Поцелуй змея (ЛП) - Харрисон Теа - Страница 31

Как только жрец пролепетал слова согласия, вернулась женщина, неся лекарства и стопку чистого белья под мышкой. За ней следовали еще две женщины, несущие кувшины с кипятком. Они замялись в дверях, с широко распахнутыми глазами переминаясь с ноги на ногу, пока Рун нетерпеливым жестом не приказал им приблизиться.

— Позаботьтесь о ней, — велел он им.

Тихонько перешептываясь, женщины сделали, как он приказал. Вер наблюдал за ними. Когда он убедился, что те заботливы с Хепри, он начал подниматься.

Но его руку сжала маленькая ручка, не давая сдвинуться. Вер склонился над девочкой и убрал волосы с ее лба. Та смотрела на него с немой мольбой. Он не понимал, чего она хочет. Может быть и она тоже, — просто вцепилась в человека, который снова подарил ей защиту.

— Я не знаю когда или как, но я могу пообещать тебе одну вещь, дорогая. Мы снова увидимся. Этого будет для тебя достаточно?

Девочка кивнула. Перепачканное лицо наполовину скрылось под шелком темных волос. Поддавшись импульсу, Рун наклонился к ней и прикоснулся губами ко лбу Хепри. Ее пальцы на его руке на секунду сжались, а потом девочка отпустила его.

Он встал и размял спину, оглядываясь кругом. Боги. Произошедший инцидент был настолько эмоционален, настолько реалистичен, что он полностью погрузился в него.

Могло это быть иллюзией или галлюцинацией? Или чем-то другим, чем-то более реальным? Мог ли он каким-то образом влиять на прошлое? Ему захотелось рассмеяться, отбросить эту мысль, но он взглянул на все еще кровоточащие следы от хлыста на спине Хепри и смеяться сразу же расхотелось.

Развернувшись, он заметил с каким вниманием наблюдает за ним жрец. Рун задумался, глядя на мужчину. Гедеон из Ветхого Завета выложил овечью шерсть, прося знака Божьей воли (Гедеон считал себя слабым, но Бог сказал ему: «Я буду с тобою, и ты поразишь мадианитян, как одного человека». Но до сражения Гедеон попросил у Бога знамения о том, что Он избрал его на спасение израильтян. Господь дал ему знамение, которое он попросил: шерсть, которую Гедеон расстелил на гумне на ночь, стала мокрой, а земля вокруг была сухой; а в следующую ночь, наоборот: земля вокруг шерсти, была мокрой, а шерсть была совершенно сухой — прим. пер.).

Рун пожал плечами. Он, может, и не христианин, и не зависит от воли богов, но позаботиться о доказательствах казалось ему чертовски хорошей идеей. Вер повернулся к Хепри и служанкам, сунул руку в карман джинсов и достал перочинный нож. Это был современный, крепкий швейцарский армейский нож. Интересно, выдержит ли он четыре с половиной тысячи лет.

— Как тебя зовут? — спросил он жреца.

— Акил, мой господин.

— Кто твой царь, Акил?

Глаза жреца вылезли из орбит. Было ясно, что он не мог представить, почему бог не знал такой простой вещи, но ответил достаточно быстро:

— Джосер.

Рун расслабился. Он немного знал о Джосере (Джосер («Священный», Разделяющий) правил ок. 2635–2611 до н. э.) — первый фараон III династии и эпохи Древнего царства в Египте; считается хозяином первой пирамиды. Сын последнего фараона II династии Хасехемуи и царицы Нимаатхеп. При Джосере завершилось объединение Верхнего и Нижнего Египта в могучую деспотию. Столицей государства окончательно стал Мемфис («Белые стены») — прим. пер.) и о его зодчем Имхотепе (Имхотеп — выдающийся древнеегипетский зодчий периода Древнего царства, верховный сановник (чати) Джосера — первого фараона III династии (2630–2611 до н. э.). Верховный жрец Ра в Гелиополе. Строитель пирамиды Джосера — первой из египетских пирамид. Начиная с Первого переходного периода, считался также поэтом и мыслителем. — прим. пер.), построившем самое большое, самое знаменитое древнее сооружение (Ступенчатая пирамида в Саккаре — древнейшее из сохранившихся в мире крупных каменных зданий. Построено зодчим Имхотепом в Саккаре для погребения египетского фараона Джосера ок. 2650 г. до н. э. Ядро гробницы сложено из известняковых блоков. Размер пирамиды 125 метров Ч 115 метров, а высота — 62 метра — прим. пер.). Он направил нож на жреца и выпустил лезвие, наблюдая, как глаза Акила расширяются от удивления.

— Это мой дар тебе, — сказал он. — Не показывай его ни Хепри, ни кому-либо еще. Не пиши о нем, не смей оставлять о нем ни единой записи. Я хочу, чтобы в качестве доказательства своей преданности ты спрятал его у входа в пирамиду Джосера в Саккаре. — Саккара был большим некрополисом, или городом мертвых, служивший в качестве кладбища Инбу Хедж и позднее Мемфиса. — Может пройти много времени, прежде чем я смогу вернуться за ним, но я вернусь.

Мужчина закрыл нож и протянул его жрецу. Акил с благоговением взял его.

— Я сделаю это, мой господин. Вы можете положиться на меня.

«Ну да», — подумал Рун. — «Поживем — увидим».

* * *

Взгляд Карлинг сфокусировался на интерьере кабинета.

Она сидела в своем рабочем кресле. Связка кедровых поленьев сдвинута к одной из стен. Положение Солнца указывало на то, что оно уже прошло полуденную стадию и близится к раннему вечеру. Солнечные лучи лились в окно смертельными копьями кипящего золота. Она вздрогнула и отвела взгляд.

В комнате все еще звучали эмоциональные отголоски агрессии и злости. Словно животное в клетке, Рун рыскал по кабинету. Лицо застыло, глаза поблескивали беспокойством молниеносно сменяющихся мыслей. Комната под его длинными, быстрыми шагами казалась куда меньше своего размера. Он сдвинул тяжелую связку кедровых поленьев, чтобы проверить под ней, потом тщательно изучил пол до шкафа с картотекой и пространство между столом и стеной.

Карлинг прочистила горло и хрипло спросила:

— Что, черт возьми, ты делаешь?

Рун обернулся. Его глаза сверкали. В мгновение ока он оказался на корточках у ног Вампирессы.

— Как ты?

— Я в порядке, — ответила она. Что довольно нелепо, учитывая происходящее. — Выглядишь так, словно потерял что-то.

— Искал свой нож. Он был в этой комнате, а теперь не могу найти его. — Вер изучал ее лицо с особенным вниманием, что ощущалось почти как физический контакт. — Не помнишь, может видела его где-нибудь?

Карлинг нахмурилась.

— Конечно, я помню, что видела его. Ты перерезал им бечевку. Почему ты спрашиваешь?

— Сегодня был богатый событиями день, — заметил Рун.

— Это не совсем ответ на мой вопрос, — произнесла Чародейка.

— У меня нет ответов, — сказал мужчина и вцепился в ручки ее кресла. — И при этом слишком много вопросов. Помнишь, как ты ушла?

— Точно, — пробормотала Карлинг. — Конечно, помню. — Она замолчала, разглядывая его и думая о воспоминании, в которое вернулась, провалившись в глубокое забытье, — в один из самых болезненных, травмирующих и переломных моментов своей жизни. Похитив из родной деревни, работорговцы оставили ее нетронутой, ее девственность уцелела, ее обучали, чтобы потом, в нужный момент, преподнести в дар важному божеству.

Через несколько лет он спустился на землю — огромный, темный и ужасающий бог, внезапно решивший рассмотреть белые стены Инбу Хедж и свой народ. В итоге, его не заинтересовали ни город, ни преданные ему жрецы, ни посвященный ему культ. Преподнесенная в жертву Карлинг тоже не прельстила божество. Он ушел, а девочка была наказана.

Даже после долгих веков она так и не смогла забыть свист хлыста, с кристальной ясностью ощущая, как он извивался в воздухе и вонзался в ее плоть, причиняя дикую, невообразимую боль. Тогда она даже не могла кричать, ей просто не хватало дыхания.

И в тот ужасный момент, принося с собой смерть и спасение, в помещение ворвался огромный золотой монстр, ревя в такой агонии, словно это его пороли хлыстом.

Мир пошатнулся. Карлинг раскрыла рот, пытаясь сформировать слова.

— Боги, ты вся дрожишь, — прошептал Рун. — Поговори со мной.

— Я пытаюсь, — прохрипела она. Вампиресса схватила его за сильные, загорелые запястья. Кажется, он был единственной твердой константой на земле. — Я в-вижу ты вернулся во второй раз.