Вела Сезон 1 - Хуанг Ши Лян - Страница 1

Эпизод 1

Ши Лян Хуанг

Расслабленное вымирание

Бывший капрал Асала Сику вытянулась на крыше крупнейшей в Хайяме фабрики по переработке водорода, легонько оглаживая подушечкой пальца спусковой крючок снайперской винтовки 18-100B. В прицеле мелькали данные, показывающие расстояние и скорость ветра, — прозрачная вязь перед глазом; Асала почти не замечала их, но считывала целиком. Щека слилась с прикладом, словно женщина и оружие были выточены из единого куска железа, и даже дыхание сбивало прицел не больше, чем на волосок.

На ее выжидающий разум плавно опустились строки из старого стихотворения неизвестного автора: «Песок так красен, небо — синее, но все не так, как дома». Сейчас над ней синело небо Хайяма — всегда синее, всегда безоблачное. И немое — пока что: Асала убавила звук у своих слуховых имплантатов. Военная карьера стоила ей слуха, но в случаях, подобных этому, когда необходимо было долго выжидать, глухота только обостряла все остальные чувства.

Внизу к фасаду Саммит-билдинг подъехала колонна президента Экрема. Сперва показалась его свита — разодетые в яркие цвета, как раз вошедшие в моду на Хайяме. Асала отметила их появление, но сама была сосредоточена на другом конце площади. Скоро появится ее объект…

Сканер считал движение глаза, и обзор в прицеле растянулся в стороны и сплющился, показывая весь проезд перед Саммит-билдинг. Если покушение на генерала и произойдет, то сейчас.

***

Асала пролежала на этой крыше девять часов — с тех пор как генерал Кинриг прибыла на Хайям и разместилась в гостевых апартаментах. Секунды сочились, генерал не выходила. К ней не раз пытались пробиться стайки протестующих экозащитников, но полиция с легкостью их разгоняла — это были хлипкие демонстранты, а не жаждущие славы самоиссушатели, донимавшие губернаторов на юге, к тому же они не стремились к насилию. Но если бы Асала планировала покушение на чиновника с Внешней планеты, а не предотвращала, то она бы дождалась… да. Этого самого момента.

Вышли приближенные генерала Кинриг и развернулись в парадном строе к Саммит-билдинг.

Вот оно. Движение. Кордон, перегородивший улицу на гребне холма… оттуда приближалась группа на скутерах, маленькая, но четкая в прицеле винтовки. Их больше десяти — слишком много, чтобы не представлять угрозы.

Асала замерла между вдохами, ожидая подтверждения, что это не заблудившиеся туристы или очередные протестующие. Дождалась практически сразу — на землю рухнул первый охранник. Они здесь, чтобы убить генерала, а она — чтобы их остановить.

Асала спустила курок.

Выстрел отдался в плече и груди. Она не слышала хаоса внизу, но ее пуля точно нашла цель — как всегда.

Вернее, цели. Вслед за ее наводящей пулей последовали другие — с треножников вдоль противоположной стороны площади, стреляющих согласно программам винтовки у ее плеча. Почти половина нападающих слегла сразу, а большинство оставшихся пошатнулись.

Здесь уже вступила в дело полиция Хайяма. Выжившие кричали и корчились под облаками нервного газа, пока над ними сверкали электрические заряды. Асала бросила последний взгляд в прицел — похоже, генерал не успела даже выйти на площадь, как ее спешно увели обратно. Кинриг была вне опасности.

Что-то беспокоило стратегическое чутье Асалы, она нахмурилась. Это убийцы совершили ошибку? Или это она что-то упустила в их плане? Она прогнала в мыслях все детали происшествия, но лишь подтвердила свое опасение: убийцам стоило наступать, когда генерал Кинриг будет в центре площади, на максимальном удалении от любого укрытия. Конечно, Асала сняла бы их раньше, но эту попытку покушения смогла бы предотвратить даже полиция.

Почему они напали так рано?

Она все вглядывалась в прицел, но — независимо от того, была это случайная ошибка дилетантов или выверенный план, — нападение явно завершилось. Остальное пусть зачищает хайямская полиция.

Асала с легкостью, выработанной за годы практики, убрала винтовку в чехол, включила обратно слух и направилась к наружной лестнице.

***

Асала невозмутимо перешла магистраль к Президентскому дворцу, по дороге к боковому входу прошла досмотр на двух охранных пунктах. После такого происшествия Экрем захочет с ней поговорить. Первые охранники забрали оружие, отметили у себя и положили в ячейки, а вторые передали ее на руки дворецкому, который учтиво попросил ее подождать в небольшом зале для аудиенций.

Она не садилась, по давней привычке фиксируя обстановку — даже здесь, во дворце. Зал был традиционно аляповатым, повсюду резьба по камню и пласт-ткань с сияющими изображениями солнечных вспышек и водопадов. Казалось, на Хайяме все посвящено либо одному, либо другому, хотя ни один урожденный хайямец не видел настоящий водопад вне картин. Вода поступала на планету либо изо льда, импортированного с Внешнего Кольца, либо после переработки водорода, высосанного солнечными комбайнами.

Иронично, что хайямское искусство облюбовало образ солнца, хотя все здесь знали, что с ним сотворила их промышленность. Знали — и не останавливались. Асала хотя бы умрет раньше, чем вся система наконец совершит самоубийство.

Шум за дверью.

Асала перенесла вес на пятки и опустила руку к боковой кобуре раньше, чем вспомнила, что ее воздушный пистолет остался у дворцовой стражи. Она увидела вошедших: смертоносная экономия движений, как у охраны, но их серая практичная форма так и кричала, что они не с Хайяма. Они заняли позиции по бокам от двери, а между ними потек металлический ручей из… жуков? Твердые черные панцири и лапок больше, чем могло понадобиться по техническим требованиям, — они перемещались с такой скоростью, что все инстинкты Асалы встали дыбом.

Она подавила порыв отшатнуться.

— Пауки. Ко мне.

По одному только голосу — благодаря новостям — Асала смогла понять, кто это, даже раньше, чем увидела безжалостно строгую форму, белоснежные волосы и глаза, поблескивающие так, будто они впитывали все и не отражали ничего. Вблизи, воочию генерал Кинриг с Гань-Дэ оказалась не человеком, а черной дырой: сплошь жилы и холод.

Роботы-пауки засеменили обратно по полу, по начищенному сапогу генерала, по резким складкам ее черной формы — в маленький серебристый контейнер, который она защелкнула за ними. Значит, ИИ. Люди всегда говорили, что общество Гань-Дэ обожает своих роботов. «Лучше бы чаще брали на работу беженцев», — сетовали некоторые хайямцы, грустно качая головой, — будто что-то понимали в проблемах Внешнего Кольца, будто сами делали хоть что-то, а не просто с умным видом кивали и расплывчато рассуждали. От таких разговоров Асала старалась держаться подальше.

— Мне сказали, это вам я обязана сегодня жизнью, — произнесла генерал Кинриг, убирая своих роботов в карман. Благодарности в ее голосе не слышалось.

Асала заставила себя расслабиться под этим взглядом, распрямиться, выражение лица стало ровным и пустым. Она была крупнее генерала — и выше, и шире в плечах, — и ей нравилось, как у Кинриг слегка скривилась губа, пока генерал ее оглядывала.

И Асала четко распознала момент, когда Кинриг увидела татуировку клана. Темно-синяя, загибающаяся вокруг правого глаза, она не выделяется на темно-коричневой коже резко, но и не остается незамеченной здесь, на Хайяме. Люди оглядываются, их глаза на долю секунды цепляются за узор, после чего все неловко торопятся напустить безразличную вежливость, отягощенную всем, что они вдруг «знали» об Асале: «Внешнее Кольцо, нездешняя, гипатка — иммигрантка, беженка, надо следить за своими словами…»

Но реакция генерала Кинриг отличалась. Она изменилась в лице — и вовсе не от непрошенной жалости.

— Что ж, — сказала она, — видимо, от некоторых патов бывает толк.

Как ни странно, в голосе звучало восхищение — так и не заметишь, что она произнесла слово, которое Асала, как она думала, оставила позади, на мусорных кораблях.

Асала едва его расслышала — она вдруг снова ощутила себя тем перепуганным ребенком, на чьей стороне были только слезные заверения родителей, дядь и теть, что ее ждет лучшая доля, что ей повезло и ее отрывают от всего любимого и родного, бросают через всю солнечную систему и холодный космос, потому что она избранная, — когда она терпела издевательские насмешки из-за акцента и татуировки: «патка, клановка, нет чтоб все Внешние уже сдохли и оставили систему нам…» Веры в удачу и избранность тут было маловато. Но Асала справлялась без чужой помощи, начиная с трех командировок во множество горячих точек, будучи снайпером, заработала золотые полоски, десятки лет строила свою карьеру и репутацию — она заслужила здесь имя и место, а теперь заявляется какая-то долбаная ганьдэска и сводит все в пыль одним этим словом…