Строптивая для бандита (СИ) - Сова Анастасия - Страница 5

– Я знаю немного, – сдаётся, наконец, Влад. – Глеб Кайданов, по кличке «Кай», сын крупного криминального авторитета, убитого лет пятнадцать назад. После смерти отца занял его место и на сегодняшний момент держит в страхе больше половины города. И это по официальным данным. По слухам – страшный человек. Спецслужбы давно гоняются за ним, но предъявить могут лишь по-мелочи, по сему дела быстро заминают.

– Этого мало, – огорчённо выдыхаю я, не услышав ничего нового помимо сведений из папки.

– Марина, я инструктор по рукопашному бою и знаю лишь общедоступную информацию, которая ходит слухами уже не первый год.

– Сколько заданий ты выполнил прежде, чем тебе предложили место здесь? – меняю тему, задавая внезапно возникший в уме вопрос.

– Десять.

– Тебе было страшно? Думаешь, мы правильно поступили, выбрав этот путь?

– Поздновато ты задумалась над подобными вопросами, – Влад качает головой. – Ты столько всего прошла, выдержала колоссальные нагрузки, в конце концов, отдала два года собственной молодости нашему общему делу, а теперь сомневаешься? Через месяц ты станешь лицензированным агентом, а у нас нет права на сомнения. Нет, Марина. Если испытываешь волнения по этому поводу, тебе стоит поговорить с психологом.

– Спасибо за совет, – выхватываю папку из рук парня и собираюсь уходить.

– Твоё первое задание не будет настолько сложным, - Влад нежно берет меня за руку, будто хочет успокоить. – Тебе не о чем волноваться. Навыков, полученных при подготовке, с лихвой хватит на его выполнение. И, Марина, верни папку на место, я бы не хотел, чтобы ты снова оказалась в карцере.

– Я поняла, Влад, – вырываю руку, мне не нужны его нежности. Направляюсь к двери наперевес с толстым томом личного дела, который, по словам парня, надо вернуть на место.

– Когда-нибудь меня точно выгонят из-за тебя, – доносится вслед.

– Можно подумать, я единственный курсант с которым ты «занимаешься индивидуально», – усмехаясь, на секунду поворачиваю голову назад, продолжая движение к выходу.

– В академии больше нет таких девушек, как ты, – снова слышу голос Влада, но на этот раз просто показываю средний палец через плечо, скрываясь в коридоре.

Захожу в свою комнату и плюхаюсь на кровать, укладывая папку на колени. Влад ошибается. Я не волнуюсь. Лишь сомневаюсь, стоило ли приходить сюда два года назад. Могла бы сейчас работать, как все нормальные люди, возможно, нашла бы парня и встречалась с ним до тех пор, пока он бы не начал меня раздражать, болтала бы с подругами. Хотя, нет. Последнее вряд ли.

Меня пугает то безразличие, с которым я отношусь к сложившейся ситуации. Какая-то черствость, живущая внутри меня. Когда именно я изменилась? Когда пришла сюда? Сломалась под натиском здешних порядков и правил? Или все произошло раньше, и я всегда была такой?

Я перенесла слишком много, чтобы теперь пасовать перед лицом опасности в тот момент, когда я фактически уже могу ее потрогать, схватиться, подтянуть ближе и попробовать ее горьковатый вкус.

Раскрываю досье на странице с фотографиями. Мужчину не назвать откровенно красивым, но он притягателен. Крупные черты лица, волевой подбородок, скрытый недлинной бородой, густые брови, прическа в виде взлохмаченного удлиненного ежика, небрежность которого, кстати, создана искусственно, и это видно.

Я всматриваюсь в фото, изучаю каждую пытливым взглядом. Они все разные. В полный рост, портрет, со спины. Много мельчайших деталей. Какие-то другие люди, необычные места, машины. Нет ни одной похожей. Но все карточки – пустышка. На них не изображено ничего ценного, ни одной зацепки. Ни стволов тебе, ни потасовок. В чем смысл держать их в досье, раздувая и без того толстую папку?! В любом случае, фотки говорят лишь об одном. Мужчина, изображённый на них, хитер. Скорее всего, он позволил сделать все эти снимки, иначе не может быть, учитывая слухи о нем и информацию, хранящуюся в личном деле.

Кто же ты, Глеб Кайданов? Моя погибель? Или мой триумф?

Глава 5

ГЛЕБ

июль 2006 года

Прошла неделя со смерти родителей. Неделя моего персонального ада. Геенны огненной, внезапно спустившейся с небес по мою душу. Обстановка была напряжённой во всем. В том числе, среди отцовских братков, оставшихся без лидера и с кучей вытекающих отсюда проблем.

Весть о гибели Валентина Кайданова быстро разлетелась по Москве, автоматически включив борзометры некоторых личностей. На подконтрольной территории начались волнения, что добавило работы отцовской братии.

Мелкие шавки так же активизировались, желая воспользоваться сложившейся ситуацией в своих целях. Я и не подозревал о подобных последствиях, о значимости отца и его влиянии на город в целом.

Все это время я практически не выходил из комнаты. Думал. В какой-то мере я дал слабину. Но я и был слаб. Жил на готовом, абсолютно не вникая в дела отца, интересуясь лишь низменными развлечениями и кутежом, желая как можно чаще пускать их по венам. Мелочные проблемы, а они были именно такими, казались чем-то невозможно важным, берущим за душу, мешающим жить. Как и отец, делавший попытки контролировать меня, заставляющий ходить на пары.

Займись он моим воспитанием плотнее, я бы не оказался сейчас на перепутье. Железные тиски родительского контроля были мне необходимы. И теперь я это понял. Мне так легче. Винить отца проще, чем принять собственную глупость.

Я быстро понял чего хочу. Все изменить. Исправить. Начать заново. Я не могу вернуть родителей, но могу исполнить волю бати. Сейчас это и моя воля. Звериная жажда убийства, рождённая в переломленном сознании в тот день, когда я склонился на колени перед бездыханными телами отца и матери, никуда не делась. Она рвет меня в клочья, превращая внутренний мир в кровавое месиво. Пытает. Заставляет выть и рвать волосы на голове. Уничтожает все хорошее, что было во мне.

Виновник случившегося был вычислен очень быстро, так как тоже оказался подставлен теми, с кем сговорился порешить отца. Не менее крупный криминальный авторитет, по кличке «Захар», достаточно обнаглевший в своём желании подмять под себя город.

Приспешники отца не спешат чинить над ним расправы, желая для начала устаканить шаткий мир внутри общины и на подконтрольной территории. Я не разделяю их интересов и ужасно злюсь, подозревая каждого в сговоре с врагом.

Я не могу ошибаться. Захар бы не провернул дело без своего человека внутри отцовского окружения. Охраны не было, следов взлома тоже. Не исключаю даже вариант, что родителей крыса застрелила лично, уж слишком чисто все было исполнено, точно никто не ожидал подвоха.

Сидеть сложа руки я больше не желаю. Зверь внутри меня жаждет крови, минуя точку не возврата ещё несколько дней назад. Ввиду своей неопытности, я не смогу провернуть месть в одиночку. Но и ждать погрязших в мелких разборках братков – не мой вариант. Поэтому вызываю главного отцовского стрелка, Василия «Пулю», который приезжает на зов лишь на следующий день.

– Здорова, Глеб, – Пуля вваливается в особняк ближе к вечеру, когда я уже отчаиваюсь перетереть с ним проблему и сегодня. – Какой базар хотел поднять?

– Ты должен убить его, – спокойно говорю я.

– Захара нельзя сейчас решать, – Вася мотает головой в подтверждение своих слов.

– Это ещё почему? – злость моментально охватывает меня чуть ли ни до трясучки.

– Нельзя, Глеб, – Пуля стоит на своём, но объяснять ничего не собирается.

Я знаю в чем дело. Киллер видит во мне лишь ребёнка, решившего вершить чужие судьбы.

– Вам всем плевать на то, что случилось! Только и думаете, как прикрыть собственные жопы! 

– Кайдан мне был как отец. Если кто и должен прихлопнуть виновного, так это я. Мне не меньше тебя хочется прикончить Захара, но ты не понимаешь, как все устроено.

– Так проясни! – рычу я на абсолютно спокойного Пулю.

– Мы не можем начинать разборки, пока не укрепим своё положение. Ответное убийство развяжет войну, породит открытые стычки и даст возможность шакалам растащить по кусочкам все оставленное без присмотра. А они этого и добиваются. Их цель – стравить правящие сообщества, добиться их взаимного уничтожения, а самим возродиться на пепелище. Ты этого хочешь, Глеб? Такого конца для империи своего отца? – Пуля вскидывает брови и следит за моей реакцией. Но ее нет. Разозлиться сильнее, чем уже есть, просто невозможно.