Мяч круглый. Испанский дебют (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 35

Бойкие любимцы всей страны?

Я хожу в прохладный час заката

У футбольных новеньких ворот;

Может, к нам опять кудесников подката

Ветерок попутный занесёт.

Да кто бы сомневался. Чуть отреставрированный стадион «Центральный» в столице Советского Казахстана, ордена Ленина городе Алма-Ате мог вместить на тот момент от силы тридцать пять тысяч человеков. Сидячих. Реставрация и переделка продолжалась. Должен получиться похожим на «Ацтеку», с козырьком, частично прикрывающим от дождя и солнца поле и полностью спасающим от стихий зрителей, но к этому матчу работы завершены едва процентов на пятнадцать. И уже прикидывают, как в дальнейшем эту крышу будут поднимать, пристраивая новые ярусы трибун.

Желающих было столько, что в дело вмешался сам Шелепин. Все газеты вдруг разразились статьями — дескать, нужно выделить билеты каждой республике! Особенно отличился «Московский комсомолец» — мол, граждане, да, что же это творится в пределах нашей необъятной Родины! Такое знаковое для советского народа событие, и происходит на малюсеньком стадионе в никому неизвестной Алма-Ате, а футбольные арены столицы этой Необъятной, которые могут вместить в три раза больше настоящих футбольных болельщиков, а не зажравшихся казахов, будут пустовать. Хде, растудыт её в качель, справедливость? Где, мать её?!!

Может, не совсем этими словами, но статья была злой. Донесли Железному Шурику — он, воспользовавшись пребыванием обструкциониста Тишкова в Москве, тоже насупился: — Хде?

— Ты, Александр Николаевич, ведь взрослый дядька. Должен понимать, что в Москву такой турнир, а в будущем, и очень не далеком, ещё два, рангом даже выше этого, заполучить не выйдет. Такой ор подымут на Западе — вообще всех лишимся, да ещё и исключат из УЕФА — Азией обзовут. Ну и, кроме того, должна быть справедливость. Это ведь я договорился об этом турнире, и я за него плачу. А что этот журналист сделал? Хоть пальцем ударил об асфальт? Там у нас неспокойно всё в районе озера Жаланашколь — позвони главному редактору, пусть этого смельчака туда отправит.

— Но ведь народ…

— Договоримся.

Вот, договорились — почти половину доступных билетов выделили республикам. Вернулся Пётр из Первопрестольной и сел думать со всем правительством и секретарями всех рангов — а куда, простатит им всем острый, хронический, вялотекущий в одно место, эти десять тысяч человек размещать… И это второй по значимости вопрос. Ещё ведь три тысячи итальянцев, да тысяча словаков, которые не чехи. Команда «Слован» из Братиславы, столицы республики Словакии, что в недавно реорганизованном государстве Чехословакия и Моравия, скромно попросила увезти, накормить, разместить, снабдить билетами и пьяными доставить назад всего-то тысячу братушек. Всех гостиниц и санаториев с профилакториями едва на иностранцев хватит — и при этом они потом будут плеваться. Ну, не пятизвёздочные эти гостиницы — особенно «Золотой колос», что возле ВДНХ КазССР. Да и лучшая гостиница «Алма-Ата» — не «Голден Палас». Один из приехавших к Козьмецкому предпринимателей из США долго ругал и страну и гостиницу: «В номере сквозняк и дубак, отопление едва работает (был он в конце марта, на улице минус три), от силы 14–15 градусов, лежал в постели в одежде». Ругался мистер в фаренгейтах, и Пётр сначала не понял — жара ведь, чего пиндосу не нравится? Потом перевели. Ну, бывает, сам мёрз. К слову, и постели надо застилать самому, три койки в ряд и видавшие виды матрасы… Про ванную комнату отдельный разговор — ведь бронировал Люкс с ванной, чтобы можно было набрать воды и полежать… Ну, причуда у пиндоса такая. Не получилось — затычки для сливного отверстия нет, как, в принципе, и горячей воды. Еле тёплая ржавая сочится. Все старое, затхлое, требует немедленного ремонта, стены тонкие, слышно как в соседней комнате человек на кровати поворачивается… Много ещё наговорил импортный гражданин.

Надо было его в «Колос золотушный», недобитка. Вкусить действительности. Разбаловались там у себя со своими тёплыми фаренгейтами…

Ну, что делать — дали команду всем предприятиям: профилактории и санатории к 5 июля освободить и навести марафет. Только конкретно предупредить, чтобы с масляной и нитрокраской не лезли — в крайнем случае, мел или известь, а то устроят макаронникам Освенцим с газовыми свежепокрашенными камерами-комнатами. Пусть уж лучше оботрутся — от побелки и отряхнуться можно. С мыслей о конфорте сбила другая мысль. Французы — они лягушатники, итальянцы — макаронники, белорусы с немцами — бульбаши. А словаки — кто? Покопался в нерезиновой памяти. Что-то было у Гашека в его «Швейке». «Боровы мадьярские» — так их генерал какой-то крыл. Но мадьяры же вроде венгры? Необразованный генерал был, видно. Другой деятель, пастор, обзывал «свиноголовыми». Ну, тенденция некая прослеживается. Так или иначе, с этой тысячей легче. У них реалии не сильно отличаются от нашей действительности. Но, как бы то ни было, это ещё тысяча лежачих мест — и кормить надо. Да свининкой ещё ведь — свиноголовых-то.

Соотечественников решили селить в пионерских лагерях. Чуть сместить придётся вторую смену.

А вообще, этот мозговой штурм навёл на парадоксальную мысль. Прояснило, чтоб его через коромысло. Мысль такая: прежде чем чего-нибудь замутить, нехило бы это взвесить и обмерить со всех сторон. А с другой стороны, если глянуть, то вот так бы вялотекуще и развивался туристический бизнес — а тут сразу приняли решение: воздвигнуть новый большой гостиничный комплекс на полторы тысячи койко-мест со шведским столом. Выходит, не только минусы всплыли в подготовке — и плюсик интересный нарисовался.

В конце планёрки партаппаратчик один интересную мысль высказал. Пётр её и так покрутил, и эдак, и она ему с обеих сторон понравилась. Суть в чём? Есть в Алма-Ате самое элитное в стране Высшее Пограничное Командное Ордена Октябрьской Революции Краснознамённое училище КГБ СССР имени Ф.Э. Дзержинского. Уф. Вот. В отличие от других училищ, только у них есть предмет «кавалерийская подготовка» — ну, в горах пограничникам лошадки и в двадцать первом веке пригождаться будут. Тут всё понятно и логично. Однако обзывают товарищей за глаза «бронекопытными». Вот — взять и выпустить курсантов на лошадях в город, и на гаревую дорожку стадиона поставить несколько штук, где смотреть футбол не мешают. И гостям будет что вспомнить, и тиффози не забалуют. Когда на тебя конь высоченный грудью напирает, тиффозить и не очень хочется. Конь казахский — он, конечно, не очень здоровенный, а скорее даже наоборот, но кто в лошадях не разбирается — всё равно страшновато, а он, скотина, ведь ещё и зубы скалит. Желтые, блендамедом не тронутые, жуткие. Обязательно должно возникнуть желание крушить бары дома, в солнечной Ломбардии, а не в уютной и зелёной Алма-Ате с вышкой на Кок-Тюбе вместо Эйфелевой. Ешь мороженое, пей не пепси, а настоящий газированный мандариновый сок из Грузии. Рассматривай мини-юбки прекрасных раскосых азиаток. Совсем ведь другие воспоминания. Светлые.

Событие тридцать первое

— Друг, оставь покурить!

А в ответ тишина…

Он вчера не вернулся с балкона…

Валерий Лобановский в Днепропетровске привык бегать по городу, по тротуарам, утречком, пока рабочие и трудовая интеллигенция ещё не шагают стройными рядами в сторону работы с затуманенными ранней побудкой мозгами. Вставал в шесть утра и носился. Потом — душ, стакан какао с бутербродом, и на утреннюю тренировку «Днепра», которую сам и проводил, и на пятьдесят процентов участвовал. Получалось у него две утренних. Молодёжь днепровская на высокие нагрузки шипела, Гитлером нарекла. А ведь по утрам рядом не трусила.

В Алма-Ате теперь всё по-другому. Вставал не в шесть, а без пятнадцати, и бегал не по пыльным, замусоренным окурками и пустыми пачками из под сигарет городским тротуарам, а по лесной тропинке, вдыхая не пыль и радиацию, а озон и запах смолы и хвои. Окурки встречались и здесь, только ключевое слово — «встречались». Пойманного на месте преступления ждала страшная пытка. Нет, иголки под ногти не совали. Совали после рабочей смены в руки метлу и заставляли отработать на наведении порядка на улицах столицы. Пятьдесят часов. Если в день по два часа отрабатывать — то почти месяц. Больше, со слов местных, никто в городе окурки на мостовую не выбрасывает. Не сильно-то большое удовольствие — под пристальным взглядом усатого милицейского старшины и под усмешки знакомых, да с показыванием пальцем детьми с твоего же двора, месяц махать метлой в жёлтом жилете. Да лучше тот чинарик зажевать, пусть даже вместе с фильтром. Идти же в лес за город покурить и вольно стрельнуть окурком в траву… Это стало считаться просто преступлением, и мало что руки за такую крамолу не отрубали. Отрубали спокойную жизнь на полгода. Часов отработки такие стрелки получали не пятьдесят, а триста — и это кроме штрафа в пятьдесят рублей от лесников за создание пожароопасной ситуации.