Купленная. Доминация (СИ) - Владон Евгения - Страница 94

Я и не думала, что чем дальше, тем невыносимей будет мною все это восприниматься — и чуть охрипший голос Глеба, и его будоражащие воображение слова, и он сам, вернее, его тело: обнимающие в очень крепком захвате руки, плотный пресс, грудь, бедра и… конечно же низ живота. Я дурела только от этих ощущений, чувствуя ягодицами, как он меня сейчас хочет и как затягивает, будто в кольца ядовитого аспида, лишая за считанные мгновения воли, разума и восприятия самой себя, как личности. Словно делал продолжением своих касаний, пуская мне в кровь неизлечимой зависимостью собственные желания и превращая в бездумную наложницу своего господского подчинения.

Зря он мне сказал про ведьму и свое давнее увлечение историей Святой Инквизиции. Моя воспаленная фантазия как будто только этого и ждала — недостающих происходящему ассоциаций в еще более темных и мрачных красках, с ложным ароматом-привкусом то ли пряного мускуса, то ли горькой полыни.

— И чтобы вы сделали лично со мной, будь вы моим инквизитором? — даже не знаю, была ли это шутка, или я снова ляпнула самое первое, что пришло мне не сколько в голову, а на язык, но Глеб как-то уж неожиданно на это отреагировал. Чуть сильнее надавил мне на горло, впившись пальцами в скулы и потянув затылком к своему плечу, чтобы развернуть лицом на себя. А то, как он вонзил в меня будто вскрывающий тысячами скальпелей всевидящий взгляд, так и вовсе вызвало во мне не пойми какие парализующие ассоциации-эмоции. Казалось, он не просто смотрел на меня, без особого усилия считывая мои истинные мысли и чувства, а именно пытался забраться мне в голову — добраться до самого сокровенного и недосягаемого даже для меня.

Правда, длилось это совсем недолго — секунды две или три.

— Боюсь, ты бы не захотела этого узнавать, произойди такое в реале. Хотя для сексуальных фантазий — это наивысший смак, чего не скажешь о минувших кошмарах исторического прошлого. Но, будь я твоим личным инквизитором, я бы сделал все от меня зависящее (если не невозможное), чтобы ничьи другие руки (да и глаза тоже) до тебя никогда не добрались. Моя персональная пленница и лишенная магической силы абсолютно беспомощная ведьма.

— Звучит… немного пугающе…

— Я бы был уверен, что нахожусь под твоими чарами… — теперь он не просто смотрел мне в глаза с очень близкого расстояния, но и шептал свои пьянящие заклятия прямо в губы. — Которые ты успела на меня наложить до твоего ареста. Поэтому бы и принял решение изолировать тебя ото всех, в том числе и от других инквизиторов, чтобы больше никто из них не смог стать жертвой твоего демонического колдовства.

Он так и продолжал держать меня за скулы и горло, пока второй рукой расстегивал на моей спине молнию платья. Не спеша, намеренно затягивая все действие и при этом не забывая задевать мою спину и чувствительный позвоночник будоражащей лаской нежных пальцев. И, похоже, от звучания его одурманивающего голоса с не менее проникновенными касаниями, я погружалась все глубже и глубже в этот гипнотический омут чистейшего порока, одержимого безумия и первозданного греха. И он окутывал меня все плотнее и осязаемей. Мне даже не нужно было вслушиваться в смысл звучавших слов. Они просто проникали мне под кожу с каждым его прикосновением, запуская древнейший в мире ритуал изощренного растления безвольной и ни в чем неповинной жертвы.

— И тогда бы ты была только моей… принадлежала бы мне полностью… — кончик его языка прошелся жалящей змейкой по моей нижней губе, вызывав острую вспышку возбуждения и эрогенной дрожи во всем теле, даже в голове. Я невольно всхлипнула, едва не сжав бедра и чуть не пошатнувшись. Может быть и упала, если бы не удерживающие меня буквально на весу очень сильные руки и крепкая опора чужого тела. — Только моя… от кончиков ногтей на пальцах ног до последнего волоска на голове. И никто, кроме меня, не имел бы права ни прикасаться к тебе, ни говорить с тобой и не смотреть в твою сторону хотя бы краем глаза. Иначе бы мне пришлось убивать каждого из них, истязая мучительными пытками, как одержимых Дьяволом и неизлечимо околдованными твоей черной магией.

Я даже легкого холода не почувствовала, когда руки Глеба окончательно стянули с меня платье, спустив его по моему чуть дрожащему телу еще одной чувственной лаской, вызвавшей по коже и вставшим дыбом волоскам настоящий разряд статистического тока. А дальше… Не знаю, как это описать. Такое в принципе невозможно описать, только чувствовать и тонуть в этих сумасшедших ощущениях, беспрестанно вздрагивая и задыхаясь от порывистого дыхания и участившихся стонов. Мне казалось, что не только его пальцы, широкие ладони и горячее дыхание порхали по мне томными мазками, оставляя невесомые отпечатки и следы везде, куда могли в тот момент дотянуться. Я могла поклясться, что осязала даже его взгляд, который, кстати, проникал куда глубже физических прикосновений.

— И я бы пытал тебя отнюдь не болью. Скорее, как сейчас… Мучил бы самой невыносимой пыткой для любой одержимой ведьмы долгими часами… если не днями напролет…

Это все… Предел пределов. Его голос включает в моей голове какой-то тайный механизм, из-за которого я попросту дурею, превращаясь в одержимую своим палачом грешницу. Даже не представляю, чтобы испытывала, происходи подобное с нами же в гипотетическом средневековье. Наверное, бы призналась во всех смертных грехах еще до начала пыток. Или сошла бы с ума под скользящими по моей нагой плоти пальцами невероятно искусного заклинателя, рисующего по коже своей безропотной жертвы магическими рунами-печатями, от которых меня еще сильнее жгло и пронимало, практически до блаженной ломоты в костях. Кажется, такие вещи в принципе невозможны, но мой Инквизитор вытворял их со мной, если так подумать, едва не в целомудренном ключе. Иначе и не скажешь. Особенно, когда от самого его незначительного прикосновения мою киску опаливало остервенелой пульсацией острого возбуждения, будто тончайшими и обязательно раскаленными иглами. Я даже не поняла, когда и как он расстегнул на мне лифчик, заметив это почти случайно, только когда он начал спускать петли бретелек по моим рукам, вызывав очередную волну восхитительных ощущений. Впрочем, как и последующих. Как только поднял свои ладони и одними только кончиками пальцев повел по поверхности моего живота от кромки кружевных трусиков, расписывая мою кожу новой порцией блаженной пытки.

Когда он добрался до моей груди, я уже не могла сдерживаться от участившихся всхлипов-стонов и ненормального желания прижаться к нему. Только мой палач и не думал останавливаться, если не наоборот. Принялся рисовать по полушариям моей возбужденной груди, время от времени, будто ненавязчиво, задевая твердые бусины сжавшихся сосков и тем самым заставляя меня едва не вскрикивать.

Господи, так ведь точно недолго и свихнуться, особенно, когда уже не хватает сил стоять на ногах, да и не чувствовать под собой вообще никакой стабильной опоры. Казалось, если я шевельнусь, то попросту упаду или сорвусь стремительным падением в бездну своего любимого Дьявола-растлителя. А то, что я продала ему свое тело и душу уже далеко не за деньги, это я окончательно поняла и без каких-либо наглядных пояснений.

— К тому же, нет ничего более убедительного, чем ответные действия и реакция самого тела пытаемой жертвы… — его гипнотический голос коснулся моего уха и ударил обжигающей эйфорией прямо в голову, в унисон к его не менее сводящими с ума манипуляциям. — Участившийся пульс, расширившиеся зрачки… постоянно спускающая пиз*енка…

Он прижал меня снова к себе, одной рукой обхватив за поверхность груди и плечи, а другой… Скользнув по моему лобку и дальше, по горячей промежности, пока не уперся пальцами в самую мокрую часть трусиков. В тот момент меня буквально затрясло, и я бы точно упала, не держи он меня тогда так крепко, будто санитар, доктор, тюремщик или инквизитор, удерживающий изводимую бесами ведьму в самой крепкой в мире клетке своих смертельных объятий. Он лишь слегка надавил и легким массирующим трением провел по гиперчувствительным, опухшим и до боли возбужденным точкам моей мгновенно отреагировавшей на него киски, и я так и не смогла сдержаться. В таком состоянии это в принципе нереально.