Триумф рыцаря - Дрейк Шеннон - Страница 6

– Игрейния, почему вы здесь? Вам следовало быть далеко от всего этого, – упрекнул он ее.

Она вошла в солярий.

– Познакомьтесь, отец Маккинли, это сэр Эрик. – Она подошла к одной из кроватей.

Шотландец торопливо кивнул священнику и последовал за ней.

У изголовья кровати он упал на колени. Перед ним лежала его Марго – он наконец-то ее нашел! Жена, казалось, спала: ни нарывы, ни язвы не омрачали красоты ее лица. Но, дотронувшись до ее щеки, Эрик чуть не отдернул руку – кожа горела огнем. Теперь он увидел нарывы – на ключицах и на шее – и едва не зарыдал. И, подняв глаза на леди Лэнгли, попросил:

– Спасите ее.

Игрейния присела возле больной и стала омывать ей лоб.

– А где моя дочь?

– Ваша дочь? – удивился отец Маккинли.

– Да, Эйлин… маленькая, белокурая, с мягкими, точно шелк, кудряшками.

Священник ничего не ответил.

– Послушайте, здесь было не так уж много детей.

– Да-да… – пробормотал служитель Божий. – Светленькая… настоящий ангелочек… Господь призвал ее к себе, сэр.

Эрик поднялся от постели жены – боль разящей стрелой пронзила его сердце. В бешенстве он подскочил к Маккинли. Его так и подмывало схватить священника за горло, размозжить ему кости, разорвать плоть. Но остатки здравого смысла возобладали над гневом, и он замер перед человеком, который не дрогнул перед ним. Эрик стоял, сжимая и разжимая кулаки, и чувствовал, как судорога сводит мышцы.

– Где ее тело?

– В соседней комнате. Мы хотели почтить ее в смерти.

– Знали, что я приду и убью вас! – горько пробормотал шотландец.

– Она была прелестным ребенком, и все ее любили. Скажите, разве может сохраниться в нас страх перед насильственной смертью, если мы добровольно здесь работаем?

Несмотря на затмившее разум безумие, Эрик признал, что священник прав.

– Ты… – указал он на него пальцем. – Ты отведешь меня к дочери. А ты… – шотландец повернулся к леди Лэнгли, – ты устроишь Марго в отдельной комнате и будешь следить за каждым ее дыханием. И не дай Бог, чтобы оно прекратилось…

– А что с остальными? – спросила Игрейния.

– Мы теперь здесь, и скорее умрем все до единого, но не позволим родным отойти в мир иной в грязи и забвении. А теперь готовьте комнату для моей жены. Да не какую-нибудь, а господскую. И окружите Марго всеми удобствами. Священник, веди меня к дочери.

Маккинли вывел его из солярия и отворил маленькую дверь. Там, в крохотной комнатке, на длинном деревянном комоде покоилось тельце девочки.

Эрик не мог двинуться с места. Но тут за спиной раздался голос Маккинли.

– Утешьтесь мыслью, что она обрела покой на небесах рядом с нашим Господом…

– Оставьте меня! – сердито прорычал шотландец, и в тот же миг дверь за его спиной закрылась.

Эрик пошел вперед, с трудом переставляя ноги. Он взглянул на Эйлин, и его колени подкосились, а из глаз хлынули слезы. Он едва смог проглотить застрявший в горле комок. Эрик протянул руку и дотронулся до девочки – хрупкое тельце уже успело остыть. Он прижал ее к себе, как будто пытаясь согреть, перебирал в длинных мозолистых пальцах тонкие шелковистые кудри.

Эйлин – такая смешливая и улыбчивая, такая невинная среди жестокостей этого мира. Каждый раз, когда он откуда-нибудь возвращался, она простирала к нему ручонки и бежала навстречу на изящных, маленьких ножках. Он подхватывал дочь, поднимал в воздух, и она гладила его по лицу, целовала в щеку и бесконечно повторяла его имя с такой доверчивостью, что он понимал: мир стоит спасать и за свободу стоит сражаться…

Невинность, доверчивость, красота – все это погибло. Солнце навсегда ушло из мира.

Эрик повалился на пол, не выпуская из объятий мертвую дочь.

Оставшись одна, Игрейния в смятении огляделась. Среди захваченных в плен и пока еще живых шотландцев она заметила пожилую женщину с длинными седеющими волосами. Будет жить, подумала миледи. Нарывы ее прорвались, а она, как ни странно, дышит. Чума, как и сама смерть, недоступна пониманию живых. Вот эта женщина прожила много лет, кажется дряхлой и немощной, но, судя по всему, не умрет.

Другая женщина, помоложе, отошла в мир иной, пока Игрейния вытирала ей лоб. Две молодые пытались выкарабкаться. Леди Лэнгли приложила ухо к груди одной из них и обнаружила, что хрипы в легких исчезли. Эта тоже выживет. А вот вторая…

– Воды! – раздался жалобный шепот.

– Спокойно, спокойно, – уговаривала она, поддерживая голову больной. Не больше двадцати, почти такая же светловолосая, как Марго. Игрейния позволила ей сделать несколько неторопливых глотков и чуть не уронила ее голову на матрас, когда под каменными сводами раздался истошный крик. Даже не крик, а вопль ярости, отчаяния и муки. Словно волк задрал морду и излил небесам свою боль. Она поняла – шотландец увидел дочь.

На пороге послышался какой-то звук, и она повернула голову. В дверях стояла ее служанка Дженни – лицо белое от страха; они обе – и горничная и госпожа – продолжали прислушиваться, ожидая нового крика.

– Госпожа, – испуганно прошептала Дженни, – нас преследуют чудовища! – Она быстро пересекла комнату и поздоровалась с госпожой крепким и радостным объятием. – Миледи, вам так и не удалось бежать? А теперь здесь шотландцы. Они не хотят понять, что мы сделали все, что могли. Мэри ухаживала за больными в подземелье, пока не заболела сама, и теперь лежит вместе с остальными. На ногах остались только отец Маккинли и я. Даже Гарт заразился. Но он выживет – на нем нет нарывов. Гарт говорит, что уже болел чумой в детстве. Берлинда с кухни свалилась в то недолгое время, пока вы были в отъезде. Сэр Роберт Невилл стоял на парапете и смотрел, как вы удаляетесь, а потом внезапно пошел и лег в постель. О Боже! Этот человек нас убьет! А если не он, то чума. Нас и так осталось очень мало.

Дженни все не выпускала из объятий госпожу и не могла сдержать дрожь. Игрейнии пришлось осторожно отстраниться. Агония сэра Эрика над телом покойной дочери еще продлится какое-то время, но потом он вернется сюда.

– Дженни, надо держаться. Скажи, кто ухаживает за сэром Робертом Невиллом?

– Я за ним приглядываю, миледи. Потом, Молли, Мерри, Джон… И еще Том, помните, такой парнишка с кухни?

– А где он лежит?

– В своей комнате. Мы делаем все, что можем.

– А почему оставшихся в живых пленников не перевели из подземелья?

Дженни вытаращила глаза.

– У нас не хватает рук! И мы сами еле держимся на ногах. Каждый борется за свою жизнь. В замке не осталось ни кузнецов, ни торговцев. Да и какая разница, где лежать – мы все обречены.

– Этот повстанец не знает, – горько заметила Игрейния, – что граф Пемброк приказал сэру Найлзу Мейсону захватить как можно больше людей Брюса и привести сюда, чтобы потом решить их судьбу. Не знает он и того, что сэр Найлз увел войска при первых признаках чумы. Он считает, что за все в ответе Афтон.

– Но зато он уверен, – голос Дженни зазвенел от страха, что его самого непременно бы казнили – привязали бы к лошади и таскали по камням, пока его кожа не протерлась бы до ребер, потом кастрировали, а обезглавили лишь после того, когда у палачей не осталось бы сомнений, что он больше не чувствует боли!

– Что ж, именно такова и была бы его судьба.

– Сэр Найлз отдал приказ. Я сама слышала, миледи. Он объявил вашему супругу, что ему надлежит делать. Афтон возражал против казней в замке, но сэр Найлз настаивал на своем. Говорил, что повстанец Эрик Грэхем слишком долго воевал против английского короля – сначала на стороне Уильяма Уоллеса, а теперь – Роберта Брюса. Он известный бандит. Мол, пусть его смерть послужит уроком остальным. Жену его велел отдать солдатам. А дочь… О Боже! – Дженни боязливо перекрестилась. – Она была так мала – долго бы не позабавились. Но сэр Найлз говорил: иначе нельзя – отпрыск предателя непременно вырастет врагом. Говорил, что, если девочка умрет, это даже к лучшему.

– Афтон никогда бы не позволил такого злодейства.

– Миледи, сэр Найлз лорду Афтону не по зубам, тем более когда Тот получил распоряжения графа Пемброка, который действовал по приказу самого короля Эдуарда Первого. А Брюс хотя и считается шотландским королем, но Шотландией не правит – а нашим замком и подавно. Англичане на равнинах захватили все – от ферм и маленьких хижин до огромных крепостей. Госпожа, я клянусь, что мы ухаживали за больными – за всеми без исключения, как приказал нам ваш муж и как мы обещали вам, когда сэр Роберт отослал вас из Лэнгли. И только поэтому многие остались в живых.