Жар костей не ломит (СИ) - Углов Артем - Страница 42

— Малой, все это здание одна сплошная ловушка. Вот скажи, существуют другие варианты раздобыть ключ-карту, кроме того, как зайти внутрь?

— Нет.

— Ну а чего тогда сиськи мнешь — вперед, двигай к лифту.

Сложно с ней… точнее, с ним. Образ молодой девушки действовал на психику старого мизантропа самым разрушительным образом. Говорят, что у представительниц противоположного пола, обладающих эффектной внешностью, скверный характер. А мужики, они нет… они не такие. И вот, пожалуйста, наглядный пример. Дали одному пару сисек, и что в итоге? Василий Иванович и без оных был не подарок, а с ними так и вовсе берега потерял, уплыв в сторону океана.

Нам нельзя торопиться — необходимо взвесить все за и против, придумать новую тактику, может даже по лестнице подняться. Но Василий Иванович сказал лифт, значит идем в лифт.

Когда табло показало цифру пятьдесят шесть, заиграла приятная мелодия. Двери кабинки гостеприимно распахнулись, и мы вышли в длинный коридор, выстеленный ковром. Спутница тут же не преминула пошутить по данному поводу:

— Малой, мы с тобой как звезды.

— Какие звезды? — не понял я.

Маленький пальчик указал вниз, а тонкий девичий голосок произнес нараспев:

— Свет ламп над головой, под ногами красная ковровая дорожка… Не догоняешь?

— Василий Иванович, чтобы ваш юмор догнать, нужно быть глубоко за сорок.

— Много ты понимаешь, — девчушка явно обиделась. Нижняя губа дернулась и слегка оттопырилась, словно у маленького ребенка.

Нет, надо будет поговорить с Дианой Ильязовной. Попросить, чтобы убавила настройки лицевой анимации, а то порою странные ощущения возникают.

До кабинета директора добрались без приключений. Я несколько раз забрасывал спиннинг, а Василий Иванович пластался по полу, высматривая малейшие колебания воздуха — ничего. Из странного разве что шелест песка, тонкими струйками сбегающего по стенам. Он не исчезал, не уходил в никуда, а скапливался барханами вдоль плинтуса, да растекался ручейками по ковровой дорожке, образуя настоящие лужи, шуршащие под подошвами ботинок.

Интересно, какую мысль пытаются донести разработчики? Здание настолько ветхое, что буквально рассыпается на глазах? А может пришло время для очередной аномалии, и на крыше поджидает песочный демон?

Возле массивных створок наш небольшой отряд замер. Девчушка забавно повела носом, словно принюхиваясь. И наконец прошептала:

— Давай.

И так у нее это сексуально вышло, что аж мурашки пошли по телу. Нет, ни цифровому, а самому что ни на есть настоящему, покоящемуся в ложементе.

Толкаю дверь и первым захожу внутрь. Вожу коротким стволом автомата из стороны в сторону, ожидая подвоха и… снова ничего.

Я прекрасно помнил, что в прошлый раз над большим дубовым столом висела гигантская амеба, стреляющая ложноножками на добрые десять метров, а в дальнем углу лежало растерзанное тело хозяина кабинета, которое внезапно оживало, стоило повернуться к нему спиной. Но то было тогда, а сейчас разве что песок шуршал по стенам.

— Малой, хлеборезку прикрой или забыл, зачем пришли? Я за картой, а ты на контроле, — распорядилась девчушка и покачивая бедрами, направилась к противоположной стене. Спустя несколько секунд она во всю громыхала дверцами многочисленных шкафов. Выкидывала на пол стопки бумаг, канцелярские принадлежности, вытряхивала из коробочек мелочь.

Может сказать, что ключ-карта в нижнем ящичке стола? А смысл, с тех пор многое изменилось: появился песок, исчезли монстры и аномалии. Неужели разработчики прислушались к жалобам игроков и снизили сложность? Ага, как же, два года не прислушивались и вдруг решились… Очень странно.

Я подошел к окну и посмотрел вниз, на простирающийся под ногами мегаполис. С высоты пятьдесят шестого этажа город выглядел живым: высокие стеклянные здания, играющие бликами света на фоне заходящего солнца, зелень садов и парков, запруженные транспортом улицы. Автомобили никуда не спешили и не двигались, замерев в вечной пробке. Маяк… Кажется именно так назывался химкомбинат в Челябинской области, где произошла первая в истории человечества техногенная катастрофа, связанная с радиацией. Своими масштабами уступающая только Чернобылю и Фукусиме.

Наш историк, Армен Георгиевич, рассказывал о Кыштымской аварии и о том, что спустя неделю случился инцидент с реактором в одном небольшом городке Англии, названия которого я так и не запомнил.

Двадцатый век был полон неприятных сюрпризов, связанных с мирным атомом, а век двадцать первый запомнился сплошной чередой экономических кризисов. И кажется, рвани все реакторы разом, человечество не обратило бы ни малейшего внимания. Людей интересовали исключительно цены на топливо, курсы валют и стоимость драгметаллов.

Маяк-17… интересно, что этим названием хотели сказать разработчики? Пытались напомнить об опасности мирного атома или просто красивое название? Скорее всего последнее, потому что случившийся инцидент никоим образом не касался радиации. Был крупный НИИ, проводивший исследования опасного вируса. В какой-то момент все пошло наперекосяк, произошли первые заражения людей и на улицах появились мутанты, отдаленно напоминающие зомби. Вот только причем здесь аномалии, не понятно.

Струйка песка, кривой змейкой проскочившая по стеклу, отвлекла от размышлений. Я опустил глаза и увидел, что стою по щиколотку в бархане.

— Очень смешно, — пробормотал я, — они решили нас сверху пустыней засыпать?

Копошение в углу прекратилось, и голубые девичьи глаза внимательно уставились на меня.

— Ты его тоже видишь?

— Кого его?

— Песок.

Голос девушки прозвучал тихо, чутка надтреснуто. В какой-то момент показалось, что я узнаю эти нотки — сухие, скрежещущие, словно крупинки мельчайшего кварца под ногами. Именно так разговаривал Василий Иванович, без тонких настроек и синтезатора речи.

— Да, вижу, — ответил я, не задумываясь.

И только тут до сознания дошел смысл произнесенных слов: «ты его тоже…».

Стоп, что значит тоже?

Глава 6 — Василий Иванович

Недосып до добра не доведет. Это в двадцать лет можно гулять до рассвета, а потом ехать в институт и отсиживать три пары подряд. После тридцати подобный трюк провернуть куда сложнее: тело не слушается, а в голове сплошной туман, рождающий полубредовые мысли. Тот же Мамон после суточного дежурства бегал и ловил сусликов, погрызших заныканный сухпаек. Меня же мучал песок.

Галлюцинаций как таковых не было, но вот ощущение легкого покалывания донимало, особенно по ночам, когда лежал в кровати. И этот запах… Да, треклятый песок имел запах, отличный в разное время суток: утром тянуло пылью и прогорклой плесенью, а на закате ноздри улавливали ароматы степных трав и пряных специй.

Док уверял, что никакие это не приправы, а земля, пропитанная мочой мелких животных. Вечером грунт в саванне активно остывал, отдавая в атмосферу вместе с теплом все, что успело накопиться за день. После сказанного романтики заметно убавилось. Ее и до этого было немного, а Док, скотина циничная, последние крохи забрал, потому как наслаждаться на закате ароматом заморских трав — дело одно, и совсем другое — дышать ссаниной сусликов.

Прав был Док или нет, кто же теперь разберет… Только с тех пор донимали меня гребаные песчинки, привезенные в складках одежды с черного континента: кололи, шуршали, сбегая по стенам тонкими струйками, образуя целые барханы. Приходилось вставать и включать свет, убеждаясь в отсутствии пустыни в собственной квартире, а после ложиться и переживать все по новой. Алкоголь и снотворное не помогали, придавая наваждению новых сил. Невидимый песок набивался в простыни и наволочку, проникал в поры, оседая в легких густой взвесью, мешая нормально дышать. Чертова африканская жара — горела… горела изнутри.

В поисках прохлады я сползал на пол. Подсовывал под голову скомканные штаны и сворачивался клубком. Если и эта мера не помогала, тогда наливал ведро воды и начинал драить скрипящий от чистоты линолеум. Влажная уборка в два часа ночи — тот еще дурдом, но по-другому нельзя, по-другому от песчинок не избавишься.