Айлсфордский череп - Блэйлок Джеймс - Страница 42

— Это моя любимая матушка, — сообщил Нарбондо мальчику. — Она из Айлсфорда, твоя соседка. Поздоровайся с ней, Эдвард.

— Добрый вечер, — произнес малыш. Пару секунд он не сводил с женщины пристального взгляда, а затем резко развернулся и убежал обратно в комнату.

— Я даже обрадовался, когда узнал его имя, — сообщил Нарбондо. — Не то чтобы Эдвард такое уж редкое имя, но все равно совпадение удачное. Вы наверняка согласитесь со мной. Лично я сразу же подумал, что наш Эдвард возвращается.

Какое-то время Матушка Ласвелл молча взирала на Нарбондо, словно одурманенная тем фактом, что мальчонка вообще оказался здесь. Его присутствие все меняло, и она внезапно приняла решение — точнее, поменяла его.

— Что я думаю, вас не касается, — промолвила она. — Я заберу мальчика с собой, когда буду уходить. Не позволю вам оставить его у себя, если в этом состоит ваш замысел.

— Отнюдь не в этом, матушка. Оставлять мне его совершенно незачем. Глупый мальчишка! Все время молчит, читает с трудом, не в состоянии сам себя занять. Умеет только есть, но этим может похвастаться даже муха или мышь, так что не вижу здесь какого-либо достоинства.

— А почему он мой сосед? Чей это ребенок?

— Сын профессора Лэнгдона Сент-Ива и его жены Элис, недавно перебравшихся в Айлсфорд, в поместье старой Уолтон. Оба мои давнишние бесценные друзья, так что я позволил себе смелость позаимствовать у них сыночка. Насколько мне известно, профессор наносил визит к вам в дом — некогда бывший моим, кстати, — как раз перед тем, как я забрал этого мелкого мерзавца. Утром, несомненно, он осознал свою потерю. Как бы я хотел увидеть его в тот момент. Нет ничего занятнее лица человека, получившего ужасную весть. Таковая навсегда накладывает на него отпечаток. Эх, — оскалился вдруг горбун во весь рот, — как же это все-таки поразительно! Вы отдаете себе отчет, матушка, что мы сейчас с вами разговариваем впервые за… Сколько лет-то прошло?

Матушка Ласвелл не ответила. Она положила зонтик на стол и, достав из-под накидки сумку, спокойно открыла ее и вынула пистолет. Оружие когда-то принадлежало ее мужу и было довольно старым, однако она не забывала его чистить и смазывать, чтобы не заржавел ствол, и даже стреляла из него пару раз, когда на ферме обосновался Билл. Тогда ей удалось попасть с пяти шагов в большой подсолнух, устроив настоящий взрыв из семечек и лепестков.

— Боже мой, кремневый! — изрек Нарбондо с притворным восхищением. — Какая изящная филигрань! Полагаю, с запалом и заряжен? Если зрение не подводит меня, курок уже наполовину взведен. Превосходно. Впрочем, ночь сегодня выдалась туманная, как вы, несомненно, сами могли заметить, когда мой дражайший братец — ваш Эдвард — удостоил публику пусть и недолгим, но весьма эффектным выходом. С вашей стороны было мудро предохранить оружие от влаги. Видите ли, сырой порох не поможет, как отчаянно вам бы ни хотелось пристрелить своего единственного живого сына.

Женщина опять промолчала, сохраняя спокойствие и полностью сосредоточившись на предстоящем деле. Этот человек совершил множество преступлений, убил Эдварда и Мэри Истман, напоминала она себе. Несомненно, бедного мальчика в другой комнате ожидает та же участь: он погибнет, и из его черепа этот подонок сделает игрушку! Одному богу известно, сколько людей пали жертвами изверга-доктора. Матушка Ласвелл почувствовала, что рука у нее дрожит, и что внезапно потяжелевший пистолет сам по себе опускается. Она крепче сжала рукоятку и снова подняла оружие.

— А вам известно, что однажды я оплакивал утрату вашей любви? — вновь заговорил Нарбондо.

Она уставилась на него в замешательстве.

— А я помню это с величайшей ясностью. Эдварду в тот день как раз исполнилось три года, и он уже хоть сколько-то походил на человеческое создание, а не на вопящего зверька. Тогда-то я и ощутил, что ваше сердце обратилось к нему, оставив меня ни с чем.

— Тебе это показалось, Кларенс, — произнесла Матушка Ласвелл, специально обратившись к нему по имени, данному при крещении. Если она и надеялась на какую-либо реакцию, то из очевидной последовала лишь усмешка, как на докучливый спектакль. Женщина упрямо продолжала: — То был плод твоего воображения. Ты отказываешься видеть свет, лишь тьму, которая доставляет тебе удовольствие. Просто ты предпочитаешь тьму. Возможно, всегда и предпочитал.

— Подобное слышать неприятно, матушка, особенно от вас. Я выражаю искреннее возмущение.

— Чушь. Я вижу по твоему лицу, что тебя это забавляет. Ты знаешь, что я говорю правду, вот только тебе все равно. И ты прекрасно знал, чем для меня обернется смерть Эдварда — именно поэтому-то ты и совершил это преступление. Мэри рассказывала мне, что ты плясал вокруг дерева как безумный, захлебываясь от восторга. Ей было нелегко говорить об этом.

— Ей было нелегко говорить о чем угодно с кем угодно. Наверно, что-то ее здорово напугало, — Нарбондо ухмыльнулся прямо ей в глаза.

Матушка Ласвелл навела пистолет прямо ему в лицо. Рука у нее дрожала так сильно, что ей пришлось поддержать ее другой. Увы, она ошиблась. Все-таки она могла разглядеть в нем кое-что от мальчика, бывшего ее первым сыном, — форму лица, тонкие прямые волосы, очевидный ум во взгляде — дар, что он расточил на нечестие. Женщина представила себе подсолнух, разлетающийся на куски…

— Возвращайтесь в Айлсфорд, — снова заговорил Нарбондо. Ухмылку с его лица как рукой сняло. — Мне надо работать. Я оказываю вам милость. Можете беспрепятственно покинуть эту комнату, пускай даже и угрожаете мне пистолетом. Впрочем, предупреждаю: лучше поторопитесь. Аудиенция закончена. Убирайтесь, будьте так любезны.

— Господь свидетель, я пришла сюда покончить с тобой, — произнесла Матушка Ласвелл. — Но я сделаю, как ты просишь, при условии, что заберу мальчика с собой.

— Забрать мальчика? Ах, да забирайте, ежели вам так хочется. Я сделаю вам то же предложение, что и его отцу не далее как минувшим вечером. Можете выкупить маленького Эдди за сумму в пятьдесят тысяч фунтов. При сем благоприятном исходе он целиком и полностью ваш. А потом можете поторговаться с семьей мальчика — вдруг получится подзаработать. Нет? Я так и знал. Вы не покончите ни с чем на свете, матушка, и уж точно не с помощью пистолета. Убийство не для вас. Для такого дела нужна рука покрепче…

— Прости, — прошептала женщина, обращаясь к Богу и себе самой, взвела курок до конца и нажала на спусковой крючок. Дуло плюнуло искрами, и еще больше посыпалось их из запального отверстия. Звук выстрела в помещении оказался неожиданно оглушительным. Сквозь искры и дым Матушка Ласвелл разглядела, как Нарбондо бросился со стула на пол в то же самое мгновение, когда окно взорвалось наружу градом осколков и щепок. Она промахнулась. И теперь стояла с раскрытым ртом, совершенно ошеломленная, даже и не помышляя о перезарядке пистолета — времени на это у нее все равно не было, хотя в сумке и лежал мешочек с порохом.

Вдруг женщина осознала, что двор наполнился шумом и криками, как будто там вспыхнула драка. Затем снизу донесся пистолетный выстрел, вслед еще один. Нарбондо уже поднимался с пола, оглядываясь на открытую дверь. Матушка Ласвелл вспомнила об Эдди — вне всяких сомнений, сейчас сжимающемся от страха в соседней комнате, — однако не успела она и шага сделать в том направлении, как кто-то — только и можно было разглядеть что размытое пятно — влетел в разбитое вдребезги окно и с кувырком приземлился, ударив по ножке стола, которая тут же подломилась, и посуда с грохотом посыпалась на пол. Незваный гость мгновенно вскочил на ноги и бросился во вторую комнату, громко крича: «Эдди!» Оттуда раздался грохот — снова пистолетный выстрел? — а потом еще один.

Толком не оправившись от потрясения, Матушка Ласвелл что есть мочи швырнула свой уже бесполезный пистолет в лицо Нарбондо, угодив ему в бровь. Доктор замер, словно натолкнувшись на невидимую стену, чем женщина воспользовалась, опрокинув покосившийся стол — ножкой пришлось Нарбондо по лбу. И злодей повалился ничком на пол. Тут Матушка Ласвелл увидела среди валяющихся тарелок череп Эдварда и выбранила себя за опрометчивость. Тем не менее пока ей было не до него. Она схватила стул и подняла его над головой, намереваясь обрушить увесистый предмет меблировки на Нарбондо, однако в этот миг в комнату ворвался Джордж с дубинкой. Лицо у него было окровавлено, рубаха на груди порвана, а шляпа исчезла. И женщина запустила стулом в него, правда, разбойник успел увернуться, подставив предплечье.