Русалка - Дрейк Шеннон - Страница 56

Голос наконец вернулся к ней, но хриплый и срывающийся:

— А вы сказали… кто я?

— Я не мог выдать то, что почитал за тайну.

— Спасибо. Благодарю вас, государь, — прошептала она.

— Без слез! Сегодня у нас роскошный бал. Я приказал устроить танцы. Будущее покажет! Если я смогу помочь вам, знайте, я это сделаю!

Она кивнула. Они остановились и подождали, пока подойдут остальные. Ондайн не могла говорить и молчала, когда все вместе двинулись к реке, чтобы сесть в ботик.

Юстин тоже молчал. Король, Анна и Уорик поддерживали разговор, а Анна веселилась сверх всякой меры. Ондайн с беспокойством заметила, что ее соперница открыто и довольно дерзко посматривает на нее, словно ей известно что-то важное и она готовится к нападению.

«К нападению? — в тревоге спрашивала себя Ондайн. — Возможно ли это? Могла ли Анна угрожать мне, одевшись в плащ и нацепив когти, тогда, в Четхэме? Неужели это она запугала Женевьеву до смерти?»

Это казалось невозможным. Анна не была похожа на убийцу, хотя и превращалась в коварную интриганку, когда речь шла о ее собственной выгоде.

Ондайн почувствовала сильную усталость и какое-то равнодушие. Теперь Уорику придется самостоятельно охотиться на своих привидений. Тем более что он собирается отправить ее в колонию. Самое время побеспокоиться о собственном будущем. Колония! Она не может уехать из Англии! Дело ее жизни — раскрыть составленный против нее заговор.

На королевском дворе в Хэмптоне каждый пошел своей дорогой: Юстин, завидев Букингема, захотел с ним поговорить, король удалился, бормоча что-то себе под нос, Анна помахала рукой Хардгрейву, весело засмеялась и пошла вперед, чтобы присоединиться к виконту.

Ондайн нечего было сказать Уорику, когда они вернулись к себе в комнаты. Он казался таким чужим, а все вокруг — бессмысленным. От боли раскалывалась голова, и Ондайн, решив отдохнуть, прилегла на постель и быстро уснула. Сновидения приходили и уходили, как быстро бегущие облака, но все они были тревожными. Она видела тюремщика в Ньюгейте с полусгнившими зубами, смрадным дыханием и похотливой улыбкой. Этот образ погас и уступил место следующему: перед ней стояло существо в маске, как тогда, в церкви. Она поборола таинственное существо и увидела себя в объятиях отца, на королевской половине в Вестчестере. Вот поднятый меч падает, слышатся визг и топот бегущих стражников.

Она видела кровь, обагрившую каменный пол… Кровь ее отца. Во сне она испытывала боль и ужас. Вот она бежит куда-то из последних сил. Если ей не удастся сбежать, никто не поверит в ее невиновность…

Она громко закричала и вдруг проснулась. Чья-то рука зажимала ей рот.

— Ш-ш! Какой демон вас разбирает, сударыня? Вы чуть не подняли на ноги всю королевскую стражу! — нежно проговорил Уорик, держа ее голову у своей груди, пока она переводила дыхание, все еще борясь и пытаясь убежать от теней и устрашающих привидений. Его руки были подобны башне, в которой она могла укрыться, стальные мускулы — прочной защите, равномерно вздымающаяся мощная грудная клетка — надежной гавани. — Леди, скажите, с кем вы сражаетесь?

Услышав вопрос, она замерла и потом с яростью оттолкнула Уорика. И этот человек, который только сегодня просил короля о разводе, теперь интересуется ее жизнью. Он считал ее простушкой, которую легко выкинуть со двора. Господи, она ни за что не останется с ним! Она никогда не выдаст тайну своего рождения, тайну, которая омрачает ее прошлое.

— Ни с кем из тех, кого вы знаете, Четхэм! — огрызнулась Ондайн.

Он поймал ее за запястья и принудил посмотреть себе в глаза.

— Что еще за новый яд, миледи? Вы спали, я успокаивал вас, и, оказывается, только затем, чтобы ваши когти впились в меня еще глубже?

Она выдернула руки. Уорик не отпускал и держал их крепко.

— Ничего нового, — нервно сказала Ондайн. Может, он и правда заботился о се безопасности. — Все то же, что было всегда. Уорик, пожалуйста! Оставь меня в покое!

Он отпустил се и поднялся, смотря на нее сверху вниз.

— Да, миледи, теперь я оставлю вас в покое! Но думаю, вам стоит опасаться Анны и Хардгрейва, которые постоянно перешептываются и, похоже, что-то замышляют. Интересно, что они там узнали?!

Ондайн замерла. Что же сегодня днем доставило Анне такое нескрываемое удовольствие? Неужели она узнала, что Ондайн — дочь старого герцога Рочестерского?

Уорик, низко поклонившись ей, направился к дверям:

— Мы уезжаем вскоре после обеда. Будьте готовы.

Ондайн просидела довольно долго, скованная страхом. Затем в ее душе родилось нечто новое, возможно, чувство смирения с неизбежным. Посмотрев в зеркало, она нашла платье, выбранное ею для обеда, неподходящим. Порывшись в сундуке, она извлекла другое, из тонкой кисеи, с прорезями на рукавах и верхней юбкой глубокого розовато-лилового цвета; по кромке лифа неброско поблескивали жемчужины. Стоит уложить волосы в высокую прическу, и она будет неотразима даже в самом блестящем обществе. Пускай Анна строит козни! Ондайн примет ее вызов.

Она вышла из внутренних покоев и увидела, что ее муж стоит у огня, опершись локтями о каминную полку, и потягивает виски. Он удивленно поднял брови при ее появлении и отвесил почтительный поклон.

— Моя леди!

— Мы можем идти?

— Если вы грешны в чем-то предо мной, лучше признаться сейчас.

— Уорик Четхэм, вы, как, впрочем, и все другие мужчины, никогда не будете моим исповедником.

Он пожал плечами, взял ее за руку и повел из комнаты, но у дверей остановился и притянул к себе.

— Ондайн, а теперь раз и навсегда забудь одну вещь: забудь, что ты моя жена.

«И тебя собираются вытолкать взашей!» — добавила она про себя, подливая масла в огонь своего гнева, который только и удерживал ее от слез.

— А вы раз и навсегда запомните одну вещь, великий лорд Четхэм! Я не дам и ломаного гроша за то, чтобы называться вашей женой.

— В эту ночь все-таки еще придется; прожорливые акулы сторожат свою добычу.

— Сэр, я предпочитаю пойти ко дну или плыть дальше свободной.

— Возможно, вам может потребоваться моя помощь.

— Никогда! — закричала она с ненавистью и посмотрела в его глаза, прищуренные и потемневшие от гнева.

— Тогда, леди, плывите, если хотите!

Она потупилась, чувствуя, что страх заползает ей в сердце. Почему? Почему даже в эту ночь она сражалась с ним, отвергая его предложение помочь?

Но отступать было поздно. Скованной походкой они направились в зал. Ондайн предчувствовала, что Анна собирается выкинуть какой-то номер.

Ждать ей пришлось недолго. Как только они вошли в обеденный зал, переполненный болтающей и смеющейся знатью, раздался мужской голос, осипший от ненависти:

— А вот и они! Четхэм и его леди!

Последнее слово было произнесено с едким сарказмом. Ондайн побледнела. В толпе Ондайн увидела Лила Хардгрейва, который, злобно скалясь, приближался к ним.

Уорик насторожился. Шум затих; толпа расступилась.

Ондайн почувствовала, как муж прячет ее себе за спину. Краем глаза она успела заметить Юстина, вышедшего из толпы и готового встать на защиту брата.

Она сомневалась, что Уорик заметил его. Его глаза, устремленные на Хардгрейва, горели золотым огнем.

— Да. Это я и леди Четхэм. Что-нибудь не так, сэр?

Ондайн услышала шепот, донесшийся из толпы:

— Надо позвать короля! Позовите короля!

Хардгрейв и Уорик не замечали никого вокруг себя. Хардгрейв дерзко и похотливо посмотрел на Ондайн и низко поклонился с оскорбительной усмешкой.

— Нет, мой дорогой сосед! Это не я говорю, что что-нибудь не так. Просто леди Анна случайно узнала, откуда взялась ваша жена.

Анна выступила из-за спины Хардгрейва и театрально изобразила величайшее возмущение:

— Уорик! Мне так жаль! Но только пусть все будет без обид!

— Да! — послышался властный голос, и между ними появился король. — Пожалуйста, давайте обойдемся без обид! — Он сурово оглядел собрание и повернулся к Анне: — В чем дело?