Поводырь (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 56

Мда…вот только этому лекарю ужасно хотелось не просто отдохнуть, а просто-таки упасть и забыться, вырубиться минимум часа на три — а не заниматься манипуляциями с потоками магической силы. Но это так…нытье и стенания голодного и уставшего бойца, который все равно сделает то, что сейчас необходимо для дела.

Ну, а первое что необходимо — извлечь эту чертову стрелу вместе с ее наконечником. Да, еще — наконечники эти пакостники крепили не очень-то крепко. Потянешь за древко, и ты не только порвешь все по пути движения наконечника, вынешь вместе с ним и кишки пациента, но еще и оставишь наконечник в брюшной полости. Он снимется по дороге и в руках у тебя окажется только лишь деревянная палочка, обломанная покороче предусмотрительным Кендалом — чтобы удобнее было нести раненого.

Первое, что делаю — погружаю отца в сон. Как? А сам не знаю. Просто провожу над его головой рукой, приказываю: «Спать!» — и он спит. Посапывает тихонько, аки ребенок. В тоннеле пахнет пылью, кровью…тихо, как в склепе… Тьфу! Чего это меня потянуло на такие мысли? А кровью пахнет от Максима — он возвышается рядом как статуя Петра Первого. Вот же дал бог стать — и без каких-то там магических снадобий! Геракл, да и только!

Но мне грех жаловаться. Я получил столько, что…унести бы. Не просыпать.

Достаю кинжал, провожу рукой по его клинку. Лезвие вспыхивает огнем — дезинфекция, однако! Я так-то потом все равно поработаю на уничтожение чужеродных бактерий, но зачем вносить в организм лишнее? Ему и сейчас несладко приходится — грязи в ранах небось на пять смертей..

Клинок, бритвенно-острый — вспорол брюшину так, чтобы туда могла просунуться моя рука. Я раздвинул разрез, осторожно сунул сложенную «лодочкой» кисть руки прямо туда, в сплетение почти незаметно вздрагивающих, покрытых слизью и кровью кишок, и пройдя по древку стрелы нащупал проклятый наконечник. Он остановился, упершись в позвоночник, и как с таким ранением отец мог еще и пускать файрболлы — уму непостижимо. Впрочем — может он получил это ранение уже потом? Когда все сделал? Но Кендал сказал, что вроде как с этим ранением отец колдовал. Да какая разница?! Главное — сейчас вытащить папашу с того света!

Вот гадство…острый наконечник прошел через кишку, разрезав ее почти пополам, и все содержимое вывалилось в брюшину. Беда! Это все надо вычищать, вымывать, а у меня ведь ни черта нет! Ни тампонов, ни обеззараживающих растворов! Хмм…да что я такое говорю? Я сам…обеззараживающий раствор. Справлюсь.

Вынул стрелу, с отвращением бросил ее на пол — наконечник покрыт чем-то темным, явно не зеленкой или йодом, чтобы пациенту было проще выжить. Вот ко всему прочему — еще яд или зараза.

Магическим зрением прохожу по кишке, внимательно отслеживая порезы и проколы. Обнаруживаю еще одно повреждение кишечника. Думал — будет больше, но стрела как-то умудрилась протиснуться между петлями кишок. Теперь — аккуратно собираю вместе разорванные концы кишки, и начинаю точечными импульсами магии ее сращивать. На руки, на кишку льется, капает липкая жидкость — это организм борется с ранением и выделяет белок который должен закрыть и дыры в кишках, и отверстие в брюшине. Пока не останавливаю этот «дождь» — мне нужен материал для строительства новой стенки кишки.

Заканчиваю, проверяю сделанное, и берусь за другую кишку. Тут прокол небольшой, тут полегче. Закончив, останавливаю «белкопад» — вот так спайки между кишками и образуются, достаточно получить даже небольшое ранение брюшины, пусть даже сделали всего лишь прокол, чтобы сунуть туда камеру и осмотреть кишечник — все равно организм воспринимает это все как рану и запускает процесс выделения из крови специального белка — фибрина. Меня некогда учили медицине. Я помню.

Все. Готово. Теперь — насколько могу, рукой очищаю поверхность сращенных кишок от выпавшего содержимого. Неприятно, да…но куда деваться?

Заканчиваю. Сейчас сюда бы налить специального геля, но…»бы» мешает.

Разрез на животе совсем не проблема — ерунда, в сравнении с тем, что я сейчас делал с кишками. Через десять минут на месте раны только розовый рубец, а еще через пять — уже и не поймешь, что тут раньше случилось. Так…белая, едва видная зрению полоска. Силен я стал, силен! И это мне нравится больше, чем убивать.

Остальные ранения совсем не сложные. Тоже разрез, удаленный наконечник, и…раны как не бывало. Все вместе заняло около часа, но оно стоило того. Отец мог не дожить до места. И как-никак…он одно из основных наших боевых орудий — если не считать меня. Нам еще долго тут сидеть, да сдерживать этих чертовых степняков!

— Господин! К тебе парламентеры от императора! Хотят говорить только с тобой!

Голос за пологом был подобострастно учтив, но сам обладатель голоса заглянуть за полог так и не рискнул. Страшно! Собиратель в последнее время стал совершено непредсказуем — прикажет, и тут же вызвавшему его неудовольствие человеку сломают спину. А потом срастят, и снова сломают. И снова срастят. Он однажды приказал так сделать больше тридцати раз — сидел, ел, улыбался, смотрел и слушал, как выгибается и вопит несчастный, наслаждался хрустом позвонков и судорогами несчастного. Ну а в конце концов милостиво разрешил отрубить ему голову. Что и проделала эта проклятая девка, которая ходит исключительно в одной набедренной повязке, а то и вовсе без нее. Проклятая демоница!

А виноват несчастный был только в том, что слишком внимательно, без уважения смотрел на Собирателя, и скорее всего что-то злоумышлял. Ну, это так Собиратель сказал. А злоумышлял или нет — теперь уже и не дознаться. Останки бросили в реку, на поживу вконец зажиревшим речным тварям. Им в этом году много досталось корма, очень много.

— Ясное дело — со мной! Не с тобой же! — хохотнул Собиратель, и у гонца отлегло с души: в хорошем настроении, не казнит.

— Прикажешь завести их к тебе? — на всякий случай продолжал осторожничать гонец.

— Заводи! — сказал предводитель Орды, и заговорщически подмигнув Скарле и Барбаре, тихо сказал — Зашевелились, белолицые демоны! Сейчас будут просить покинуть их земли! Как думаешь, тетушка — будут просить?

— С какого демона они будут просить? — спокойно ответила старуха — Помнишь атаку латников-гвардейцев? Так вот — их было всего двести. И сколько они наших положили? А у империи их тысячи! Понимаешь? ТЫСЯЧИ! Зачем им просить? Да они если захотят…

Скарла продолжать не стала, видя, как исказилось в злой гримасе лицо ее родича. Она даже немного испугалась — еще немного, и он начнет дергаться, пускать пену и в припадке ярости попытается кого-нибудь убить. И в первую очередь — ее, Скарлу. Безумцу невозможно ничего доказать — на то он и безумец.

Как при таком безумии он сумел собрать Орду? Как сумел одержать победы? Над непокорными кланами, и над имперскими войсками! Так ведь безумие не предполагает глупости. Как говорится — он безумец, но не дурак.

И опять же — а какие такие особые победы он одержал? Над имперцами? Так сколько было имперцев, и сколько степняков! Он о своей глупости полагает, что Империя, ее войска ничего не стоят. Но это зря. И скоро Собиратель в этом убедится.

Послышались голоса, полог отдернулся, и в шатер, освещенный магическими шарами-светильниками вступили пятеро имперцев, одетых в кирасы поверх темно-красных мундиров и красные же плащи, используемые скорее для красоты, а не ради защиты от дождя и пыли. Выглядело это все немного вычурно и даже глупо — на такой-то жаре ходить затянутыми в мундиры из толстой ткани?! Но что есть, то есть — даже верхнюю пуговицу на мундире не расстегнули. Все соответственно Уставному Уложению Императорской Гвардии.

— Я командующий армией генерал Сехн. Это мои заместители. У меня есть сообщение предводителю Орды, называющему себя Собирателем Родов. — сказал высокий, с сединой на висках мужчина, окидывая взглядом аляповатое, будто нарочито богатое убранство юрты, увешанной дорогим оружием, золотыми цепями, перстнями, связанными как бусы, браслетами и медальонами.