Купленная. Доминация (СИ) - Владон Евгения - Страница 128

А вот это действительно зазвучало идеальным сопровождением к нашему (и только нашему) маленькому миру из чистейшего безумия. Дополнительный аудио-наркотик, который еще больше стимулировал поступление эндорфинов в кровь и питал тела своим будоражащим энергетиком. Пульсировал в венах и зудел в коже, снимая прежние ограничения-блоки с сознания и освобождая от ненужных в такие моменты предрассудков.

Так что не заметить, как изменились движения Стрекозы под его психоделическую мелодию и провокационный текст Джареда Лето, я, естественно, не мог. Даже, наоборот, ждал этого, чтобы словить через зажигательный ритм песни ментальный поток скрытых желаний и эмоций моей девочки. Влиться в его нейронную сеть собственными нервами и чувствами, стать их продолжением, нашим единым сумасшествием…

В этот раз я не стал никуда присаживаться, встав за спиной роковой танцовщицы всего в двух от нее шагах. Любуясь каждым ее жестом, каждым совершенным прогибом и имитацией полового сношения будто считывая, все ее ощущения, как собственные. Вот она еще шире расставила ножки, выпятила попку, раскрываясь перед невидимым членом в развратной позе перевозбужденной наездницы, после чего не спеша и совсем немного присела, плавно ведя бедрами по круговой спирали… Замирая в какой-то момент, заметно вздрагивая, задерживая дыхание и… снова чуть приседая — наседая на воображаемый фаллос, который, на деле, пульсирует в ее воображении и в живых воспоминаниях вполне осязаемой плотью и вкусом. Нисколько не удивлюсь, если она на самом деле ощущала его скольжение и щадящие толчки в бархатной глубине своей спускающей вагины.

Такое с ходу сыграть нереально, особенно когда чувствуешь за своей спиной того, кто являлся в эти минуты средоточием твоей откровенной похоти. Кого ты хотела до ломающего кости остервенения и ради кого была готова пойти и не на такие унижения. Ни с чем несравнимые моменты совершенного акта безумия — оживший реальными кадрами первородный грех. И пережить все это возможно лишь через собственные чувства, став его неотъемлемой частью, а перед этим разорвав все свои связи с внешним миром и прошлым.

Да, моя девочка. Это наш сумасшедший мир наших больных фантазий и безудержных страстей. Мы и есть его сердце. И то, что зародилось здесь этим днем, не будет уничтожено никогда и никем. И я все сделаю от меня зависящее, чтобы так оно и было…

Полушаг вперед… и еще один. Ты не останавливаешься, хотя и чувствуешь мое приближение, разве что движения слегка сбиваются. А потом тебя и вовсе сковывает сладкой парализацией, когда твою лоснящуюся от пота спину задевает моей тенью. Но ты все равно продолжаешь вздрагивать, не в состоянии совладать с этим треклятым возбуждением, с твоей реакцией на мою близость и на собственные ко мне желания. Я стараюсь тебя не задевать, но это все равно невозможно. Мой голос все равно скользнет по твоему затылку, просочится под кожу и в кровь, ударит эрогенным ожогом в голову и в воспаленную киску.

— Сними лифчик… и трусики… — и кончено, ты опять задрожишь, изумленно выдохнув, но так и не решишься обернуться ко мне лицом. Все правильно. Команды на это не было. Да и, благодаря хоть какому-то освещению в гостиной, ты можешь видеть часть моего отражения в том же окне, как и я твое, пусть ты и стараешься смотреть вниз, на бескрайнюю панораму ночного города с россыпью сотни тысяч мерцающих огоньков.

И, естественно, ты не сразу бросишься выполнять приказ, ведь тебе понадобится хоть немного времени, чтобы отдышаться. Найти в себе силы отнять руки от стекла, чтобы при этом не пошатнуться и, не дай бог, не упасть. Кажется, я даже чувствую, как дрожат твои коленки, и как надрывается твое сердечко от бешеного ритма под новым давлением заставших тебя врасплох страхов перед предстоящей неизбежностью. Но ты все равно это делаешь и едва ли через нехочу. Заводишь за спину ослабевшие ладошки, где-то с третьего попадания наконец-то расстегиваешь замочек бюстгальтера, замирая всего на две-три секунды, после чего стягиваешь податливые бретельки по рукам и, почти не глядя, сбрасываешь эту ненужную тряпку на пол.

С трусиками дела явно посложнее. На таких высоких каблуках их можно снять только одним способом — стянуть по бедрам вниз где-то до коленок, а, значит, надо немного нагнуться и выпятить попку. То есть, ты можешь меня ею задеть.

— Трусики, Алина… — напоминание излишнее, но в какой-то мере необходимое, чтобы ты немного пришла в себя и все-таки это сделала. И-таки да. Ты это делаешь. Задерживая дыхание и, с усилившейся в руках дрожью, спускаешь черное кружево своего сексуального нижнего белья по гладким, обтянутых чулками ножкам.

И, нет, я не стараюсь рассмотреть между обнажившимися холмиками упругих ягодиц манящую линию интимной промежности. Мне хватает и одного вида твоей шикарной попки, уже совершенно ничем не прикрытой и не оставляющей для воображения никакого простора. Но последнее меня совершенно не огорчает. Мне больше не нужны фантазии. Одно лишь твое здесь присутствие, твоя готовность отдаться мне в эти самые секунды и близость твоего почти полностью нагого тела заменяют их все вместе взятые. Наивысшая награда за буквально выстраданные десять дней сводящей с ума беспомощности и полной безнадеги. Смогу ли я теперь остановиться, если сделаю это?.. И до чего ты сама меня вскоре доведешь?

Трусики наконец-то благодаря законам физики и инерции спадают по твоим точеным голеням до самого пола, и ты вышагиваешь из них, снова выпрямившись и интуитивно прижимая трясущиеся ладошки к спасительной опоре стекла. Только жалеть мне тебя сейчас совершенно не хочется. Не после того, как ты еще совсем не так давно и так самозабвенно отсасывала мне.

— Теперь можешь расставить ноги и продолжить… — нет, милая, я не шучу. И ты должна была прекрасно понимать, что этим все и обязано вскоре закончиться. Мы оба этого ждали все эти дни…

Новая сладкая судорога обжигает мой член эрогенным напряжением, как только ты выполняешь мою "просьбу". Расставляешь ножки на ширину плеч и пытаешься вернуть своим движениям прежнюю раскованность. Получается в этот раз неважно, но мне это уже и не нужно. Ослепляющим рикошетом сносящего крышу возбуждения меня бьет и в голову, и по глазам от одного вида твоих немощных попыток. От того, как ты слегка выпячиваешь ко мне свою аппетитную попку и начинаешь вести бедрами из стороны в сторону. Моим глазам предстает восхитительная картинка гладкой промежности и припухшего холмика половых губ. Последние раскрываются при каждом твоем чуть приторможенном движении найти входом вагины мнимую головку члена. Даже с моего места прекрасно видно, как блестят от интенсивной смазки твои интимные складки и налитый кровью клитор. И от этого шикарного вида не просто сносит до основания черепушку, а буквально сжигает дотла сумасшедшим напалмом собственной похоти все тело. До мозга костей. До едва не взрывающейся от дичайшего желания кончить головки фаллоса…

Но я как-то и где-то нахожу в себе силы устоять и удержаться перед столь откровенным соблазном. К тому же мне и самому требуется небольшая передышка, чем я и пользуюсь. Неспешно расстегиваю на планке своей рубашки пуговицы, потом на манжетах, все это время любуясь лишь ненамного осмелевшим танцем моей Стрекозы. Вслед за рубашкой пошли домашние туфли и брюки. Я почти не чувствую, что делаю, как и прикосновений вроде как прохладного воздуха комнаты к своей обнаженной коже. И, что-то мне подсказывает, ты тоже. Я (мы) будто в плотном облаке ментального вакуума слившихся в одно целое наших обоюдных желаний, порочного безумия и зашкаливающих эмоций. Немного шевельнешься, и оно тут же начинает царапать по обнаженным рецепторам и нервам, сладко сжимая невидимыми тисками мошонку и окаменевший член.

Но мне все равно вскоре становится мало и этого. Какой бы блаженной не была пытка, рано или поздно тебе захочется пережить нечто большее, перейти на новый уровень и сделать именно то, что доводило тебя все это время до полного исступления. Коснуться самого желанного тела, попробовать на вкус то, чей запах сводил тебя с ума все последние минуты до бесконтрольной одержимости.