Купленная. Игра вслепую (СИ) - Владон Евгения - Страница 64

Увы, моя Стрекоза, но конкретно в данном случае ты очень многое не учла. Хотя, скорее, тебе не хватило нужного в таких вопросах опыта. Правда, и он пару раз промахнулся, проигнорировав в упор бьющие по глазам и голове предупредительные звоночки о приближающейся катастрофе. Банально не ожидал получить удара в спину от Стрельникова-младшего. Да что уж там теперь кривить душой? Он вообще ничего подобного от того не ждал, как обычно обозначив в списке своих потенциальных соперников едва ли не самым последним. Может поэтому сейчас так и больно?.. Понимать, что немалая доля произошедшей с ними ошибки лежит как раз на его собственной безалаберности…

Слух наконец-то улавливает голос Дэвида Гилмора, впустив в отсутствующее в этой реальности сознание выученные наизусть еще с юности сточки самого мощного хита Ринк Флоуд — "Шине Он Йоу Сразу Диамонд". Значит, почти семь минут психоделического вступления очень длинной композиции уже прошли, задев память лишь поверхностно и едва-едва. Хотя музыкальная система в его рабочем кабинете не уступала домашней, практически профессиональной и, при соответствующей настройке, создающей запредельно невероятную амплитуду звучания, которая проникала под кожу и даже в кости буквально на молекулярном уровне. А если при этом проигрывались песни, подобные таким легендарным группам, как Ринк Флоуд, полное погружение в чистейший экстаз звукового эфира был обеспечен на все двести процентов.

Ремембер вхен уоу вере уоунг (Помнишь, когда ты был юным)

Йоу шоне лике тхе сун. (Ты сиял, подобно солнцу)

Шине он уоу сразу диамонд (Так сияй же, безумный бриллиант)

Нов тхере'с а лоок ин уоур еуес (Теперь взгляд твоих глаз —)

Лике бласк холес ин тхе ску. (Черные дыры в небе)

Шине он, уоу сразу диамонд (Сияй и дальше, безумный бриллиант)

Не то, чтобы он выбрал данную композицию сознательно и, что говорится, в тему, но для сложившейся ситуации и его внутреннего состояния она действительно подходила как нельзя кстати. Мощная энергетика, тяжелейший наркотик и осязаемое звучание-вибрация впитывались кровью практически на раз, наполняя тело и рассудок недостающими силами уровня Бог. Или Дьявола. Кому как удобнее. А легкое опьянение, бьющее в эти моменты по мозгам горячим вакуумом отупляющей пустоты, замыкало в этом древнейшем ритуале долгожданным воздействием на измотанные нервы.

Вот теперь да. Теперь он это ощущал. Тот самый прилив ни с чем несравнимой эйфории. Силы и энергии, которую не купишь ни за деньги, ни за что-либо еще, и не простимулируешь чем-то другим. То, что не даст тебе сорваться на последних мгновениях в пропасть полной безысходности и выведет из игры беспроигрышным лидером и стопроцентным победителем. А о последнем он знал, как никто иной в этом треклятом мире.

Разве он когда-то проигрывал? Тем более, весь этот фарс и серьезной игрой назовешь с очень большой натяжкой. Скорее, праздным развлечением. Или идиотским недоразумением — глупым стечением обстоятельств, которое обычно решается быстро, в один щелчок тумблера и почти что без жертв. Хотя, нет… В этот раз без них не обойдется. Увы… А разве до этого он не делал очень жирных намеков на возможные последствия? Или Вы считали, что он шутки шутил?

Что ж… Если Вы не желаете принимать слова на слух, тогда придется переложить их в конкретные, более доходчивые действия. И после не жалуйтесь, что вас никто не предупреждал. Вы прекрасно знали на что шли и не могли не понимать, к чему впоследствии приведут все ваши детские выбрыки. Если раньше эту партию и можно было вывести вничью, то только не сейчас. Сейчас он намерен довести ее до логического завершения, а перед этим… проредит шахматные фигуры соперника своим излюбленным приемом, никогда не подводившим его ни в очень далеком, ни в недавнем прошлом, ни теперь в настоящем…

— Аут виам инвениам, аут фасиам — Или найду дорогу, или проложу ее сам…

Чем больше тебя изводит собственное ожидание неизбежного фатума, тем сильнее ты жаждешь избавиться от его прессинга, ломающего кости и рвущего рассудок на агонизирующие остатки жалкого ничто. Рано или поздно, но организм сдается или банально устает от столь непосильной для него ноши. Особенно, когда проходит день, другой, но за все это время так ничего с тобой и не случается. Ты как сидела забитой под половицей напуганной до усрачки мышью, так и продолжаешь ею там трястись до сих пор. Либо никак не можешь поверить в то, что все еще жива и никто за тобой так и не пришел. Хотя ты и была уверена, что придет… Обязательно придет. Это же очевидно. Как дважды два. Но…

Все твои страхи оказались напрасными?

О, нет. Ксения Лунева слишком хорошо была знакома с неприглядной изнанкой жизненных реалий и в обыденные случайности верила крайне редко. И в этот раз поверила только через целый ряд мало что доказывающих, но хотя бы обнадеживающих событий. Правда, могла еще в понедельник сесть на поезд или в самолет и рвануть, куда подскажет услужливая фантазия — на ближайшие две недели с возможным продлением экстренных каникул еще как минимум на полгода. На благо, финансы пока что позволяли. Причем она порывалась несколько раз позвонить Альке и предложить что-то вроде совместной тур-поездки неважно куда. Главное, отсюда и как можно подальше.

Но каждый раз ее что-то сдерживало, как и не пускало прошерстить избранные интернет-сайты от любимых турагентств на наличие горящих "путевок". Что-то, чему она так и не найдет разумного объяснения. А ведь на наличие здравой интуиции и всегда бдящего чувства самосохранения ей никогда не приходилось до этого жаловаться. Тогда что же пошло не так в этот раз? Почему она не стала их слушаться, просто взяв и безоговорочно поверив во все заверения Глеба Стрельникова? Да он самый последний, кому стоило в этой истории не то что верить, а желательно держаться его местоположения на гиперкрайне безопасном расстоянии. Или ей ни с того, ни с сего вдруг захотелось уверовать в человеческое благородство и благоприятный исход последних событий? Вот захотелось и все тут. Заодно и пробздела два дня подряд (как после встречи с его сыночком Киром) взаперти в своей любимой квартирке, испытывая на прочность желудок и прилагающийся к нему ЖКТ. Даже в институт не пошла и почти никому не звонила и ни с кем не списывалась в соцсетях. Так и протряслась в своей шикарной кроватке с дорогостоящим французским бельем, как самая последняя и жалкая принцесса на горошине, пока к вечеру вторника не завыла вконец одичавшим волком.

Бояться несколько суток подряд? Да тут воистину нужно иметь такую стальную задницу с титановыми нервами, которые не посрезает в конечном счете после неизбежного нервного истощения и дичайшего желания покончить с этим кошмаром раз и навсегда. Видимо, поэтому она и решила с ним покончить. Или же проверить собственную судьбу на вшивость. Позвонила нескольким девчонкам и вытянула парочку из них на поход в ночной клуб, расхрабрившись после нескольких стопок текилы и эпилептических танцев на полупустом танцполе практически до состояния полного нестояния. Будто враз сорвало со всех тормозов, бросив с головой во все тяжкие, доказывая то ли себе самой, то ли невидимому наблюдателю, что ее такой хренью на понт не возьмешь.

Но ведь взяли же. Довели сначала до ручки, а потом заставили пойти от обратного, подтолкнув к реверсивной психологии. Специально или нет, она так и не узнает. Пусть все человеческие страхи и являются плодом нашего больного воображения, рождаясь только в отдельно взятой голове, но без главного источника и нужного толчка извне — их шизофренические бредни едва ли способны прорасти из ничего и от нечего делать. У всего есть причины. А у причин — следствия и последствия. Без единой взаимосвязи не будет ни первого, ни последнего. Все из чего-то проистекает, как жизнь и смерть. Как отчаянная смелость и борьба с преследуемыми кошмарами за право не бояться и верить в чудеса.

Не даром она так старательно раскладывала по полочкам все уже с ней произошедшее и то, что могло случиться, но по каким-то непонятным причинам так и не случилось. Интуиция все эти дни вопила — сиди дома и не рыпайся. Критическое мышление и наивная надежда — толкали на новые подвиги, притягивая со страшной силой к солнечному свету в мир живых. Ведь с ней ничего плохого в клубе так и не произошло. Хотя паранойя не отпускала ни на секунду, царапая по сердцу, нервам и затылку ледяными коготками дурного предчувствия или же взглядом чьих-то очень пристальных глаз.