Мрачные сны Атросити (СИ) - Крылоцвет Анна - Страница 40

Марк с недоверием глянул в темноту лаза и двинулся внутрь. Хогарт забрался следом и задвинул за собой холодильник.

Снова они пробирались ползком. Ноздри щекотал запах подземелья. Марк ладонями ощущал, что земля в этом туннеле рыхлая и влажная. Не хотелось бы ему встретиться с тенью Зверя в таком узком пространстве.

— Где мы?

— Недалеко от подземной реки. Заметил сырость, да?

— Угу.

— Река — основной и единственный источник водных запасов тюрьмы. Вода в ней просто леденющая, брр! Но нам не придется переплывать ее, так что косточки останутся в тепле.

Теперь Марк и вправду услышал водный шум.

— Вот и оно, — заключил Хогарт, и голос его потонул в темноте.

Впереди показался тусклый просвет. Он ширился и становился ярче по мере приближения, в такой же прогрессии возрастал и водный шум. А когда лазутчики покинули туннель, свет окружил их с ног до головы.

Глазам Марка представилось необычное зрелище. Он увидел широкое подземное царство, освещенное некоторым количеством ламп, вмонтированных в стену. Слева из стены торчала большая труба, из которой с шумом вырывались потоки воды. Река выходила из трубы и падала куда-то вниз, уходя еще глубже под землю.

Марк и Хогарт стояли на краю перед пропастью. Под трубой вырисовывался каменный выступ, где они могли бы перейти на противоположную сторону.

— Тюремщикам сюда хода нет. Это место — всего лишь одна небольшая подземная часть водного пути. Падая вниз, вода продолжает движение, затем проходит водоочистительный барьер, а дальше уже следует канал, открытый и известный для всех рабочих. Нам туда не нужно. Если ты вдруг не захлебнешься в водных потоках, и тебе каким-то чудом удастся выжить после водоочистки, тебя все равно схватят тюремщики, когда обнаружат, что ты барахтаешься в резервуаре.

— Хорошо, купаться не буду, — пошутил Марк.

— Верю, да только вот можно запросто соскользнуть, — Хогарт указал рукой на выступ. — Эта штуковина жутко скользкая. Но именно по ней мы сейчас и пойдем.

Они прошли вдоль стены и приблизились к каменному выступу, над которым из трубы проносилась вода. Ледяные брызги летели во все стороны, неприятно жаля лицо.

— Ты иди вперед, — велел Хогарт. — Я здесь не раз был, так что при случае подхвачу тебя, если вдруг соскользнешь.

— Хорошо.

Страх перед падением начал сковывать мышцы, но Марк твердо приказал ногам идти. Не останавливаясь, с осторожностью, шаг за шагом он прошел опасное расстояние и перебрался на противоположный берег. Хогарт тут же оказался рядом.

— Отлично!

— Слушай, откуда здесь освещение?

— Это моих рук дело, — с ноткой гордости ответил Хогарт. — А туннель здесь прокопал кто-то до меня. Пошли! Скоро уже начнутся темницы.

Дальше вновь шел земляной туннель, но вскоре товарищи оказались в вентиляционном отсеке. Металлическая труба простиралась над коридором, в стенах которого находились камеры. По мере движения Марк и Хогарт натыкались на решетчатые люки, сквозь которые можно было заглянуть вниз.

— Когда же мы спустимся?

— Терпение — твой начальник. Не торопись. Кажется, я слышал голоса.

И Хогарт оказался прав. Марк вскоре тоже услышал. Голоса становились громче, под ногами в решетчатом люке промелькнули две фигуры. То были охранники. Они шли и безмятежно беседовали о чем-то друг с другом, словно прогуливались в саду, а не в тюремном подземелье. Марк не вслушивался в их разговор, он с готовностью ждал, когда вместе с Хогартом спустится вниз и начнет проверять камеры. От нетерпения он чуть не забарабанил пальцами по металлу трубы, но вовремя себя остановил.

Тюремщики скрылись за поворотом.

— Теперь они пойдут в другой отсек, — сообщил Хогарт. — Пора!

Аккуратно сняв крышку люка, он просунул вниз голову и осмотрелся. Вокруг никого не было, только заключенные, усталые и отрешенные. Хогарт спустился и позвал Марка.

Пленники сидели на полу или лежали на нарах, не обращая на пришельцев почти никакого внимания. Марк то и дело встречался с опустошенными взглядами. Казалось, из заключенных выкрали все жизненные силы, и теперь эти подобия былых личностей впустую прозябали за ржавыми прутьями. Странно, что среди них находились смельчаки, отважившиеся на побег. Возможно, сбежать и вовсе было не трудно, просто заключенным не хватало на это душевных сил. Отсутствие воли и тяги к жизни — вот что являлось самой главной, самой прочной клеткой. Замки находились не в дверях, а в головах этих людей. И даже самый искусный вор не смог бы взломать подобный сейф.

Марк прошелся вдоль стен и заглянул в каждую камеру. Ивы не было. Хогарт в это время приблизился к одной из решеток и завел разговор с заключенными.

— Знаете девушку по имени… эээ, Марк, как твою жену зовут?

— Ива.

— Ива?! — Хогарт встал, как вкопанный.

Какое-то время они пялились друг на друга.

— В чем дело?

— Чего ж ты сразу не сказал, что твоя жена — Ива? — вызверился Хогарт. — Какого лешего мы вообще здесь делаем?!

— Ты что, знаешь мою жену? — Марк раскрыл рот от удивления.

— И мы знаем, и мы! — затопталась пленница, к которой обращался Хогарт. Тут же к ней подошел один из соседей по камере. — Она жила здесь когда-то.

Марк растерялся. И испугался.

— Что значит — жила?

— Да перевели ее, — ответила женщина, пытаясь просунуть сквозь прутья лицо. — Нечего ей здесь было делать.

Марк умоляюще посмотрел на Хогарта. Тот был суров.

— Я видел на Доске Положения, что Ива на западном острове, — с трудом выговорил Марк.

— Тебе же сказали, перевели, — повторила женщина. — Она ж вот-вот родит.

Марк вопрошающе смотрел на Хогарта.

— Как ваши имена? — обратился тот к узникам.

— Я Константа Валери, — ответила женщина. — Рядом — Сальвий Фор. Он немой. А на нарах…

— Хогарт! — не выдержав, крикнул Марк. — Объясни мне!

Исполин в это время извлек из вещмешка монтировку и принялся ковырять дверь, за которой томились двое.

— Нет ее здесь, Марк, — в процессе говорил Хогарт. — И на северо-западном острове тоже теперь нет. Забрали на неделе, братья рассказали.

— Ч-что…

Дверь с лязгом сошла с петель, и заключенные оказались на свободе. Остальные узники тоже навострились и стали выглядывать из камер. Марку казалось, что мир его окончательно рухнул.

— Зачем забрали?

— Не знаю я, — нервно ответил Хогарт. — Уходить надо отсюда. А тебе еще и обратно в город возвращаться.

Марк почувствовал, как темнеет в глазах. И разум окутывает какая-то пелена.

— Тогда я сделаю это прямо сейчас! — вскрикнул он. И, сам себя не помня, со всех ног ринулся прямо по коридору.

— Куда ты, дурак?! — крикнул вслед Хогарт, но Марка уже было не остановить.

Марк бежал и бежал через коридоры, не замечая ни взглядов заключенных, ни боли в натертых ногах. Встреться он с охранником — и то бы не заметил, но тех и след простыл.

— Да куда же ты! — слышал он крик позади, но даже не мог понять его смысл.

Так он и мчался в открытую по пустым коридорам, переходя из отсека в отсек. Несколько тюремщиков повстречались ему только у самого выхода, и то ничего не успели сделать: Марк пронесся мимо, сбив одного с ног, ринулся к забору и, выбравшись через подземный лаз, ломанулся в гущу леса. Раздался выстрел ружья, но словно где-то очень-очень далеко.

Марк не останавливался. Он продолжал неустанно рваться вперед, не обращая внимания на колючие ветви, раздирающие его одежду. Он слышал, как кто-то преследует его, но ему было все равно. Он не заметил, как вылетел из леса прямо на берег возле пристани. Океан и теперь штормил, но с меньшей силой. Тучи, тронутые рассветными красками, по-прежнему застилали небо, грозно закручиваясь над землей. Ветер гулял над водой.

В полном безумии Марк с лету ринулся в воду и поплыл к горизонту, где темнели очертания города. Он греб руками, выбиваясь из сил и захлебываясь в соленой воде, а город словно назло отдалялся. В глазах темнело. Марк уже не слышал суматоху и крики на берегу. Не видел, как Хогарт сразился с двумя портовыми охранниками, лишив их чувств. В это мгновение Марк сам отключился, и океан великодушно принял его в свои широкие объятия. Холод воды отступил, отступила и тьма, царящая под водой, — небытие стало всем миром. И, казалось, ничего уже не будет, кроме этого небытия. Но вдруг все стало меняться. Кто-то вырвал Марка из забвения, и в то же мгновение к жизни вернулись холод воды, твердость земли и горечь потери. Он очнулся, обнаружив, что лежит на устойчивой поверхности берега.