Купленная. Игра вслепую (СИ) - Владон Евгения - Страница 31

Это сильнее нас. Этому невозможно противостоять. Оно и есть то, во что мы превратились далеко не вчера и не сейчас. В смертельную для любого из нас одержимость. В обезумевшую страсть и ничем не подавляемую похоть. В нечто большее, у чего не существует словесного определения. То, что является только нашим, общим, единственным в своем роде…

Ты всхлипываешь в мои губы мне в ответ, и меня срывает окончательно. Будто долгожданная звуковая команда, оглушающим выстрелом по нервам и перевозбужденным эрогенным точкам. Острая судорога бьет в головку члена, едва не взрываясь болезненным оргазмом, и я не выдерживаю. Накрываю полностью твой рот своим, прорываясь в его сладкую глубину атакующим языком. И плевать, что, скорей всего, его совсем недавно целовал мой отец или… того хуже… Ты брала им его полувялый пенис. Я просто это сделаю… Сотру ко всем херам собачьим каждый оставленный им след, каждую метку или попытку тебя заклеймить. Сейчас ты будешь чувствовать только меня. Сходить с ума только по мне… Я просто заставлю тебя все это пережить и прочувствовать. То, что ты МОЯ. ТОЛЬКО МОЯ.

И после этого скажешь, что я обманываюсь и сам себя накручиваю? Что весь твой недавний отпор не закончился вынужденным поражением? И ты цепляешься сейчас за мои плечи жадными пальчиками совсем не от желания раствориться в нашем обоюдном безумии и не отвечаешь на мой поцелуй столь же неистовым напором?

Хотя для нас и без того все другое кажется совершенно неважным — безумно далеким, за пределами недосягаемого никем и ничем нашего общего мирочка. Маленького клочка рая, ставшего средоточием нашего обоюдного существования. Только наши тела и слившиеся в одно целое сущности. Наши сомкнувшиеся в жадном поцелуе губы и не уступающие в откровенных атаках-погружениях языки, настолько глубоком и бесстыдном, что я уже готов был кончить лишь от одного твоего ответного толчка у меня во рту или еще более возбуждающего движения по моим воспаленным рецепторам.

Какой-то хлопок или очень похожий на него звук застал нас врасплох не в самый подходящий для этого момент, заставив нас обоих вздрогнуть и прерваться всего на несколько секунд. Долго не думая (и не дожидаясь, когда до нас дойдет кто-то из непрошенных гостей), я потащил тебя к ближайшим от уборных дверям то ли хозяйственной кладовой, то ли самого обыкновенного чулана. На благо они запирались изнутри на щеколду, что я и сделал, как только мы очутились в еще более темном помещении с проникающим сюда очень тусклым светом из подпотолочных окошечек.

И за все это время, ты не проронила ни звука и не выказала хоть какого-то негласного сопротивления, оглядываясь испуганно по сторонам и одновременно прислушиваясь к тому, что происходит за окружающими нас стенами не очень удобной для интимного общения комнатки. Хотя на удобства мне сейчас было банально начхать. Меня сейчас трясло вовсе не от страха быть пойманным с поличным на месте преступления (и тебя по ходу тоже). Я бы с радостью убил того, кто нас только что шуганул с облюбованного нами пятачка, пусть и понимал задним умом, насколько сильно мы там рисковали и до какой степени у меня сорвало крышу, если я успел напрочь забыть о нашей с тобой безопасности.

— Может лучше… все-таки вернуться? Это… очень плохая идея… — твой дрожащий, сбитый от учащенного дыхания шепот где-то у моего плеча прозвучал отнюдь не отрезвляющим сигналом к выдвинутому тобою предложению. Про исходящее от тебя тепло и слишком опасную близость можно и не говорить. Даже передышка в несколько секунд не дала мне ни единого шанса на очнуться и наконец-то прийти в себя. Попади мы сейчас в подвал или на грязный чердак, меня бы и это не остановило. Боюсь, рядом с тобой такое в принципе невозможно, особенно после всего, что мне уже пришлось по твоей вине пережить.

— Да, конечно… мы обязательно вернемся… — я тебе это так и сказал, прямо в губы, когда опять к тебе обернулся, когда обхватил твое прохладное личико немеющими от сумасшедшего желания пальцами и когда всего через один шаг или полтора прижал тебя снова к ближайшей стене меж высокими стеллажами. А ты после этого лишь немощно выдохнула-всхлипнула, задрожав еще сильнее и вновь беспомощно вцепившись в мои рукава на локтевых изгибах. А как блестели в полусумраке твои расширенные до предела глазки…

— Как только очень сильно этого захочешь… Но не раньше того, как я в тебя кончу… — боже, какое же это упоение, вбирать собственной кожей, нервами и воспаленными эрогенными сенсорами твою сладкую дрожь. Твой очередной немощный всхлип. Твою неудавшуюся в который раз попытку к сопротивлению. И в особенности твое тело… Дурея еще больше, чем до этого и едва не шипя от боли при новой острой судороге, резанувшей со всей силой по члену и очень чувствительной головке, вжавшейся в слишком тесную для нее ловушку брючной мотни.

Но, похоже, я готов вытерпеть и не такое, только за возможность снова тебя чувствовать, снова прикасаться и брать. Так, как хочу этого я. Как нравится мне, наблюдая и пропуская через себя каждую твою ответную реакцию.

Я бы с радостью сорвал с тебя и это треклятое платье, и эти гребаные украшения, с неописуемым наслаждением расцарапывая о них свои ладони и слушая, как немощно трещит под моими пальцами не такая уж и хрупкая ткань. Но я еще не настолько свихнулся, чтобы не понимать, чем это чревато. Поэтому довольствуюсь малым. Скольжу изголодавшейся по твоему телу рукой, по знакомым изгибам нежной шейки, по частично прикрытому массивным колье декольте, вскоре сминая всей пятерней налившуюся желанием левую грудку прямо поверх чашечки корсета и верхнего слоя прозрачного лифа. И сам чуть не выдыхаю звериным рыком в твой ротик, когда ты несдержанно вздрагиваешь и беспомощно всхлипываешь, неосознанно выгибаясь навстречу моей руке и к моему животу.

Меня опять простреливает ослепляющим и отупляющим разрядом остервенелого возбуждения, но я каким-то чудом все-таки сдерживаюсь, продолжая планомерно выстраивать свои изощренные пытки. В этот раз лишь слегка касаюсь губами твоего задыхающегося рта, но очерчиваю его змеиным скольжением языка куда ощутимее и бесстыднее, тут же впитывая эрогенные приливы греховного сладострастия, завибрировавшие в твоем дыхании и дрожащем теле с более осязаемой силой. После чего снова давлю в себе сумасшедшую вспышку одержимого соблазна — смять тебя в своих руках со всей дури, до пугающего хруста в костях и суставах, до твоего протяжного крика-мольбы о пощаде…

Ладно… Не сейчас… Не сегодня… Пусть ты и не заслужила. Но нежностью тоже можно наказывать…

Что я и делаю. Рисуя кончиком языка по контуру твоей нижней губки, спускаясь к подбородку, пока пальцами второй руки погружаюсь в густую гриву аккуратно выплетенной прически на затылке, чтобы оттянуть за них голову и наконец-то добраться до твоей шейки. До пульсирующей жилки на теплой коже. Слизывая твой вкус и аромат с острыми микрогранулами соленого пота. Вычерчивая языком похотливые узоры своей ненасытной жажды обладания и пропуская их упоительную отдачу вместе с твоими сбивчивыми вдохами-выдохами и импульсной дрожью жгучей пульсацией по головке члена.

На благо, корсет хоть был не из кожи и не из настоящих пластин китового уса, так что нащупать под его чашечкой сосок и сжать в полсилы, одновременно прикусив твою шейку над плавным изгибом трапеции, не составило никакого мучительного труда. Пусть и хотелось разорвать его по шву вместе с платьем ко всей ебеней фени. Зато каким томным был твой несдержанный стон, и как ты после этого плотнее прижалась низом своего живота к моему паху. Даже в яйцах сладко потянуло, когда ты так развратно потерлась о член и мошонку, буквально приглашая в святая святых своего истомившегося лона… Бл*дь. Так недолго и сорваться, тем более, когда прекрасно понимаешь, что на долгие прелюдии у нас банально нет ни времени, ни нужных условий.

Поэтому я так скоро и сдаюсь, больше не в силах терпеть начатую собственными руками вступительную игру. В последний раз сжимаю упругое полушарие груди, но только для того, чтобы скользнуть ладонью по головокружительному изгибу твоего бл*дского тела и без лишних усилий отыскать на юбке дурацкого платья тот вызывающий разрез, который не давал мне покоя с того самого момента, как только я тебя здесь увидел. А там уже и до скрытых до этого бедер добраться не составило никакого труда. С несдержанной похотью впиваясь в соблазнительную форму идеальной ножки пальцами и без какого-либо намека на наличие стыда, оставляя на ней свои "грязные" следы по всему ее крутому подъему. Да. Свои осязаемые метки. Снимая вместе с ними ничем непередаваемые ощущения при соприкосновении с гладкой кожей и… горячей линией промежности у кромки кружевных трусиков. А как тебя затрясло в ответ, когда я протиснулся по прикрытой тонкой тканью поверхности припухших половых губок дальше, вглубь меж стиснутых бедер. И как быстро эта ткань пропиталась твоими греховными соками, стоило мне чуть сильнее надавить и потереть по очень чувствительному углублению, куда так рьяно сейчас рвался мой одеревеневший в штанах член.