Драмы больше нет (СИ) - Риз Екатерина - Страница 72

– Проходите на кухню. Только, пожалуйста, негромко, ребенок спит.

Я понимающе кивнула. Прошла в тесную кухню, решила, что оглядываться с чрезмерным любопытством, покажется хозяйке неловким, и просто присела на стул у окна. А сама все себя мысленно спрашивала: зачем я приехала, зачем приняла предложение пройти в квартиру и подождать?

– Я вас узнала, – неожиданно сказала женщина. – Вы дочка того проходимца.

Мы встретились с ней глазами, я осторожно кивнула, подтверждая. И представилась:

– Меня зовут Настя. – Чуть смущенно проговорила: – И, думаю, эпитет «проходимец» моему отцу не слишком подходит.

– Ну да, мерзавец он. Будете спорить?

Вздохнула.

– В чем-то соглашусь. Думаю, вы имеете право на такую точку зрения.

Женщина присматривалась ко мне, затем присела напротив и сказала:

– Меня зовут Татьяна.

– Очень приятно.

– Так зачем вы приехали, Настя?

– Хотела поговорить с вашей дочерью. Не знаю, как для других, а для меня история вашей дочери оказалась большой новостью. И удивлением.

– Ещё бы не удивлением, – с презрением проговорила Татьяна, даже поморщилась. – Кобель старый молодую девчонку соблазнил. Соблазнил и бросил!

– Я хочу во всем разобраться, – заявила я, давая понять, что не тороплюсь принимать чью-то сторону. – Поэтому решила поговорить с Анной.

Татьяна смотрела на меня с неприятной усмешкой.

– От вашей семьи к моей дочери уже приезжали. Первый раз ещё до рождения Степки, затем после.

– Кто?

– Кто-то наёмный. Убеждали сначала аборт сделать, а потом… потом сидеть тихо.

– Понятно.

– А вы с какой целью приехали? Попробовать замять скандал?

– Не думаю, что скандал на данной стадии можно замять. Всё разгорелось, как пожар.

– Ну и поделом, – не удержалась Татьяна, правда, проговорила она это в сторону. Я не могла её винить за подобную реакцию, поэтому промолчала. Сказала о другом:

– Я в первый раз из передачи услышала об Анне и ребенке. Поначалу не знала, как реагировать, но решила, что мне стоит узнать всё из первых уст. Это, правда… сын Родиона?

Татьяна взглянула с негодованием.

– Вы сомневаетесь?

– А вы удивлены моим сомнениям? Я с вашей дочерью незнакома, и пока что это не подтвержденная информация. Я имею право сомневаться.

– Зная своего отца, вы сомневаетесь?

Я вздохнула.

– Мой отец – известный актер. Ежедневно ему пишут сотни людей, в том числе, и женщин. И пять из ста с утверждением, что у них от него ребенок. Это специфика его работы.

– Степа – его сын!

– Не злитесь на меня. Я стараюсь быть честной с вами. И если бы я не хотела разобраться в этой истории, я бы не пришла.

– Ваш отец прекрасно знает, что он сделал. Как поступил с моей дочерью. Иначе для чего он её запугивал столько времени? Он хотел, чтобы она сделала аборт!

Я знала, что сейчас скажу вещь неприятную, но это было лишь суровой реальностью.

– Он имел на это право.

– Что?

– Ваша дочь прекрасно знала, что он женат, что у него семья. Но она согласилась на эти отношения. И не важно из-за чего – из-за любви или из-за других причин. И оставить ребенка – было лишь её решением.

Татьяна смотрела на меня с неподдельным возмущением.

– Настя, я же помню вашу историю, вы же сами!..

– Я свою историю помню и знаю, куда лучше вас. И поэтому говорю вам правду. Как когда-то решением моей мамы было дать жизнь мне, понимая, на что она идет. Так и ваша дочь принимала решение, рожать ей или нет. Будем надеяться, что это было взрослое и взвешенное решение. Или она до сих пор надеется, что Родион воспылает любовью к ней и к ребенку? Тогда это она зря.

Мои речи хозяйку квартиры не обрадовали. Она смотрела на меня с неудовольствием, но уйти не просила. Так мы и дождались появления Анны. Та входила в квартиру уже с настороженным выражением на лице, по всей видимости, заметила машину охраны у подъезда. Да и, наверняка, после выхода в эфир разоблачительного интервью, ждала появления кого-то из нашего семейства. Для разговора.

Приехала я.

Анна появилась в дверях кухни, и мы с ней посмотрели друг на друга. Без сомнения, девушкой она была симпатичной. Молодая, светловолосая, ясноокая, высокая и стройная. Но, конечно, в реальной жизни на свои фото из портфолио мало походила. Не было лоска, шика, огня и задора в глазах. А, может быть, это уже жизнь её немного прибила, что она этот самый огонь растеряла.

Заметив мой изучающий взгляд, Анна горделиво вскинула голову. И я тут же вспомнила фильм, в котором они с отцом снимались. Исторический, и роль там для Анны нашлась подходящая. Гордая, независимая княжна. Осанка у неё, конечно, под стать, королевская. И в жизни, и на экране.

– Что вам нужно?

– Я хотела поговорить, – честно призналась я, – познакомиться.

Анна усмехнулась.

– Познакомиться? Моему сыну полтора года. Почему-то раньше вам со мной знакомиться не хотелось.

– Я о вас не знала. И о вашем сыне тоже не знала.

– Вас не посвятили? – В её голосе прозвучал откровенный сарказм вперемешку с недоверием.

Я в ответ только плечами пожала.

– Видимо, я не вхожу в круг особо приближённых. Так вы поговорите со мной, Анна?

– Зачем?

– Хотя бы, за тем, что я, наверное, единственный человек из семьи Родиона, который готов с вами говорить, и, при необходимости, вступиться за вашего сына.

Анна разглядывала меня с нескрываемым скептицизмом, но я видела, что мои слова её затрагивают за живое. Она даже на мать в сомнении глянула, совета просила. А потом в один момент решилась, кивнула, затем предложила:

– Выйдем на улицу?

– Если хотите. – Я поднялась, с Татьяной попрощалась, хотя, мне ответили сухим кивком, и вышла из квартиры следом за Анной. Мы спустились на лифте, вышли на улицу, я шагала следом за Анной к импровизированной беседке на углу дома. Пара лавочек, черепичная крыша, разросшаяся сирень скрывала нас от посторонних глаз. Сев на лавочку, Анна достала из сумки сигареты и закурила. Я осталась стоять, наблюдала за ней, понимала, что она нервничает.

– Я знала, что ко мне придут, – сказала она, подняв на меня глаза. – Только гадала, кто именно.

– На отца думала? – полюбопытствовала я, решив ненавязчиво перейти с девушкой на «ты».

Анна замялась, я видела. Но следом она качнула головой.

– Нет. Он бы сам не пришёл.

Я кивнула, подтверждая.

– Не пришёл бы. И больше не придёт.

Она курила и таращилась на огонёк сигареты. Губу кусала. А мне стало её жаль.

– Это его ребенок? – спросила я напрямую.

Анна вскинула на меня глаза.

– Конечно. Какой смысл мне врать? Первый же тест докажет, что я вру.

– Да, точно. – Я вздохнула, прошла и присела с ней рядом. Посмотрела на неё сбоку. – И что ты хочешь?

– Справедливости, – тут же ответила она, даже не задумалась ни на мгновение. – Хочу справедливого отношения к своему сыну. Он того заслуживает. – Анна тоже на меня посмотрела, с вызовом. – И я пойду в суд!

– Это твоё право.

– Я уже подавала иск в суд. Но он просто растворился.

Сказать мне было нечего. Я предполагала, благодаря кому это произошло. Что я могла сказать?

– А потом ко мне приехали, и посоветовали не тревожить дракона. – Анна усмехнулась. – Так и сказали. Цитатой из нашего фильма. Иронично, правда?

– И ты согласилась?

– А что мне оставалось? Мне дали ясно понять, что никакие мои поползновения по поводу официального отцовства Родиона, не пройдут. Что мне придется спорить не с ним, а с целой армией юристов. Денег у меня на это не хватит. Но зато мне заплатили. Сказали, что я должна быть благодарна и за это.

– Заплатили? Много?

Она неопределенно повела рукой, затушила сигарету.

– Круглую сумму. Единоразово. Я решила её не тратить, неизвестно, что впереди будет. Устроилась на работу, как только смогла. Вот только, как актриса, я больше никому не нужна. – Она снова усмехнулась. – Отснималась.