Подкидыш для депутата. Выбор сердца (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 18

Да что там Дима делает? В футбол играет?

После очередного грохота не выдерживаю. Поднимаюсь с кровати и следую к двери, бесшумно ступая босыми ногами по полу. Выглядываю в гостиную и наблюдаю, как Дима, покачиваясь, возится со своей обувью. Кое-как справившись со столь «сложной» миссией, опирается плечом о косяк двери, обхватывает руками голову и устало массирует виски.

Что-то щелкает в груди, а разум предательски засыпает. Впервые за все время жалею врага. Иначе как объяснить, что вместо того, чтобы вернуться в свою комнату, я поспешно приближаюсь к Щукину.

— Дим, тебе плохо? — легко касаюсь рукой его предплечья.

Мужчина поднимает голову, смотрит на меня с расслабленной улыбкой — и я леденею от ужаса. Узнаю этот пустой, помутневший взгляд. Сердце останавливается, детонирует и разлетается на тысячи осколков.

Я знаю, на что человек способен в подобном состоянии. Алкоголь превращает его в зверя, жестокого и грубого. Уничтожает все светлое и доброе, что в нем есть.

Судорожно вздыхаю и медленно отступаю назад. Никаких резких движений, ни слова поперек — простое правило, которое я твердо уяснила.

— Вот теперь мне хорошо, — заплетающимся языком бубнит Дима, приближаясь практически вплотную, парализуя меня. — Котенок, — выдыхает мне в лицо.

Невесомо целует в щеку, а я не чувствую ничего, кроме запаха алкоголя, что пробуждает во мне животный страх. Воспоминания, которые я так тщательно хоронила в темной глубине своей души, сейчас выплескиваются наружу. Обжигают, как искры из-под сварочного аппарата, оставляя шрамы.

— Кать, не могу ни о ком думать, кроме тебя, — шепчет мужчина, касаясь губами моей шеи, но вызывает лишь отвращение и тревогу. — Котено-ок, — тянет он, обнимая меня за талию.

Проводит рукой по моей щеке, как бы невзначай смахивает с лица непослушный локон, а потом вдруг зарывается в волосы, аккуратно сжимая их в кулак на затылке. Этот, казалось бы, отнюдь не агрессивный жест будит во мне плохие ассоциации.

Боюсь пошевелиться, покорно принимая пугающие ласки мужчины. Его лица я уже не различаю: черты плывут перед глазами от слез и неконтролируемой паники.

Срываюсь на истерику, как только Дима пытается поцеловать меня. Стискиваю губы и всхлипываю, обреченно роняя слезы. Скорее всего, я сейчас раздражаю его, но не в силах справиться с накатившими эмоциями.

Жду приступа ярости, но ощущаю, как мужчина ослабляет объятия и слегка отстраняется.

— Кать? — говорит что-то еще, но я уже не слышу.

Мои тело и разум в агонии. Прошлое и настоящее смешались воедино. Мне страшно и больно, совсем как тогда…

Окончательно теряю связь с реальностью. Содрогаюсь в рыданиях, закрываю лицо ладонями и молю лишь об одном: чтобы все как можно быстрее закончилось и никоим образом не коснулось Маши.

Осознав, что меня больше никто не трогает, осторожно поднимаю голову.

Дима не ушел. Сейчас он стоит напротив, недоуменно и растерянно сканируя меня взглядом. Не решается приблизиться, не может вымолвить ни слова. Просто смотрит хмуро и молчит. Кажется, он даже протрезвел от неожиданности.

Я все еще на грани воспоминаний и реальности. Поэтому резко срываюсь с места и мчусь в комнату. Сердце стучит где-то в горле и не успокаивается даже, когда я закрываю за собой дверь, на всякий случай прижавшись к ней спиной.

Не нащупываю ни крючка, ни щеколды, поэтому надеюсь, что Дима не последует за мной.

Прислушиваюсь к тяжелым шагам, доносящимся из гостиной. Всхлипываю, кажется, чересчур громко — и поспешно прикрываю рот руками. Продолжаю плакать, но стараюсь делать это как можно тише, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И не злить его.

Шаги замирают возле моей двери, но потом звучат с удвоенной силой, поспешно удаляясь. Выдыхаю с облегчением и плетусь к постели. Чувствую себя, как в тот роковой день, когда потеряла семью…

По его вине…

Выбор четвертый

На следующее утро. Екатерина

Чувствую аромат полевых цветов, а сознание мгновенно подбрасывает приятные образы. Пикник на природе, мой любимый гранатовый сок и фрукты в корзине. Жаркий летний воздух окутывает тело, словно вторая кожа, босые ноги утопают в траве, а солнечные лучи приятно пощипывают кожу. Невольно улыбаюсь, подсознательно понимая, что потерялась в своем добром сне.

В реальность возвращаться не хочется. Не помню, почему, ведь разум утопает в эйфории, но подозреваю, что меня там не ждет ничего хорошего.

Настойчивое пиликание будильника не оставляет мне ни единого шанса продлить «виртуальное» счастье. Нехотя приоткрываю глаза и первое, что я вижу, — это букет цветов на прикроватной тумбочке. Несколько секунд недоуменно хлопаю ресницами, но, убедившись, что это не продолжение сна, поспешно сажусь на кровати, откидываясь спиной на подушки.

Осторожно, словно бомбу, беру букет и задумчиво кручу его в руках. Уголки губ сами сползают вниз, а на душе начинают яростно скрести кошки.

Что это? Своеобразное «прости» от Димы? Где он вообще полевые цветы посреди ночи добыл? Впрочем, круглосуточная доставка и деньги творят чудеса. Делаю глубокий вдох, в последний раз с наслаждением пропуская сквозь себя дурманяще-вкусный запах, а потом возвращаю цветы в вазу.

Наверно, это должно показаться мне милым, но… Меня настораживает, что Дима может беспрепятственно входить в комнату, пока мы с Машей спим. Беззащитные и слабые. А я ведь даже не слышала шагов и шороха, хотя сон мой был тревожным, то и дело погружая мозг в кошмары.

О чем я вообще думала, придя в этот дом с ребенком и оставшись жить под общей крышей с чужим мужчиной! С которым встречалась всего один раз! Дима сильнее, в его руках деньги и власть, а значит, полная свобода действий. И безнаказанность. Кто я и кто он?..

И если на себя мне плевать (терять нечего), то подвергать опасности Машу с моей стороны было дичайшей безответственностью. Нет, преступлением!

Я настолько ослепла от горя и мести, что не могла мыслить адекватно! Как я позволила себе опуститься до уровня бесчувственной стервы?

А ведь нам с малышкой повезло, что мы оказались у Димы, а не нарвались на какого-нибудь психа. Да, Щукин меркантилен и идет по головам ради достижения своих целей. Он готов разрушить чужую жизнь по щелчку пальцев, лишь бы увеличить личную прибыль. Но женщины для него — особая каста. Дима не жесток по отношению к нам. Даже на автопилоте. В этом я лично убедилась вчера.

Яростно отгоняю от себя деструктивные мысли. Мне категорически не нравится, что я думаю о Щукине и что чувствую. Пора завязывать с этой игрой и как можно скорее.

Поэтому приступаю к активным действиям. Правда, первым делом уделяю внимание Маше: переодеваю, кормлю, меряю температуру. Малышка радует своим хорошим настроением. Сегодня она такой «живчик», словно решила поддержать меня.

Убедившись, что Эльвиры тоже нет дома, я беру ребенка на руки — и уверенно шагаю в кабинет Щукина. Во-первых, не хочу оставлять ее одну надолго. А во-вторых… Прости, Машунь, но отныне ты — мое алиби. В случае чего — мы просто гуляли. Для пущей убедительности дверь не закрываю: так выглядит правдоподобнее. Создается эффект случайности.

Усаживаю малышку на пол, мысленно радуясь, что это семейство обожает теплые пушистые ковры, подмигиваю ей, а сама устраиваюсь за рабочим столом Димы. Открываю ноутбук, нахожу пароль от него на дне корпуса (банально, но мой хранится примерно там же) — и запускаю систему.

Нервно кусая губы, блуждаю глазами по экрану, лихорадочно щелкая мышью по файлам и папкам.

По моей информации, Дима занимается ресторанным бизнесом. По бумагам, конечно же, фирма записана не на его имя, а на мать. Щукин же у нас — бедный депутат, мечтающий «народ с колен поднять». Но на самом деле именно он загоняет людей в долговую кабалу. Находит жертву, как правило, представителя мелкого бизнеса, ибо об крупного зубы сломает, потом доводит его до банкротства и выкупает за бесценок. Схема действует довольно успешно. Своеобразное рейдерство, тщательно скрываемое.