Дочь Водяного (СИ) - Токарева Оксана "Белый лев" - Страница 22

— Дайте подумать, — нахмурился Коржин. Помню, что имя там было то ли Тархан, до ли Дастархан…

— Дархан? — подался вперед Берген.

— Правильно, — оживился Коржин. — Дархан Кудаев.

— Это он и есть, — с немного виноватым видом повернулся к Михаилу Берген.

— Главное, общими усилиями вспомнили, — подытожил Артем Соколов.

Михаил навел справки. Старого Дархана Кудаева соплеменники действительно почитали как могущественного ойууна, и он мало кому отказывал в помощи.

— Кочевья тундры, конечно, не ближний свет, — деловито рассуждал при жизни никогда не покидавший пределов родной деревни дед Овтай. — Но я-то уже хотел тебя в Бразилию отправить. Туда, так и не доучившись, вместе с белогвардейцами подался мой последний ученик Тумай. Там живет и практикует его внук.

Михаил не первый раз слышал этот разговор о Бразилии, но какое-то странное предчувствие его все время останавливало. К тому же он знал, что по деньгам их семейный бюджет не потянул бы даже авиаперелет. Все-таки, в отличие от многочисленных шарлатанов, Михаил не заколачивал бабки приворотом, наведением порчи и прочисткой разных чакр. А так как португальский он не учил, на командировку рассчитывать тоже не приходилось. Ему и поездку в тундру пришлось буквально выбивать.

— У нас не этнографический альманах и не вестник Географического общества, — пробурчал начальник отдела, едва Михаил озвучил идею подготовить сюжет о жизни коренных народов Севера и Сибирии.

С главным редактором он все-таки решил посоветоваться и неожиданно получил добро. Оказывается, спонсоры их издания давно хотели увидеть репортаж о том, как Углеродный гигант борется за сохранность природы Арктики и помогает оленеводам, в то время как другие олигархи их только спаивают и пытаются согнать с исконных земель.

Конечно, Михаил не обольщался по поводу олигархов, но к крупнейшему предприятию, тащившему на себе почти весь бюджет края, относился в целом положительно. Он пообещал все написать, как просили заказчики, и отправился готовиться к командировке. Но тут возникло еще одно непредвиденное обстоятельство. Вера непременно хотела поехать вместе с ним. Она как раз взяла отпуск и даже договорилась с дедушками и бабушками, чтобы они по очереди сидели с Левушкой.

— Я всю жизнь мечтала увидеть тундру летом, — умильно глядя на мужа, ластилась она. — Да и стойбище оленеводов — просто потрясающая натура.

Поначалу Михаил хотя и удивился, но ничего не заподозрил.

— Я согласен, что виды там и вправду роскошные, — кивнул он, прикидывая, хватит ли пленки. — Но условий никаких. Все удобства в тундре!

— Можно подумать, у нас в деревне такие уж условия, — милой пушистой кошечкой фыркнула Вера.

Михаил пытался привести еще какие-то аргументы, но жена проявила настойчивость, продолжив уговоры ночью, и он не устоял.

— Ну можешь же ты мне сделать подарок на годовщину свадьбы, — привела Вера последний аргумент, отправляя мужа за вторым билетом. — А на обратном пути заедем к Мудрицким.

Михаил, который собирался войти в лифт, едва не уронил в шахту бумажник, вовремя успев отдернуть руку и в недоумении глядя на жену.

— Ну ты же не думал, что я отпущу тебя одного, — мягко, но решительно обняла его Вера.

— На Кавказ и Балканы как-то отпускала.

— Это другое, — проговорила она проникновенно. — Я ведь знаю, зачем ты едешь в тундру, и чувствую, что должна находиться с тобой рядом!

В столице региона они пробыли недолго, только для того, чтобы осветить мероприятия, посвященные празднику летнего солнцестояния Ысыаху * и послушать известных сказителей-олонхосутов. * От города до месторождения, где Михаил взял интервью у главного инженера и пообщался с рабочими, они добрались на вертолете, а дальше пересели на вездеход.

Вера держалась молодцом, и, хотя в пути ее укачало, жаловаться и отступать не собиралась. Она продолжала вести себя так, будто это туристическая поездка, и с восхищением смотрела по сторонам, вздыхая лишь о том, что на ходу не может делать зарисовки. Михаил, где получалось, снимал на фотоаппарат, но Вера гордо утверждала, что настоящие художники рисуют только с натуры.

Освещенный рассеянными лучами чуть проглядывающего среди облаков прохладного солнца пейзаж и в самом деле завораживал той неброской хрупкой красотой, которая пленяет в Средней полосе, только более суровой. Им повезло увидеть Север в цвету. Источающие древнюю магию вересковые пустоши оттеняли белесоватые заросли похожего на коралловые рифы ягеля и древних мхов. Белые цветы морошки и розовые соцветия княженики рассыпались по сопкам и болотистым низинам среди травы и карликовых берез. Возле камней, где преобладали кладонии, природа неуловимо напоминала склоны Ай-Петри или высокогорье Кавказа.

В траве и среди мхов копошилась непуганая живность: шныряли пестрые лемминги, на кочках караулили любопытные евражки. Попадались снежные бараны и зайцы-беляки. Ближе к стойбищу дорогу пару раз пересекли сменившие шубку на голубовато-серую осторожные песцы. Впрочем, мирно пасущихся среди ягеля и хилой травы низкорослых северных оленей и даже недавно появившихся телят небольшие хищники не трогали. В основном рыскали возле человеческого жилья, с вожделением поглядывая в сторону развешанной на шестах вяленой оленины.

Здешнее кочевье при всей его архаичности производило впечатление благополучия. В последние годы, когда массово начали закрываться промышленные гиганты и предприятия сферы услуг, многие жители Крайнего Севера, оставив построенные для них Советской властью поселки, вернулись к традиционному кочевому скотоводству. Что поделать, даже в центральной России многие выживали лишь за счет приусадебных хозяйств.

В стойбище царило небывалое оживление. В чумах остались только дряхлые старики и бабушки с младенцами. Оленеводы и члены их семей толпились у реки, что-то рассматривая. Под ногами, виляя бубликами-хвостами и возбужденно тявкая или подвывая, крутились остроухие собаки.

— Что происходит? — удивилась Вера, отмахиваясь от вездесущих насекомых.

Михаил лишь плечами пожал, повернувшись к их провожатому и водителю Николаю.

— Вам, кажется, повезло поймать сенсацию, — пояснил тот после короткого разговора с местными. — Река размыла берег, открыв хорошо сохранившуюся тушу мамонта. Надо срочно связаться с городом и сообщить специалистам. Если сейчас не предпринять меры, находку унесет река.

— Ты мне приносишь удачу, — потянулся Михаил к жене, отводя от ее лица выбившуюся из-под косынки светлую прядь и отгоняя комаров.

Помимо интересного материала для редакции он имел в виду и основную цель своей поездки. В мифологии народов Севера и Сибири образ мамонта занимал важное место, отождествляясь с одним из самых сильных духов-помощников подземным ящером эхеле. Старики рассказывали о мамонтах-змеях, чья верхняя губа достигает неба, а нижняя касается земли, и покрытых мхом тысячелетних мамонтах-рыбах или мамонтах-быках, которые живут на дне озер и рек, прокладывают подземные русла или ломают рогами лед. Эти легенды проникли и на ту сторону Уральских гор, послужив источником для образа зверя Индрика из Голубиной книги.

Доставая зеркалку, Михаил думал о том, где и как в такой сумятице отыскать Дархана Кудаева, и не обидится ли старый шаман, если ищущий его ученичества городской житель замешкается на берегу. Впрочем, сомнения развеялись, едва они добрались до реки.

У самой кромки воды чуть в стороне от оживленных соплеменников стоял, покуривая длинную трубку, сухонький старик в традиционной кухлянке, на которой Михаил без труда распознал знаки Верхнего и Нижнего миров. Хотя изборожденное морщинами лицо старца напоминало даже не пергамен, а много раз стертый и вновь переписанный палимпсест, черные узкие глаза продолжали смотреть на окружающий мир со спокойным, но живым интересом, а от почти лишенной плоти фигуры исходило величие. Не просто так его личное имя в сочетании с родовым переводилось как Великий кузнец Вселенной.