Мир, которого нет - Конторович Александр - Страница 2

Он что – химик? «Царскую водку»[1] синтезировал? Или ещё какую-то жуткую смесь, способную растворить человеческое тело без остатка?

Нет?

А что ж вы нам голову-то морочите?!»

Глухой «висяк» себе на шею тоже никто вешать не хотел. Но никаких иных вариантов попросту не существовало. И уголовное дело по факту пропажи гражданина Шарова Петра Владимировича перешло в указанный выше разряд.

Дед просто исчез.

Бабушка с трудом перенесла этот факт. Постарела и осунулась. Но – выправилась.

И немалую роль в этом сыграли внуки – каждое лето приезжавшие к ней в гости. И отвлекавшие её от грустных мыслей своим безудержным энтузиазмом и юношеским задором.

Варенье и компоты, помощь по хозяйству, да и просто беготня по старинному дому – на всё это с трудом хватало целого дня! А ещё и здоровенный огород – вообще неизведанная до конца земля.

Дом стоял на самом краю города, к огороду подступал тенистый лес. И в нём тоже имелась масса интересных вещей! Надо исследовать протекавшую поблизости реку, осмотреть полутёмный чердак, залезть в подвал – и непременно в самый дальний угол! И так – почти три месяца подряд!

Так ещё и в течение года случались каникулы – пусть и не столь продолжительные, как летние. Вечно занятые на работе родители были только рады тому, что дети не сидят в четырёх стенах московской квартиры – Боровск казался им самой удачной альтернативой прозябанию в каменных джунглях.

Но.

Была ещё одна особенность старого дома. Трудно сказать, но порою казалось, что он живёт своей, одному ему понятной, жизнью. Часы, которые имелись в доме практически повсюду, не отставали ни на минутку! Хотя за ними никто давно уже не ухаживал. Более того! Даже наручные электронные часы у ребят – и те каким-то непостижимым образом синхронизировались со всеми остальными. И неважно, какое время они показывали до этого. Стоило переночевать в доме – и на циферблате высвечивалось то же самое время.

Загадка. Одна из многих.

Антон на полном серьёзе уверял, что постоянно чувствует чей-то взгляд. Лера отмахивалась, но какие-то странные ощущения не покидали и её. Она всячески старалась анализировать всё, что видела вокруг, и что происходило с ними в доме. Но пока ничего не складывалось. Какая-то деталь постоянно не вставала на место.

И это очень сильно её раздражало!

Настолько, что она уже начала протестовать против поездок к бабушке. Нет, её-то она всегда была рада видеть. Но вот дом решительно не вписывался в её стройную картину мироздания.

Положение вещей усугублялось тем, что бабушка никак не могла бросить своё сложное хозяйство. Места в городской квартире хватило бы на всех – но она наотрез отказывалась куда-либо переезжать.

«Как я могу бросить наш дом? И кто будет заводить часы?!» – все разговоры на тему переезда всегда на этом и заканчивались…

А оставлять детей болтаться по городским дворам… с их постоянными соблазнами – на это уже не могли пойти родители!

«Последний раз туда еду! – в конце концов, заявила Лера. – Чего я потеряла в этом музее часов? Там даже интернет через пень-колоду работает!»

Антон на этот раз промолчал и ничего не возразил, как он это обычно делал. Но перспектива ехать следующим летом к бабушке в одиночку и его не слишком обрадовала.

2

Он был молод и талантлив. Усидчив – до невероятности! И всегда был готов воспринимать что-то новое и незнакомое. Пойти пешком за полсотни миль, чтобы выслушать заезжего мастера – легко! Просидеть все праздники, разглядывая какой-то непонятный механизм – вообще без проблем. Молодой парень – но чурающийся дружеских вечеринок с такими же, как и он сам, подмастерьями. Избегающий общества весёлых девиц и вечерних попоек с друзьями.

Но в то же время, никто другой так не разбирался во всевозможных механизмах и устройствах. Именно ему, как правило, и поручалась самая сложная работа по ремонту и восстановлению сломавшихся или неправильно работающих машин и прочих агрегатов.

Но его страстью – пожалуй, единственной, были все, же часы.

Парень подолгу просиживал за верстаком, разглядывая их устройство и вникая во все хитрости и тонкости работы часовых дел мастера.

Мастера, которым он не являлся.

Он был подмастерьем, обязанным отработать в мастерской хозяина не менее десяти лет. И только тогда – да и то, с соизволения всех членов гильдии, – он имел право на экзамен.

Формально – имел. Многие, очень многие так всю жизнь и проходили в подмастерьях.

Согласно правилам гильдии, держать экзамен на звание мастера можно было лишь после десяти лет работы подмастерьем. И крайне желательно, чтобы экзаменуемому было бы не менее двадцати пяти лет! Не говоря уже обо всех прочих условностях…

Гильдии попросту не требовалось такое количество мастеров – её всё и так устраивало. Мастерами становились, как правило, дети старых мастеров – и дело не выходило за пределы семьи.

Да и то сказать, деньги даже и на экзамен требовались немалые!

Сделать (за свой счёт!) хорошие часы, чтобы качество работы было бы по достоинству оценено всеми мастерами гильдии – задачка непростая! Выдержать экзамен, устроить пирушку для всех членов гильдии – это тоже ложилось весьма тяжелым грузом на юношеские плечи.

И народ предпочитал оставаться в подмастерьях. На выпивку и пирушку деньги есть, девушки любят – чего ещё надо-то? На более-менее нормальную жизнь хватает, так что можно не особо напрягаться.

Так бы всё оно, наверное, и продолжалось, но… случаи бывают разные.

Гордостью города, как и владеющего им герцога, являлись часы.

Точнее, не просто часы, сложное и весьма громоздкое устройство. Оно не только передвигало стрелки на четырёх циферблатах, но и приводило в действие сложный ансамбль из красивых резных фигурок, которые в условленное время показывались в окнах часовой башни. Пели механические птицы, взмахивал крыльями дракон, раскланивались фигурки людей и взмахивали своими алебардами механические стражники.

Было чем гордиться! И герцог это хорошо понимал.

Правитель, который может себе позволить держать мастеров только для создания таких вот диковин, у которого достаточно сил и средств, чтобы заниматься ещё и такими вот штучками… Прочие проблемы у него либо уже решены, либо не являются для него сколько-нибудь существенными.

И он всегда, как бы невзначай, приводил своих гостей на городскую площадь – и как раз в то самое время, чтобы они могли полюбоваться на красивое зрелище. Полюбоваться – и призадуматься.

По этой причине семья мастера, некогда создавшего это чудо, ни в чём уже долгое время не нуждалась. Его сын, ставший часовых дел мастером после смерти отца, занимался исключительно этим механизмом.

Ну, как занимался…

Гири вовремя наверх поднимал, чтобы механизм исправно работал. Смазывал там что-то – на что отец ещё когда указал. Мусор выметал. Впрочем, мусор он доверял подмастерьям, которых регулярно отряжали для этого прочие мастера. Все прекрасно понимали важность бесперебойной работы городских часов. Со временем даже процесс поднятия гирь доверили приходящим подмастерьям – подав это как великую честь для немногих избранных!

Следует ли упоминать о том, что молодой парень не единожды подолгу сидел около крутящихся шестерёнок, тщательно вникая в особенности их работы? Ему даже доверили смазывать некоторые механизмы!

И пока молодой «мастер Бардман» вкушал радости жизни, скромный подмастерье Вилем в это время выметал мусор изо всех уголков большой часовой башни.

Механизм и впрямь был громаден! Он занимал четыре этажа – и долгое уже время исправно трудился, отсчитывая время и радуя горожан и их гостей приятным зрелищем.

Но. Вечными могут быть только неприятности. Всё же прочее, рано или поздно, приходит к логическому завершению.

Часы – встали.

В тот самый момент, когда герцог ожидал важного (и даже очень!) гостя. С которым у него долгое время наблюдались, так сказать – разногласия. Иногда выражавшиеся в грохоте пушечных выстрелов. И ударить в грязь лицом – было совершенно невозможно!