Зимний Мальчик (СИ) - Щепетнёв Василий - Страница 35

Но я человек честный, сижу, дышу. Окисляюсь.

А другой подготовки не знаю. Читать шахматную литературу, разбирать дебюты? Ну да, почитываю «64», шахматную газету-еженедельник, на предмет партий элиты и не очень. Любопытно, но не более. Как чтение «Родной речи» за четвёртый класс.

Есть ещё такая вещь, как тренировочные сборы. Вместе с тренером, а то и с целой командой едешь на турбазу или малолюдную гостиничку куда-нибудь в горы, на дивное озеро, или к морю, и там разбираешь дебюты, изучаешь игру соперников, и тому подобное. Но и если бы я поехал, то с девушками, а не с Антоном. Зачем мне Антон на турбазе? Хотя и Антон не помешает — решать текущие вопросы. Да беда — у меня уровень не тот, тренировочные сборы не по сеньке. Во всяком случае, пока.

Зато профессор Петрова добилась для меня свободное посещение лекций, что немало. То есть считаю нужным — хожу и слушаю, как передиктовывают учебник химии или иной учебник, а не считаю, так и не хожу. И с семинарскими занятиями кое-какие поблажки. Зачеты можно сдавать досрочно или послесрочно. В зависимости от графика соревнований.

Возможностями своими я не злоупотребляю. Лекций не пропускаю, занятий тем более. Просто потому, что если не ходить на занятия, куда тогда ходить? Начнётся турнир, другое дело. Но турнир начнётся двадцатого мая, а сейчас играются полуфиналы, которые я, как победитель зоны, миновал, вышел прямо в финал. Чем и укрепил профессора Петрову на позициях спортивной медицины. Финал первенства России — это вам не первенство города, пусть даже такого, как Чернозёмск!

Десять положенных минут давно прошли, и я просто сидел на балконе и просто дышал, как обыкновенный человек, а не научно тренирующийся спортсмен.

К воротам подъехала «Волга». Открывать их и въезжать внутрь папенька не стал. Мол, на минутку заехал. Книги отдать.

Сегодня утром позвонила Анна, у них-де мои книги всё лежат и лежат, не хочу ли я их забрать. Хочу, сказал я, когда приезжать. А приезжать и не нужно, они сегодня собираются в Сосновку и захватят с собой книги.

Я спешно спустился вниз.

С папенькой и его молодой женой встречаться приходилось нередко, особенно во время репетиций оперы. Как не встречаться? Держался папенька подчеркнуто сердечно, но дистанцию сохранял, и как не сохранять, зачем дразнить гусей семейственностью. Анна же всегда обнимала, целовала в щеку и звала «нашим медвежонком». По-моему, переигрывала, и переигрывала сильно, но вот нарочно или нет, не знаю.

В калитку входила Анна со стопкой книг перед собой. Я перехватил книги, понес в дом, а папенька с Анной шли за мной. Операция «Троянская книга».

Прошли в гостиную. Сели. Посмотрели друг на друга. Я предложил «боржоми» — две бутылки и три стакана стояли тут же на столе. Желающих не оказалось.

— Миша, я тут… На минутку…

— Конечно, папенька, — понятливо ответил я. Дело житейское, что такого.

Едва папенька ушел, как Анна атаковала:

— Мы решили машину купить.

— Дело хорошее. Хотя на вид и на слух с «Волгой» полный порядок, нет?

— Порядок, порядок, но Владяне нужна своя машина. Неудобно с одной на двоих.

Я не сразу понял, что Владяня — это папенька, и почему ему нужна своя. А «Волга» чья?

— «Волгу» он подарил мне, — пояснила Анна.

— Это бывает, — сказал я.

— Так вот, мы решили купить машину, — повторила запев Анна. — И нам не хватает шести тысяч.

— А что за машина-то? — вяло поинтересовался я.

— «Жигули», тройка.

— Хорошая машина, говорят. Современная, и в управлении лёгкая.

И сколько же она стоит?

— Ты понимаешь, что запросто вторую машину не купишь. Приходится в обход, с большой переплатой.

— Непросто, — посочувствовал я.

— И ты должен мне эти шесть тысяч дать, — поставила точку Алла.

Я не торопился с ответом. Вдруг да папенька вернётся? Но он не возвращался, и я пустил в ход проверенную фразу:

— С чего бы это вдруг?

— Ты считаешь, что всё это справедливо? — Анна сделала округлый жест, показывая то ли на гостиную, то ли на весь дом, то ли на существующий миропорядок.

— Что именно? — уточнил я.

— То, что дом и остальное достались тебе, а не отцу.

— Справедливости на земле нет, справедливость вся там, — я тоже умею делать жесты. Показал вверх — то ли на мезонин, где была мастерская дедушки, то ли на небеса, а, может, имел в виду Кремль. — А здесь чистый субъективизм: что мне хорошо, то и справедливо. А что плохо — то несправедливо. Ну вот с чего бы я должен покупать тебе машину? Хорошо, не я, а дедушка? С чего?

— Не мне, а Владяне.

— Да хоть и Владяне. Пусть папенька подарил тебе «Волгу». Но какой же это будет подарок, если, подарив, он требует тут же возместить отданное?

— Он не требует. И не просит.

— Тогда о чём мы вообще говорим?

Паузу я заполнил так: открыл минералку, налил в стакан и стал пить маленькими глотками. Выпью глоток, отставлю стакан, посмотрю на свет, любуясь пузырьками, опять выпью глоток.

Язык сцены. Сия демонстрация показывала, что я свои личные нужды, в данном случае воду, ставлю выше общения с Анной.

Тут вернулся и папенька. Оценив ситуацию мгновенно, он зашел с другого бока. Показав на «Подвиг», он сказал:

— А я слышал, что эту картину на выставку повезут.

— Уже и повезли — выставочный вариант. А это домашний.

— И разрешение на продажу ты, конечно, дал?

— Конечно, — подтвердил я.

— Что с деньгами делать будешь?

— Я вот телевизор купил, — я показал на «Горизонт» — Экран огромный, хоккей хорошо смотреть, шайбу видно. И звук отличный, громкий.

— И что?

— На деньги, что выручу от продажи картины, куплю таких телевизоров, сколько получится, и раздам в госпитали для ветеранов. От дедушкиного имени. А то у однокурсника отец лечится в госпитале, так там «Рекорд — 64» с подсевшим кинескопом. Ничего ветераны разглядеть не могут. А это телевизор минский, надёжный, не ломается. Для госпиталя подойдет, думаю. Как тебе идея?

Ну, что тут можно ответить?

Уходя, Анна спросила:

— Тебе не страшно одному в таком большом доме? Ночью?

— Я к этому дому с детства привык. Не страшно. Но, может быть, заведу собаку.

И мы расстались. До следующего раза.

Ну да, Анна злится. На меня, а на самом деле на себя. Прогадала. Нужно было на себе меня женить, а не папеньку, думает. Папенька, конечно, муж завидный, что есть, то есть. Но я оказался ещё завиднее. И да, год назад я бы мог и того… ожениться. Глуп был. Сейчас, конечно, тоже глуп, но с другой стороны. С какой — не знаю. Собственная глупость вроде слепого пятна: сам её не видишь. Но жениться вот так запросто мне теперь Лиса с Пантерой не дадут.

Я взялся за привезенные книги. Десять томиков из «Библиотеки Приключений». Вообще-то их двадцать, но половину то ли забыли привезти, то ли привезли, но они остались в машине, то ли хотели выдать после получения шести тысяч. Или просто сами читают? И ведь нет самого вкусного, Азимова с Кларком, Конан-Дойля, Стругацких с Днепровым, Честертона… Или молодые друзья Анны взяли на почитать. Они, поди, есть у неё, молодые друзья, ходят в гости, а папенька что, папенька среди них и сам молодеет, Владяня…

Книги я расставил в книжном шкафу, там места свободного вдоволь. Дедушка с бабушкой читали немало, но обходились библиотеками, покупали редко. Смысла нет, говорили. Книга живёт в библиотеке, её читают десятки и сотни людей. Чем больше, тем лучше. А дома она как в тюрьме. Купил, прочитал, и в шкаф — это нехорошо. И после смерти бабушки почти все книги дедушка отдал в библиотеку. Будто птичку в святой день на волю выпустил. Оставил десятка три, дореволюционных, в переплетах из мастерской. С ятями, фитами и прочими пережитками самодержавной поры.

Теперь мой черёд наполнять книжный шкаф. Есть школьное издание «Мёртвых душ», есть один номер «Дружбы народов» с романтической повестью о киргизском большевике, сражающимся за трудовой народ то с царскими сатрапами, то с басмачами. И вот теперь десять томиков «Библиотеки приключений». Но читаю я мало. Всё кажется, будто читал прежде. Причуды памяти.