Купленная. Игра вслепую (СИ) - Владон Евгения - Страница 59

— А как же моя учеба? Я, между прочим, три года подряд тыкалась в этот институт, чтобы суметь поступить на бюджетный. Понятное дело, что можно оформить академический отпуск за определенную доплату, но делать это в самом начале первого учебного курса…

— Ну, одним годом раньше, одним позже, сути не меняет. Тем более, учиться сейчас можно, где угодно и когда угодно, были бы для этого деньги. В Европе тут тоже хватает универов, еще и из единой болонской системы. Правда, уровень деградации в образовании сравнивать не приходилось, но, думаю, каких-то особых отличий быть не должно. А с твоими впечатляющими знаниями трех языков, ты везде будешь ко двору и к месту.

— Это ты пытаешься меня так заболтать и типа успокоить?

— Черт. Ты меня раскусила. Дрянной из меня конспиратор.

— Это точно, — наконец-то и у меня получилось за столько времени выдавить из себя жалкое подобие немощного смеха. Хотя плакать от этого меньше хотеться не стало. — Ты, кстати, где сейчас?

— Как раз едем в такси к одному из ближайших отелей. Тут всего пять минут ходу. До цента, правда далековато, но, по сравнению с нашим супер-мега-сити, это провинциальная деревушка, которую можно за день исходить вдоль и поперек только на одних двоих. На машине, естественно, будет еще быстрее. Зато какой чистый воздух и сногсшибательны вид на залив. В следующий раз поеду сюда только с тобой. Ты обязана все это увидеть своими глазками.

— Я, так поняла, ближайший год-полтора ты успел уже расписать для нас с особой дотошностью. Наверное, все это время разрабатывал план маршрута прямо в самолете, как говорится, не отходя от кассы.

— О, Господи, неужели я настолько предсказуем, что на что-то большее вообще не гожусь? Хотя, в свое оправдание, могу сказать, что заниматься в самолете чем-то другим несколько проблематично. А в нашей ситуации, так и подавно. Зато почти что ничего и никто не мешает, да и времени, которого раньше катастрофически ни на что не хватало, хоть отбавляй.

— Даже боюсь спросить, сколько и чего ты там успел за эти часы напридумывать.

— В этом ты права, — Кир снова тихо засмеялся, пусть на деле ничего смешного в этом и не было. Уверена, сейчас, больше всего на свете он готов был променять хоть тысячу сногсшибательных видов европейских городов только на одну возможность оказаться рядом со мной. По крайней мере, я уж точно другого бы и не желала. Вернее, не желаю…

— Не то что много чего, а даже через край. Увидь ты, что творилось тогда в моей голове, наверное, шарахнулась бы от меня, как от прокаженного.

— Я раньше не шарахалась, когда хватало для этого поводов, а сейчас так и подавно. — и расскажи я ему про свой сегодняшний подвиг, находись он при этом на другой половине кровати, и то, скорей всего, не смогла бы шелохнуться с места. Даже если бы он озверел в этот момент не на шутку или схватил меня за горло в состоянии патологического аффекта. Наверное, приняла бы все это, как за божью благодать или заслуженное мною по праву наказание за все мои дурости.

— Спасибо, что напомнила об этом. Иногда хорошая оплеуха бывает крайне необходима как раз в нужный момент, чтоб не забывался и не заносило на поворотах.

Мне, кстати, она бы тоже сейчас не помешала.

— Ты ведь там надолго не задержишься, я надеюсь? Тем более, что это вроде не так и далеко, всего час разницы по времени. Практически рядом и под самым боком.

— Постараемся разгрести все за день, максимум, за два. В любом случае, сделаю для этого все от меня зависящее. Главное, ты не вздумай никуда выходить в эти дни, как и отвечать на вызовы Стрельникова-старшего. Я с ним сам потом встречусь и все обсужу. Хоть он и попытался вывести меня из игры на эти дни, но это тоже можно использовать в своих целях в качестве дополнительной форы. Можно сказать, у меня теперь появилось пара дней, чтобы все тщательно обдумать и взвесить, а то и найти лучшее решение для всех.

— Но ведь это тоже может обернуться нежданным подвохом? Ты же не знаешь, что на самом деле творится в его гениальной голове и что он намеревается предпринять. Может он и хочет, чтобы ты думал именно так, как думаешь сейчас.

— Скорей всего, так оно и есть. Поэтому нужно предусмотреть все возможные варианты и постараться подстраховаться от большинства из них. Так что, хочется тебе того или нет, но тебе придется делать то, о чем я от тебя прошу. Сидеть в моей квартире тихой мышкой и никуда оттуда не высовываться.

— А почему мышкой, а не стрекозой? — мне еще хватало сил шутить, пусть и не совсем удачно?

— Стрекозам, чтобы вести себя очень тихо, нужно впадать в зимнюю спячку. Но… так уж и быть, можешь и стрекозой, вертолетя по всей квартире и круша на своем пути мебель и ценные вещи. Боюсь даже просто представить до чего ты там разойдешься, когда найдешь стратегические запасы моего домашнего бара.

— Если бы ты так этого боялся, то едва ли бы стал сейчас о нем говорить.

— Просто захотелось на пару минут представить тебя в образе неадекватной стрекозы, устраивающей погром в моей любимой квартире в отместку за все мои не такие уж и далекие грешки. Представь, как меня корежило все это время в самолете, пока я рисовал в воображении столь красочные картинки.

Конечно, он говорил все это не всерьез, пытаясь меня отвлечь от плохих мыслей и изводящего до трясучки волнения. Была б его воля, проговорил бы со мной всю ночь и следующее за этим утро. Жаль, что такое просто физически невозможно.

— Наверное, порывался взять обратный билет на ближайший рейс сразу по прибытию в первом пересадочном аэропорту?

— Не то слово. Даже промелькнула шальная мысль выскочить прямо из самолета, при чем в момент взлета.

Я не успела зажать рот ладошкой, когда оттуда вырвался нечленораздельный полувсхлип непонятного эмоционального содержания, после чего меня тут же затрясло от беззвучного смеха и потянуло уткнуться лицом в подушку. Хотя плакать хотелось с не менее убийственной силой, что и до этого.

Я все прекрасно понимала и зачем Кир мне об этом говорил, и почему пытался рассмешить всеми этими глупостями. Нам обоим было сейчас не до смеха, а сократить выросшее между нами всего за несколько часов сумасшедшее расстояние вообще не представлялось возможным, как и придушить связанные с данным пониманием страхи. Только и оставалось — довольствоваться самым малым. Хвататься за эти скудные ниточки-связи, как за единственные спасительные соломинки внутри ловушки, в которую нас так изощренно загнали, рассадив по разным клеткам, еще и, в буквальном смысле, в разных странах. Такого кошмара для шокированного рассудка и натянутых нервов и врагу не пожелаешь.

— Боже… — простонала я в трубку после нескольких секунд почти истеричного смеха. — Какой же ты дурак. Боюсь представить, на что ты еще способен и какие фортели можешь выкинуть в самый непредвиденный момент. Мама дорогая, с кем же я на самом деле связалась-то?

— Можешь верить, можешь нет, но в моменты аффекта я куда безопасней, чем в состоянии хладнокровного просчета. Хотя, не вспомню сейчас даже на вскидку ни одного случая, когда срывался с места в карьер при полном помрачении рассудка. Для достижения каких-то желаемых целей, бешенство — не самый лучший советчик и компаньон.

Даже не буду спрашивать, от кого он унаследовал столь исключительную черту характера. Да и не выпадало мне еще до этого ни единого случая лицезреть его во всей неадекватной красоте. Наша последняя "ссора" на "моей" квартире не в счет. Там он держал себя в руках до последнего, как и умудрялся при этом как-то более-менее трезво соображать.

— Тогда пообещай, что не станешь делать никаких глупостей, не посоветовавшись со мною заранее. — а вот теперь я говорила на полном серьезе. Чтобы он мне сейчас не рассказывал и не пытался в чем-то убедить, время, ситуация и разделявшее нас расстояние, увы, были против нас. А еще, как минимум, полгорода в придачу (если не целых полмира).

— Если не пообещаешь того же и мне со своей стороны. Как никак, но Глеб Стрельников — мой отец, и я его знаю, как никто другой в этом мире, не считая, конечно, моей матери. Поэтому и рвусь сейчас и мыслями, и телом обратно. И не перестану хотеть этого до одури, пока не окажусь рядом, не увижу собственными глазами, что с тобой все в порядке, после чего успокоюсь уже окончательно.