Отпусти меня 2 (СИ) - Шагаева Наталья - Страница 13

— Были мы, и нет нас… — словно не в себе отвечает Марина. И эта женщина уже не кажется мне такой милой.

— Прости, что вторглась в твое пространство, — извиняюсь, собираясь покинуть мастерскую. Мне некомфортно рядом с ней.

— Роман может казаться харизматичным, — вдруг произносит она мне в спину. Голос меняется на более вменяемый и осознанный, и я оборачиваюсь.

Она садится в кресло и закидывает ногу на ногу. Полы ее платья с запахом разъезжаются, оголяя ноги. У нее очень красивые, длинные и ухоженные ноги. Если исключить шрамы и дорисовать в воображении ей волосы вместо платка, то Марина очень красивая женщина. Статная, с манерами аристократки.

Облокачиваюсь на стену, чтобы найти опору. Понятно, что в их жизни произошла какая-то трагедия, и это раскололо семью. Но осколки их прежней жизни еще здесь, в этом доме, и они их бережно хранят. Наступают на них, ранятся, но не выкидывают. Закрываю глаза, потому что становится больно, я чувствую себя здесь лишней. Но моего желания никто не спрашивал. И о моих чувствах никто не беспокоится.

— Да, он холоден, циничен, властен, но это цепляет. Он кажется надежным, неуязвимым, ну и, что греха таить, очень сексуальным. Так и есть. Но я никогда и никому бы не посоветовала связывать с ним жизнь. Калинин все уничтожает в угоду своим демонам. И если у тебя не получилось от него бежать, то расслабляться и доверяться ему не стоит. Он сломает и уничтожит тебя, когда придет время. Бойся его, девочка, не давай ему ничего, разрушь его планы в угоду амбициям. Не подпускай близко. Бей Романа его же оружием. Холодностью и безразличием! — уже угрожающе произносит она. — Не питай его демонов, — Марина замолкает и отворачивается к темному окну. А я пытаюсь вновь начать дышать. Хочется потребовать у нее ответов. Чётких ответов. В чем именно она обвиняет Романа? И чего нужно бояться? Но я понимаю, что ответов она мне не даст. Марина словно играет с Калининым в одну игру, и непонятно, на чьей она стороне. За черных или за белых?

Разворачиваюсь и убегаю из мастерской. Да, именно убегаю, быстро, не оглядываясь. Запираюсь в своей комнате, не желая больше ни с кем общаться. Ясно только одно: у Калинина были жена и ребенок, и он все уничтожил. А теперь на роль жены купил меня.

***

Раньше я не замечала, как несется время, иногда мне казалось, что оно тянется, хотелось его поторопить, чтобы ускорить какие-то события.

День свадьбы. Данное событие я торопить не хотела. Мама прилетела еще вчера, ее поселили в отеле и сегодня доставят на торжество. Некрасиво селить маму в гостиницу, но в данной ситуации так лучше. Это не тот брак, не тот мужчина и не тот дом.

Моя комната превратилась в гримерную. Там, за дверьми ванной, где я прячусь последние полчаса, галдят люди. Наш организатор, стилист и визажист что-то бурно обсуждают в ожидании меня. А я в белом кружевном белье, чулках, вырисовывая на кафеле узоры, сижу на краю ванной. Мне не страшно. Нет… Все внутри просто протестует, не хватает духу собраться, взять себя в руки и выйти, сыграв эту роль для Калинина до конца.

Мы почти не разговаривали эту неделю. Роман опять куда-то улетал на несколько дней, а потом я всячески избегала его общества, ссылаясь на недомогание.

С Мариной тоже все сложно. После нашего разговора в мастерской я боюсь и эту женщину тоже. Она не в себе. Хотя с каждым днем, приближающим нас к свадьбе, Марина была все дальше и дальше. Последние три дня я вообще ее не видела, но чувствовала ее незримое присутствие в доме.

Подхожу к зеркалу, рассматривая себя. Это белье я не выбирала, а может, и выбирала, когда кивала, соглашаясь со Златой.

На вид не пошло. Скорее очень красиво. Тончайшее кружево, в которое уложена моя грудь. Трусики подчёркивают ноги, делая их длиннее, и белые чулки с кружевной резинкой. Мне просто всучили все это и отправили в душ. Вздыхаю, накидываю белый пеньюар, плотно запахиваясь, делаю пару шагов к двери, а выйти не могу.

— Елизавета, — в дверь тихонечко стучат. — С вами все в порядке? Мы готовы.

Я не готова…

Я бы с удовольствием сбежала.

Только какой в этом толк? Меня все равно поймают. Да и я уже обязана Калинину.

Вдох-выдох, нажимаю на ручку, выхожу.

— Садитесь, — предлагает мне девушка-визажист, указывая на кресло перед зеркалом, где уже разложена косметика. На вешалке висят мое платье и фата. Сглатываю.

— Подождите, мне нужно еще несколько минут, — прошу я и вновь возвращаюсь в ванную. Мне что-то говорят вслед, но я не слышу. Необходим хоть один родной человек рядом. Тот, кто скажет, что все будет хорошо. Мне станет от этого немного легче дышать. Набираю Романа. Наверное, впервые сама ему звоню с просьбой.

— Да, Елизавета? — почти сразу отвечает он.

— Можно привезти ко мне Веру?

— Она приглашена на торжество и приедет с твоей мамой.

— Нет, можно мне привезти ее сейчас? — голос почему-то срывается. — Я хочу, чтобы она была со мной. Пожалуйста! — выходит нервно. Пауза. Роман не отвечает, сбрасывая меня. Глаза наполняются слезами. Мне просто нужна поддержка. Разве я много прошу? Дышу, быстро моргая, стараясь не плакать. Я не хочу, чтобы чужие мне люди, находящиеся за дверью, видели мои слезы, а успокоиться не могу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вздрагиваю, когда слышу чёткий металлический голос Калинина за дверью. Задерживаю дыхание, прислушиваюсь.

— Вам нельзя видеть невесту до свадьбы! — заявляет ему Злата.

— Я сказал, покинуть комнату! — чеканит он. Все затыкаются и удаляются. Дверь в ванную резко открывается, Роман осматривает меня несколько секунд, а я опускаю взгляд, пытаясь спрятать глаза.

— Что происходит? Тебя кто-то обидел? — тон требовательный.

— Никто. Я просто хочу, чтобы приехала Вера, — понимаю, что веду себя как капризный ребёнок, но ничего с собой поделать не могу. Слезы скатываются из глаз.

Калинин подходит ко мне, обхватывает плечи и разворачивает к зеркалу.

— Это волнение перед свадьбой или отрицание происходящего? — спокойно спрашивает он, осматривая меня в зеркало. Дергает на себя, прижимая спиной к груди. Как он точно попадает в цель.

— Отрицание, — открыто признаюсь я, чувствуя, как вздымается его грудь от глубокого дыхания.

— Зачем отрицать неизбежное? — понижает тон. Вопрос риторический, поэтому я молчу. — Посмотри на меня, — требует, обхватывает мою шею, вынуждая поднять голову. И, несмотря на то, что он делает это насильно, его тёплая, сильная ладонь вызывает чувство близости. Он не сжимает пальцами, не лишает меня дыхания, а нежно поглаживает большим пальцем в месте, где бьется пульс. Как ни странно, меня это успокаивает. — Научись оборачивать неизбежное в свою пользу, Елизавета.

Убирает ладонь с моей шеи, опускает руки на плечи, начиная аккуратно их разминать, массирует затылок, нажимая на точки, и становится немного легче. Прикрываю глаза, пытаясь справиться с собой.

— Сегодня ты главная героиня на нашем празднике. Да, на тебя будут смотреть и оценивать, но ты должна быть выше всех, преподнося себя с достоинством. Сегодня ты станешь Калининой, — запускает ладонь в мои волосы, массируя голову. — Жизнь, определенно, изменится. Но это не плохо. Это просто новый неизбежный этап.

Отпускает меня. Вынимает из кармана телефон и набирает чей-то номер, продолжая смотреть на меня в зеркало.

— Мирон, привези сюда подругу Елизаветы… — вопросительно выгибает брови.

— Вера, — шепотом подсказываю.

— Веру. Прямо сейчас, — сбрасывает звонок. — Я удовлетворил твои желания?

— Да, спасибо.

— Будь сегодня умницей, — наклоняется, целует меня в волосы и уходит.

Вера приезжает через полчаса, когда мне уже нанесли макияж и приступили к прическе. Она просто сидит рядом и болтает без умолку, рассказывая ерунду, иногда указывая стилисту, как будет лучше, на что тот закатывает глаза, и я впервые за день улыбаюсь.