокольчиком двери и, сощурившись, вгляделась во тьму. Идти туда было невозможно. Но не сидеть тут до утра, серьезно?

Вздохнув, я нажала на вызов.

— Даша? — В голосе Богдана в равных пропорциях смешиваются удивление, надежда и беспокойство.

— Ты… говорил… — задыхаюсь я в трубку. — Что… если какая-то помощь…

Сама не знаю, как выразить эту дурацкую и неуместную просьбу.

— Где ты? — спрашивает он.

— У… магазина. Где… — Я оглядываюсь. — Ромашка? На вывеске.

— Ага, жди.

Он появляется буквально минуты через три. В спортивных штанах и куртке поверх футболки. Подхватывает меня под руку — молча, молча! — и мир вдруг разом становится не таким уж опасным. Наоборот — я вдруг понимаю, что уже апрель. Что в воздухе пахнет клейкими почками и сухим асфальтом.

Весна! Время поцелуев и глупостей.

Как будто мне снова шестнадцать и мы гуляем с мальчиком до упора, пока не позвонит мама с воплями: «Где ты?!» — и можно забыть об экзаменах и неясном будущем.

У Светкиного дома Богдан останавливается, поворачивается ко мне, и я прижимаюсь к его груди, а он укутывает меня в свою куртку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Где ты был, когда мне было шестнадцать… — риторически мурлычу я куда-то ему в подмышку и трусь о его грудь, чувствуя уютный, «домашний» запах Богдана без холодных примесей дорогих одеколонов.

— Думаю… учился в десятом классе? — с запинкой говорит Богдан.

— Здесь?

— Нет, в соседнем городе.

— А переехал когда?

— После института.

— Хорошо! — решаю я. — Новый вопрос. Где ты был три года назад?

— Строил коттеджный поселок, в котором ты сейчас оформляешь дом, — отчитывается Богдан. — Проводил по двадцать часов в сутки на работе, остальные часы иногда тоже там, но в бессознательном состоянии.

— Я не об этом! — стучу его кулачком по груди. Глупый Богдан!

— Знаю, — ухмыляется он, прижимая меня ближе и выдыхая теплый воздух мне в волосы. — Почему мы не встретились раньше, да?

— Да…

— Потому что… — говорит Богдан, и я поднимаю к нему лицо, чтобы поймать яркие вспышки в светлых глазах. — Мы еще не были теми, кто есть сейчас. Надо было, чтобы жизнь обтесала нас друг под друга. И когда работа была закончена…

Он не договаривает, застывая на середине фразы, завороженно глядя на мои губы.

Если он меня немедленно не поцелует, я его укушу!

Глава Воскресное утро

В воскресенье я проснулась от звука пришедшей смс.

Схватила телефон так резко, что он рыбкой выскользнул из рук, пропрыгал по стулу и завалился под диван.

Чертыхаясь, я нырнула следом и едва дотянулась кончиками пальцев.

Ну ладно, заодно и проснулась.

Эсэмэска оказалась от Виктора.

«Как ты смотришь на то, чтобы сходить куда-нибудь на недельке? Чай? Кофе? Потанцуем?»

Он бы еще спросил, не нужен ли моей маме зять!

У них там во Франции все подкаты такие же замшелые?

Больше всего меня, конечно, огорчило, что это был не Богдан и не привычное уже «С добрым утром!»

Вчера он меня так и не поцеловал. Я, конечно, возмутилась бы, если б он это сделал, и долго ругалась, но все равно мог бы поцеловать!

Как он посмел вообще?

Но на прощание Богдан посмотрел на часы и сказал: «Вот и все, осталось меньше половины срока. Ты ведь потерпишь еще столько же, а, Даш?»

Так забавно. В юности мы с девчонками мерялись, смогли бы мы ждать пацанов из армии, а теперь я не знаю, справлюсь ли с двумя неделями ожидания. Особенно после того что сказал Виктор. Вдруг Богдан и правда все еще любит Аллу? Мне ли не знать, как причудливо мужские чувства проецируются на реальность.

Ведь Валентин тоже говорил, что любит. Надо только немного подождать. Наверное, я истратила все свои силы на ожидание, пока три года верила в его обещания.