Размышления русского боксера в токийской академии Тамагава 5 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 9

Меня уже слегка отпустило, потому получается сообразить: крутиться в вертикальной плоскости, по шкале компаса — в моем нынешнем положении не самая лучшая идея.

Учитывая, что свою одежду я, кхм, несколько испачкал…

— Ещё два спазма! Всё остальное — потом, — безальтернативно требует Цубаса.

Выбравшись минуты через три из кабинки, я с жестоким разочарованием смотрю на своё отражение в зеркале.

Правда, моя подруга держит в руке мой же лёгкий пиджак, так что…

— А если попробовать застегнуться? — посещает меня достаточно оригинальная, как по мне, идея.

Я даже начинаю тянуть руки к непострадавшей части своего гардероба.

Цубаса возмущенно вскрикивает и ударяет меня по тыльной стороне моей ладони:

— Снимай лонг-слив! Моя же ты красотуля… м-да.

На удивление, в её голосе нет и тени негатива. Но полностью расшифровать все подтексты её слов у меня почему-то не получается — видимо, я всё же не до конца трезв.

Недолго думая, тут же ей это и выкладываю. Послушно стаскивая через голову футболку с длинным рукавом (еле, кстати, в теперешнем состоянии догадался, о чём это она и что за long-sleeved; с тем учётом, что звука «л» здесь вообще не произносят. Меняя его на родной «р»).

— Иди, стирай переднюю часть, — Цубаса кивает на рукомойник. — В месте твоих могучих грудных мышц, мой господин! — а дальше она вредно хихикает мне в спину.

— Ты смотри, тут даже несколько видов жидкого мыла есть, — бормочу под струей воды, выбирая нужный пузырёк.

— Специфика заведения, — пожимает плечами моя половина, располагаясь сбоку от меня. — Ты же не думаешь, что ты один здесь такой, уникальный? Э-э! Больше три руками! Половина осталась слева!

— Да отстиралось и так вроде, — снова пытаюсь спорить.

Безуспешно.

— Это в твоём, залитом понятно чем, зрении, оно нормально! — мгновенно парирует она. — А у меня расширение работает! Здесь просто лампы такие. В зале, с тем освещением, пятна будут видны… Не позорь меня. Пожалуйста.

Ещё минуты через две прачечных работ моя одежда приобретает относительно пристойный вид. Только вот мокрая спереди…

— А почему тут нет пневмо сушки?! — осматриваюсь по сторонам, но действительно этого прибора не нахожу.

— Ага. И массажа на пяточках, — продолжает вредничать Цубаса. — Не тупи. Просто надевай чистое задом наперёд…

Удивляясь её изобретательности, послушно надеваю футболку с длинным рукавом, как она говорит.

— Чуть неудобно, — прихожу к выводу, подвигов руками взад-вперед. — И вырез прямо под горло стал. Но на вид — да, и не поймешь, если не знать.

— Сейчас по жопе стукну, — ворчит красноволосая, одевая на меня пиджак и поворачивая к себе перед зеркалом. — Надо меньше…! — она тактично недоговаривает, что именно нужно делать меньше. — Ну вот. В принципе, и правда незаметно почти. Погнали обратно в зал?! А то сейчас осьминога без нас подадут!

Рейко оказывается, ни много ни мало, звездой ну очень взрослого кино. Национального, что ли, масштаба.

Именно потому она и не могла поверить поначалу, что я её вижу впервые в жизни и не узнаю: ну какой пацан не знает текущего секс-символа нации?

Это же, видимо, объясняет и её не совсем адекватный, как по мне, старт нашего знакомства: когда она, широко распахнув одежду, пыталась предъявить мне вместо документов, кхм… чуть другие документы. Либо натолкнуть на какие-то ассоциации — уточнять детали, естественно, у неё не буду.

Когда мы возвращаемся за стол, Рейко и Вака уже вовсю рубятся на какие-то профессиональные темы, в том смысле, что речь идёт о некоей маркетинговой коммуникации. И Рейко, вытягивая из Коюме деталь за деталью, с энтузиазмом спорит на темы «ярких иллюстративных маркеров» и прочей лабуды.

— Блин, да если бы я знал, чем она занимается…! — договорить фразу у меня не получается.

Мне мгновенно прилетает подзатыльник от Цубасы:

— Тс-с-с! Не позорь! — её шёпот скрежещет, словно железом по стеклу.

Увы, обе взрослые дамы некстати услышали мои слова.

— И что бы это изменило? — вежливо и мгновенно концентрируясь, уточняет актриса, глядя только на меня.

— Предложение! — красноволосая не даёт мне даже слова вставить. — Давайте вы продолжите вашу выработку стратегии, или согласование?.. а я пока ему объясню пару культурных моментов? Рейко, ну он уже правда ни одного фильма с тобой не видел! И не только с тобой! Он вообще без смартфона и концентратора годами живёт!

Почему-то именно эти аргументы мгновенно умиротворяют звезду экрана.

На каком-то этапе, примерно полчаса назад, Цубаса с тщательно скрываемой гордостью, под расширение, доказала за полминуты: местных взрослых фильмов я отродясь не видел, и не собирался их смотреть.

Хорошо ещё, никому в голову не пришло копать тему вглубь — и выяснять причины такой моей правильности.

Что Рейко, что Вака, после такой моей высоконравственной индифферентности (на тему определенного киножанра), только дружно переглянулись и присвистнули. Удивляясь.

А Цубаса ещё больше выпрямила спину, наливаясь необъяснимой (для меня) гордостью.

Там же, через некоторое время.

— … да у нас даже в древних памятниках нет и намёка на неодобрительное отношение к сексу! — возмущённым шепотом просвещает меня красноволосая. — Ты на историю что, и не заходил никогда?!

— Да я как-то не задумывался на тему интимной атрибутики ваших мифов! — автоматически начинаю заводиться в ответ. — И уж тем более не анализировал их на предмет контента! Романтического характера…

— Зря, — чуть удивляется Цубаса, пожимая плечами. — Тебя тупо смущает откровенность! Кстати, эта сегодняшняя откровенность — всего лишь продолжение той самой традиции. В вашей культуре, если правильно понимаю, её роль занимает античная…

— Да хрен его знает, я только это слово и слышал…

На самом деле, на задворках памяти припоминаю: да, античная культура вроде и характеризовалась как раз-таки абсолютным отсутствием стыдливости на эту самую тематику. Но тут не точно — какой из меня историк? Ещё в таком состоянии, м-да.

— Что я тебе уже говорила? — она подчеркивает последнее слово. — На тему различий в наших философиях? — Одноклассница требовательно смотрит на меня, словно экзаменатор.

— В японской культуре не было в отношении секса сознания первородного греха, как это имело место в христианских культурах, — оттарабаниваю по памяти, не задумываясь.

Саму эту её фразу я ещё давно запомнил, но вдумываться в неё по второму кругу лень. Тем более что о христианстве я знаю как бы не менее самой Цубасы — рос-то после войны в Ташкенте. Там с христианством было не очень. В обоих смыслах.

— Около двухсот тысяч японок заняты в этой индустрии в роли актрис, — абсолютно спокойно сообщает Рейко мне, во время образовавшейся паузы.

— Фигасе… — я действительно впечатлён. Причём сразу по нескольким пунктам. — Ты что, можешь за двумя беседами одновременно следить?!

Вместо ответа моя новая знакомая поднимает в воздух своё запястье — демонстрируя на нём нейро-концентратор в виде браслета.

— И что? Не понял.

— У меня очень специфический пакет расширений, — спокойно поясняет она. — Индивидуальный, под меня лично. На съемочной площадке нужно в деталях воспринимать команды автоматической съемочной системы — раз. Периодически что-то подговаривает режиссёр, два. Три: сама съемочная сцена с партнёром — надо же ещё и персонаж изображать. Убедительно и искренне.

— Она тянет до трёх-пяти мыслительных процессов параллельно, — вклинивается с комментариями красноволосая. — Рейко, а у тебя расширение на базе…? — дальше между двумя представительницами прекрасного пола виснет откровенно инженерная тема, от которой лично меня тянет зевать.

— Ты слегка перебарщиваешь с консервативностью, — подает голос Вака, замечая, что я сейчас усну. — Я это и сама хотела с тобой проработать, в рамках конструирования имиджа.