Дорасти до неба (СИ) - Матвеев Дмитрий Николаевич - Страница 34

Вторая чашка пошла медленней, и завязалась пустая беседа ни о чем — то есть, о погоде, об общих знакомых, о последних городских новостях и прочих пустяках, о которых говорят люди, когда для разговора нет других, по-настоящему важных тем.

Когда закончился кофе и подошли к концу пирожные, разговор сам собой увял. В воздухе повисло напряжение. Роман явно хотел продолжить разговор, но никак не мог придумать подходящую тему. Он краснел, смущался, и, в конце концов, окончательно замолчал. Нет, это никуда не годилось, тем более, я и сама была не против еще немного поговорить, но вот о чем? И тут меня осенило:

— Роман, покажите мне, пожалуйста вашу мастерскую.

— Вам действительно это интересно? — встрепенулся он.

— Ну да. В прошлый раз мы с близнецами сразу поднялись наверх, и я почти ничего не увидела. А я человек по натуре своей любопытный, и мне ужасно хочется посмотреть, как устроена настоящая кузница. Ну что, идем?

— Идем.

Мы пошли. Роман, как галантный кавалер, подал мне руку, и я, спускаясь по ступенькам, делала вид, что на нее опираюсь. Приятно, млин! И не то приятно, что руку подали, хотя это мне тоже понравилось, а приятно ощущение настоящей, крепкой мужской руки. Моя-то, понятное дело, ничуть не мягче, но то свое, а это — мужчина!

За дверью в мастерскую было темно. Роман нашарил на стене рубильник, перекинул рычаг, и сразу все ожило. Загорелись лампы под потолком и у верстаков, застучал в углу компрессор, загудели какие-то механизмы. Да и сам хозяин как-то взбодрился. У него пропала стеснительность, загорелись глаза, да и разговаривать он стал свободнее, без этих всех ритуальных выражений.

Он повел меня вдоль стен и принялся объяснять, где и что находится. И, между прочим, я ни капли не наврала, мне действительно было интересно. А посмотреть было на что, если вы, конечно, не падаете в обморок от слова "зубило". Всевозможный инструмент был развешен на стенах, разложен на стеллажах, заперт в ящиках. Какой-то, вроде сверл, гаечных ключей, да и тех же зубил, я узнавала. А про какой-то прежде и не слыхивала. Вот тогда-то я и узнала, как что называется, и чем вертикально-фрезерный станок отличается от горизонтально-фрезерного.

Экскурсия окончилась у центрального объекта экспозиции — механического молота. Ну да, какая же кузница без него! Управлять им оказалось очень просто: берешь клещами раскаленную заготовку, кладешь ее на наковальню, нажимаешь педаль, и тяжеленная стальная чушка начинает долбить по одному и тому же месту. Кузнецу остается лишь поворачивать и пододвигать деталь под место удара так, чтобы в результате получалось именно то, что задумано. Например, цветок. Или клинок. Но это же здорово! Это же так классно: если ты мастер, то из куска железа можешь сделать хоть гвоздь, хоть подкову, хоть произведение искусства. И внутренний голос мне подсказывал, что мой Роман — он именно такой мастер. Да что там эти внутренние голоса — достаточно на перила глянуть!

Я восхитилась. Искренне, вслух и громко. И парень расцвел! А дальше уже пошло легко. Мы вернулись наверх, я предложила перейти на "ты", и через пять минут мы уже болтали, как будто знали друг друга сто лет, не меньше. Мне захотелось печенья, но кофе уже закончился, да и напилась его я досыта.

— Ром, я обещала тебе вкусный чай. Будешь пробовать?

— А почему бы и нет?

— Ну тогда… у тебя есть стеклянный заварник?

— Н-нет. А обязательно?

— Обязательно. Но в крайнем случае можно обойтись полулитровой стеклянной банкой. Это-то есть?

— Это есть.

— Доставай!

А дальше я творила волшебство. Даже я сама, хотя и не один десяток раз видела это чудо, каждый раз обмираю от восторга. А тут — неофит. Неофитище!

Свет в комнате был убавлен до уютно-интимного. По стенам пробежали тени, углы скрылись в темноте. О донышко банки стукнул невзрачный серый шарик диаметром сантиметра два-три. С шипением полился из чайника кипяток, пока не заполнил банку до "плечиков". А потом… потом мы оба глядели, не дыша, как за стеклом распускается прекрасный цветок хризантемы. И как-то даже не заметили, что оказались совсем близко, соприкоснувшись плечами и коленями. А когда это обнаружилось, то мы одновременно отскочили друг от друга, усевшись чинно-благородно каждый на своем месте.

Волшебство закончилось. Ухватив банку полотенцем за горлышко, я разлила чай по фаянсовым кружкам, пододвинула одну к Роману, другую взяла сама и сделала первый, самый вкусный, глоток. Замерла на секунду, впитывая вкус и аромат чая, и, удовлетворенно кивнув, потянулась за печеньем. Роман, в свою очередь, тоже немного отпил. Тоже посидел, оценивая.

— А ведь и вправду вкусно! — удовлетворенно заключил он и, последовав моему примеру, цапнул печенинку. Попытался.

Вот чесслово, я специально не подгадывала, но только наши руки столкнулись над вазочкой с печеньем. Столкнулись, и отдернулись. Я, чтобы не мешать Ромке зажевать печенье, нацелилась на конфеты, но он, видимо, решил точно так же, и мы с ним снова столкнулись руками, теперь уже над вазочкой с конфетами. И это пустячное происшествие так насмешило обоих, что уже через полминуты мы оба самым натуральным образом валялись на полу, держась за животы от смеха. Хорошо еще, чашки с чаем на стол вернуть успели.

С чего начинается любовь? С чего начинается дружба? Я раньше не знала, а теперь — знаю. С таких вот совместно пережитых моментов. И когда мы оба, обессилевшие от хохота, еще периодически срываясь на короткий полуистерический смешок, поднимались с пола, вытирали слезы и усаживались обратно в кресла, я уже на все сто процентов была уверена: как там с любовью — еще неизвестно, а вот дружба у нас выйдет хорошая. Крепкая и долгая. Правильная.

Чай допить мы так и не успели: заверещал домофон. Роман поморщился, как от зубной боли, и подошел к стене, на которой висела пластмассовая коробка с телефонной трубкой и небольшим черно-белым экранчиком. Он глянул на экран, снял трубку и какое-то время слушал доносящийся из нее бубнеж.

— Но ведь мы договаривались на понедельник! — сказал он наконец. — У меня еще не все готово, я планировал завтра закончить и в понедельник с утра вам привезти.

В трубке снова забубнили. И, кажется, интонация голоса сменилась на угрожающую. Я насторожилась.

— Ну хорошо, я отдам сейчас то что уже готово, а остальное — в понедельник.

Рома повесил трубку и повернулся ко мне.

— Я на минуту. Ты ведь слышала разговор? Отдам нервному клиенту готовую часть заказа и вернусь.

— Хорошо, только не задерживайся. Я что-то беспокоюсь: нормальные люди в субботу вечером, да по темноте, за заказами не ездят. Они дома сидят, телевизор смотрят и водку хлещут.

— Не переживай, я мигом.

Роман натянул ботинки, шагнул за порог, и за его спиной с легким щелчком захлопнулась дверь.

Глава 16

Я сидела, как на иголках. И с каждой прошедшей минутой этих иголок становилось все больше. В конце концов, минут через десять, я не выдержала. Надела свои ботинки, как следует их зашнуровала и открыла дверь.

Снизу доносились голоса, и разговор шел явно на повышенных тонах. Вернее сказать, один из собеседников просто орал на другого. Слов было не слышно, но на разговор с клиентом это было не слишком похоже. Я прикрыла дверь, и стала осторожно спускаться вниз, стараясь не шуметь. Ну да, прежде, чем с криками "кийя!" вламываться в помещение, стоило тихонько послушать, о чем идет речь. Вот только внизу, в тамбуре, стоял невидимый сверху охранник. Он меня не услышал, он меня увидел. И гаркнул:

— А ну пошла обратно!

Ненавижу, когда мне хамят. Мужик, конечно, при исполнении, но, кажется, там, в мастерской, страсти накаляются, а этот крокодил мне мешает. И очень хорошо, что куртка у него расстегнута, а я стою на ступеньках.

— Н-на, козел!

Я уже говорила, ботинки у меня тяжелые. И вот таким тяжелым ботинком я профессионально припечатала охранника в солнечное сплетение. Он согнулся, не в силах ни вдохнуть, ни… охнуть, а я спокойно подошла ближе и добавила ребром ладони по горлышку. Так, вполсилы, чтобы только отключить минут на пятнадцать. Охранник беззвучно стек по стене. Я на всякий случай откинула двумя пальцами левый борт его куртки. Так я и думала: пистолет. Трогать его, вообще-то, не стоит, это железная статья. Ну а что, если этот бычок придет в себя и начнет палить во все стороны?