Милорд (СИ) - Баюн София - Страница 72

Он спал и не видел, как Мари стоит в углу и, глядя прямо на него, трет, трет перчатками руки — часто, истерично, — а по лицу ее катятся слезы.

…

Багажа у них не было, поэтому выйдя из аэропорта Виктор сразу сел в такси — в ближайшую к выходу машину.

— Видок у тебя усталый, сынок, — заметил пожилой вислоусый водитель с красной, покрытой испариной шеей. — Издалека летишь?

Виктор метнул на него ненавидящий взгляд, а потом сказал дрожащим голосом:

— Мама умирает. Вот с женой все бросили, приехали попрощаться и сестре помочь — вы уж езжайте быстрее, если можно…

Мартин только фыркнул, от него не раздалось даже слабого фона осуждения. Виктор поморщился и отвернулся к окну — ну еще бы, он ведь сплошное разочарование непогрешимого, чтоб его, Мартина. Зато водитель словно не замечал светофоров, сигналил пешеходам, что не собирается пропускать, а стрелка на спидометре то и дело конвульсивно дергалась. И все же он ехал слишком медленно.

Ника сидела на переднем сидении, подставив лицо горячему пыльному потоку воздуха, бьющему из окна. Виктор старался на нее не смотреть — отвращение ослабло, но все еще затмевало остальные чувства.

Они уже подъезжали к дому, когда в раскрытое окно ворвался обрывок фразы — Виктор даже не различил слов, только голос и раздраженные интонации.

— Останови! — рявкнул он, дернув подголовник водительского сидения.

Таксист оборачивался целую вечность. Виктор не глядя выгреб несколько мятых купюр из портмоне и швырнул на приборную панель.

— А как же мама? — озадаченно спросил водитель, все же остановившись и включив аварийку. Видимо, побоялся что бесноватый пассажир выскочит прямо на ходу.

— Пусть подыхает, — бросил он, хлопнув дверью, и бросился туда, где слышал голос.

Лера действительно стояла у дороги и ругалась с каким-то щуплым мальчишкой. Ростом она едва доставала ему до плеча, но казалось нависала над ним, и каждое слово будто вколачивала ему в голову:

— Понятия! Не имею! Где он шляется! В моем доме ничем не торгуют!

Мальчишке на вид было не больше пятнадцати. Несмотря на жару, он был в плотной стеганной куртке. Вид он имел больной и исключительно жалкий. Он что-то бубнил, часто вытирая нос рукавом и придерживая Леру за ремешок сумки.

Когда он увидел Виктора, лицо его озарилось надеждой и искренней, незамутненной радостью щенка, за которым вернулся хозяин.

— Лучше бы тебе бежать, — мудро заметила Лера, явно разглядев перекошенное бешенством лицо брата. — Не успел, — печально заключила она через секунду, когда Виктор схватил мальчика за воротник. — Здравствуй, Вик.

— Он давно здесь ошивается? — процедил он, сжимая пальцы так, чтобы воротник затянулся туже. — Какого хрена тебе надо, а?!

Мальчишка болтался в нескольких сантиметрах над землей, цеплялся за сдавивший горло воротник, но продолжал благостно улыбаться и что-то дружелюбно хрипеть.

Мир сузился до полоски кожи между воротником и подбородком — там, под слегка покрасневшей складкой билась жизнь, напуганная удушьем.

Как он царапает горло, словно стараясь выпустить ее наружу — нужно помочь, освободить, позволить крови литься на серую куртку, впитываться в ткань, и тогда все будет хорошо, будет правильно, будет много красного цвета, а потом вода, ледяная вода, немного серой майской реки, из которой пустыми глазами смотрит женщина в венке, вода ледяная — кровь горячая, тает в ней, тает…

Мартин наблюдал за сценой не вставая с кресла. Мари склонилась над проемом и прислушивалась, картинно приложив к уху ладонь.

— Котеночек, а ты не собираешься?.. — она обернулась и несколько раз провела кончиком пальца по запястью.

— Нет, — равнодушно ответил Мартин. — Там Лера, если не угомонится — получит плеткой.

Мари широко улыбнулась, подмигнула и отвернулась к проему, где Виктор чуть ослабил хватку и начал инстинктивно шарить во внутреннем кармане. Ничего острого там, конечно, не нашлось — он все выложил перед полетом.

— Ты бы его отпустил, а? А то не скажет ведь ничего, — меланхолично сказала Лера. — Он у тебя диски покупал, помнишь? Вот, спрашивал не осталось ли чего.

— Ищут задротика, живущего с мамой ты говорила? — улыбнулся Виктор. — Ты с кем живешь, милое дитя?

Вместе с голосом Леры в сознание наконец-то стали проникать и другие звуки — визг женщины, стоявшей на другой стороне улице и не решающейся подойти, частое тявканье ее собачки и гудки автомобилей.

— Ребенок просто очень, очень давно кино не видел! — не выдержала Лера, хватая его за запястье. Виктор, словно опомнившись, тут же разжал пальцы, и мальчик рухнул ему под ноги, со свистом глотая воздух, но не переставая при этом счастливо улыбаться.

Он оглянулся. Женщина, увидев, что он отпустил ребенка, тут же замолчала и опустила глаза. Остальные, казалось, вообще не заметили сцены.

Мари в это время отпрянула от проема, который затянуло белесым туманом.

— Ой, — расстроенно пробормотала она.

Мартин лениво повернулся к проему, а потом поднял глаза на Мари.

— Откуда у тебя берутся сигареты? — вдруг спросил он.

— Не знаю, — развела руками она. — Берутся и все. Будешь?..

Он только кивнул и взял у нее сигарету, но не стал прикуривать, а убрал в нагрудный карман.

— Ты прекрасно знаешь, что я детям ничего не продавал, — процедил Виктор, убедившись, что Мартин его не слышит. — Ты откуда про меня знаешь, гаденыш?

Он пнул мальчишку под ребра, заставляя снова завалиться на траву, а потом схватил за шиворот и потащил к ближайшей скамейке.

— Ну?!

— Брат у тебя покупал, — пробормотал он, опасливо потирая ушибленное место.

— Кто брат?

Он назвал имя. Виктор смутно припомнил одного из постоянных клиентов — студента факультета философии, который при каждой встрече шутил одну и ту же не смешную шутку — мол, без наркотиков не может читать учебники.

— Он для тебя покупал?

— Делился, — часто закивал мальчик. — Знал, что ты не продашь, говорил, что я все равно найду где взять, а у тебя хотя бы…

— Заткнись, — скривился Виктор, — и проваливай. Ничего у меня нет, что там твой брат покупал — понятия не имею.

— Иди-иди, видишь он не в духе, — Лера взяла его за плечи и заставила встать, а потом легонько толкнула между лопаток. — Это не он, — заметила она, провожая мальчишку взглядом. — Уж насколько у Оксаны нет мозгов, но если ее похитил этот опарыш…

Виктор не слушал. Ему было совершенно наплевать на какую-то девушку со смутно знакомым именем «Оксана», на Нику, которая может даже не вышла за ним из такси, и даже на Мартина, который наверняка извелся, представляя, как он расправляется с ребенком (Мартин отобрал у Мари всю пачку и по одной бросал сигареты в огонь).

Для Виктора существовала только его сестра. Он обнял ее и долго сидел, прижавшись лицом к волосам и физически ощущая как она, уткнувшись лицом ему в плечо, пачкает рубашку тональным кремом. И это ощущение вызывало колючую наркотическую эйфорию.

— Пойдем домой, — прошептала она, гладя его по спине. Виктор щурился, чувствуя, как под ее ладонью привычно затихает боль, и никуда идти не хотел. Как и следить за Мартином — туман в проеме рассеялся, но никто этого не заметил.

Мартин как раз сжег последнюю сигарету. Мари крутилась рядом, пытаясь отобрать опустевшую пачку, и стонала, что он сделает ее существование невыносимым. Мартин нарочито нудным голосом рассказывал ей о здоровом образе жизни и советовал чаще бывать на свежем воздухе. Она сначала смеялась, а потом снова причитала и хватала его за руки. Наконец, он вытащил последнюю сигарету из кармана, и под протестующий визг швырнул в огонь. Подержал на ладони медленно тяжелеющую пачку, а потом вернул ее Мари.