Взгляд незнакомки - Дрейк Шеннон - Страница 43

Сама Кендалл была вынуждена с горечью признать, что и южане в этой ситуации вряд ли повели бы себя по-иному. Войны с индейцами были еще слишком свежи в памяти всех белых, и лишь немногие понимали, что тогда происходило на самом деле. И уж совсем единицы были способны оценить по достоинству кодекс индейской чести.

Кендалл так и не смогла сосчитать сучки. Тёмные пятнышки в досках, сливаясь, превращались в лица. Сначала перед ее мысленным взором возникло лицо Рыжей Лисицы. Он вернулся и увидел, что стало с его племенем, домом, его женой и детьми.

Потом всплыло лицо Брента Макклейна. Кендалл осталась жить и именно поэтому не потеряла способности испытывать боль. Брент сделал ее очень уязвимой, потому что теперь она знала, что ее можно ценить, ласкать и любить…

Не важно, что при этом Брент не произносил высоких и красивых слов.

Она никогда больше его не увидит. Так и проведет остаток дней взаперти. В этой крошечной каюте или в какой-нибудь другой — какая разница! Часовой без устали прохаживался возле двери. Лейтенант был очень пунктуален и старателен, его шаги звучали, как тиканье больших надежных часов.

Внезапно Кендалл оцепенела и закрыла глаза. Звук шагов изменился — теперь это была решительная, тяжелая поступь.

Джон!

Перевернувшись на бок, она свернулась калачиком и уткнулась лицом в подушку. Дышать постаралась ровно и спокойно, но внутри у нее все клокотало, как у разъяренной кошки. Скрипнула дверь, и ее муж вошел в каюту.

Она слышала, как Джон задержался на пороге, прошел в каюту, снял парадную форму, которую надел для визита к капитану Бреннену. Шпага со скрежетом волочилась по полу возле изголовья постели Кендалл. Она открыла глаза и посмотрела на Мура. Он прекрасно понимал, что жена не спит.

— Итак, — вкрадчиво произнес Джон, — ты неплохо подружилась с индейцами, которые тебя похитили, не правда ли?

Что-то в его голосе насторожило Кендалл. Она перевернулась на спину, не спуская глаз с мужа, ожидая вспышки необузданной ярости. От Джона не укрылось, что его жена предпочитает жизнь на болоте возвращению к законному супругу. Было, однако, в его позе и голосе нечто такое, что ее сильно напугало. Уж лучше бы Джон ворвался в каюту, размахивая кнутом!

— Да, — холодно произнесла женщина. — «Дикари», которых ты утопил в крови, оказались очень приличными людьми.

— Не исключая и воинов?

— Да.

— Ах, вот как…

Джон согласно кивнул головой, словно они с женой вели милый, светский разговор, и присел на край кровати.

— Скажи мне, Кендалл, — пробормотал он, протянув свои жесткие, холодные пальцы к груди жены. От этого прикосновения Кендалл передернуло. Джон усмехнулся, от него не укрылась ее реакция. — Скажи мне, как это было. Ты так же дергалась, когда дикари лапали тебя? Или их прикосновения доставляли тебе удовольствие? Ты спала с одним воином? Мне очень интересно знать их обычаи. Я знаю, что вас с Трейвисом атаковали шесть или семь человек. Они все обладали тобой или ты сумела найти ключик к сердцу их вождя, польстившись на его мужские достоинства, моя милая женушка?

Это было глупо, но Кендалл не смогла сдержаться. Она улыбнулась, а в глазах ее горела страшная ненависть:

— Нет, Джон, я не остановила свой выбор на одном индейце. Я любила их всех. Каждую ночь я проводила в новой хижине, и так было с самого начала. Должна сказать, что мне это понравилось…

Кендалл закричала от боли — Джон сильно ущипнул ее за щеку. Она попыталась вскочить, чтобы дать отпор, но Мур схватил ее за руки.

— Ты лжешь, — спокойно проговорил он.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь!

— Ты не имела дел с индейцами.

Мрачное предчувствие сжало в тугой ком желудок Кендалл, но она постаралась держать себя в руках, и голос ее не дрогнул, когда она сказала:

— Да, я солгала, но это оттого, что я презираю тебя, Джон Мур. Скажу тебе правду: был только один воин…

Кендалл снова вскрикнула — Мур так больно стиснул ее запястья, что казалось, косточки не выдержат и треснут.

— Ты опять лжешь, — вкрадчиво произнес Джон. — И ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Нет…

— Тебя не тронул ни один индеец, и ты прекрасно это знаешь. Капитан Бреннен рассказал мне о разведсводке, которая поступила несколько часов назад. Конфедераты взялись за оружие по всей Южной Флориде. Часть семинолов, живущих севернее твоих болот, подняли мятеж, который таинственным образом перекинулся в Джорджию и Луизиану. Ты знаешь, почему это случилось, Кендалл? Конечно, знаешь. Потому что вождь того племени, которое мы так примерно наказали, не кто иной, как Рыжая Лисица — закадычный приятель некоего покровителя индейцев, конфедерата по имени Брент Макклейн.

Кендалл застыла на месте, стараясь ни одним движением не выдать себя.

— Ты сошел с ума…

— Нет. И запомни, Кендалл, ты умрешь, если он еще раз приблизится к тебе. Считай, что он мертвец. Я найду его и принесу тебе его голову на блюде.

Кендалл почувствовала, как с лица схлынула краска, но голос не дрогнул, когда она прошипела мужу.

— Нет, Джон, ты ошибаешься. Это ты — мертвец. Когда он узнает, что ты сделал, на свете не будет места, где ты сможешь спрятаться.

— А тебе очень бы этого хотелось, не правда ли, Кендалл? — Вопрос был задан таким непринужденным тоном, что тревога Кендалл переросла в панический страх. — Ты же всегда хотела, чтобы я умер.

— Неправда. Я не хотела выходить да тебя замуж, но никогда не презирала тебя…

— До тех пор, пока не убедилась, что имеешь дело с неполноценным мужчиной?

— Нет, до тех пор, пока не убедилась в твоей непомерной жестокости, которую ты не считаешь нужным обуздать.

Джон снова улыбнулся, но глаза его остались холодны как лед:

— Приободрись, Кендалл. Скоро я поправлюсь от своей болезни. В форте появился новый человек — доктор, который прекрасно разбирается во всех этих болотных лихорадках и всем таком прочем. Этот доктор дал мне лекарство, которое применял много лет с потрясающим результатом. Он думает, что через месяц я снова буду здоров, с твоей помощью, разумеется.

Кендалл отрицательно покачала головой:

— Слишком поздно, Джон. Я не смогу прикоснуться к тебе после того, что произошло. Единственное, что я вижу, когда смотрю на тебя, — это кровь невинных жертв и убитых детей…

Джон рассмеялся, и от его смеха по коже Кендалл поползли мурашки.

— Прикоснешься, никуда не денешься, говорю тебе, и произойдет это очень скоро. Ты моя жена.

Он отпустил ее руки, холодно улыбнулся, потом встал и начал неторопливо расстегивать ремень. Она с тревогой следила за действиями мужа, глядя на него, как на вампира, безжалостно сосущего кровь.

Джон посмотрел на нее и рассмеялся:

— Не сегодня, дорогая моя, не сегодня. Еще не время. Но сегодня ты получишь хороший урок.

Его намерения были прозрачны, как стекло. Зная, что может спровоцировать вспышку гнева, Кендалл тем не менее не смогла удержаться и проговорила с холодной яростью в голосе:

— Ты сделаешь глупость, если начнешь избивать меня здесь. Что подумают твои сослуживцы?

— Ничего они не подумают,: мадам. Здесь нет ни одного человека, который не убил бы свою жену, если бы между ее ног побывал повстанец.

Кендалл посмотрела на мужа и надменно подняла подбородок:

— Ты болен, Джон, ты, в самом деле, тяжело болен. Но знаешь, что я тебе скажу? Ты больше не сможешь причинить мне боль. И в этом часть твоего несчастья, не правда ли? Ты знаешь, это и стараешься еще больше.

Она судорожно вздохнула и попыталась вырваться, извиваясь и царапаясь, когда он, схватив ее за плечи, повалил на постель лицом вниз.

Только теперь она узнала, что он может-таки причинить ей боль. Кендалл истошно закричала, когда кожаный ремень с размаху впился в ее нежное тело. Она была почти в беспамятстве, когда Джон закончил экзекуцию на десятом ударе.

Словно сквозь вату, Кендалл слышала, как он с удовлетворением произнес, укладываясь рядом с ней: