Русалка - Дрейк Шеннон - Страница 2

Он подъехал к небольшому, но глубокому лесному ручью и остановился. Соскользнув с седла, Уорик поднял забрало, снял шлем и жадно припал к воде. Утолив жажду, рыцарь вздохнул и принялся снимать тяжелое вооружение. Окончательно высвободившись, он присел, наслаждаясь прохладой, идущей от земли и травы.

Запели соловьи, повеял легкий ветерок, и деревья нежно зашелестели. Здесь был покой — такой редкий в его жизни. Здесь было блаженство. Уорик откинулся на спину, радуясь лесу. Солнечный луч поиграл на его прикрытых веках и скрылся за облаком. Спустились сумерки — пора призрачных теней. Никакого волнения, полный покой, и Уорик незаметно дня себя задремал.

Что-то прервало его забытье. Он открыл глаза и в изумлении сел. С той стороны ручья доносился шум борьбы. Он нахмурился, всматриваясь в наступившую темноту, которая скрадывала все очертания. Неужели он заснул?

Послышался женский голос, от яростной ненависти напоминавший шипение змеи:

— Нет! Нет! Никогда! Убийца!

Ей ответил мужской, низкий и угрожающий, с насмешливой издевкой голос:

— Да, но у вас нет другого выхода, моя дорогая. Ваш отец мертв. И вашим официальным опекуном станет мой отец. Он будет распоряжаться вашими поместьями и вами. Пока что он вас защищает и обещает покровительство, несмотря на заговор, который вы замышляли со своим отцом!

— Обманщики, лжецы! — кричала неизвестная женщина.

— Это решение вынес законный суд! Но у вас есть выбор: либо мое… покровительство, либо топор палача.

— Отправляйтесь ко всем чертям! Я вас презираю!

Наступила тишина. Уорик потянулся, встал и большими шагами направился к ручью. Ему стало любопытно, что там происходит. Но прежде чем он переплыл поток, женский голос снова выкрикнул проклятие.

Секунду спустя раздался страшный треск сучьев, и из зарослей, подобно пушечному ядру, вылетела незнакомка.

Уорик не разглядел ее лица, только фигуру, неясный силуэт в сумерках. Женщина увидела его и испугалась, замерев, как и он.

«Она молода», — быстро промелькнуло у него в голове. Ее волосы вились в диком и живописном беспорядке, отсвечивая цветом слегка подрумяненного каштана или, скорее, золота. Кроме этого, немногое удалось рассмотреть, разве что стройную и высокую фигуру и упругую грудь, которая вздымалась от ярости и напряжения. Уорик попытался было помочь ей перебраться на противоположный берег, но незнакомка, заметив его, издала испуганный возглас, побежала и неожиданно бросилась в воду.

— Подождите, черт побери, сударыня, я помогу вам! — выкрикнул Уорик, торопясь к месту, где девушка исчезла под водой. Он нырнул следом и продолжал нырять снова и снова. Растерянный и потерявший всякую надежду спасти незнакомку, он оставил свои попытки. Бедная, глупая девочка! Кажется, она утонула.

Уорик отправился разведать на другой берег, но никого не нашел. Вконец озадаченный, он еще раз переплыл поток, собрал оружие и свистнул Дракону.

Всю дорогу домой он думал о девушке. Или это был сон? Из палатки навстречу ему выбежал Джек. Уорик хотел было рассказать слуге о случившемся, но того самого распирало от новостей:

— Ах мой господин! Вы все пропустили. Кто-то покушался на жизнь короля! Вот так захватывающая история!

— Захватывающая? — переспросил Уорик, нахмурившись.

— Его величество не пострадал! Все произошло так быстро, но я все же кое-что разглядел. Кажется, один старый лорд, который когда-то сидел в парламенте как раз напротив Карла I, задумал покончить с Карлом II. Но верные королю люди заподозрили неладное, и злоумышленник был убит. Кажется, его величество опечалился этой смертью, но настоял на продолжении торжества.

Уорику с трудом верилось, что покушение на жизнь короля могло произойти столь внезапно. Карл Стюарт был достойный человек, мудрый и на редкость проницательный, если не брать в расчет его темперамент и открытые любовные интрижки.

— Что вы на это скажете, мой господин? — спросил Джек.

— Что? Да ничего, в самом деле ничего. Происшествие в лесу теперь представлялось ему окутанным дымкой и походило больше на игру воображения.

— Ничего, одни только сны. Знаешь, я, кажется, видел русалку. Джек уставился на него, озабоченно нахмурившись.

— Вас ранило в голову, милорд?

— Нет-нет, Джек, ничего подобного, спасибо. Уорик беспокоился о Карле и хотел удостовериться, что с ним все в порядке.. Да и Женевьева наверняка уже волнуется, и надо к ней поторопиться.

— Пойдем, Джек. У меня пара царапин, их нужно перевязать, прежде чем я предстану перед своим господином… и моей женой.

Уорик, слегка прихрамывая, не спеша вошел в смежную со спальней комнату, отведенную ему Римсом, королевским распорядителем Вестчестерского дворца. Доковыляв до резного кресла перед камином, он ухмыльнулся, сел и вздохнул с облегчением, вытянув больную ногу.

Если бы Хардгрейв только видел, как он теперь садится! Ноющие ягодицы, поврежденные плечи, а лодыжка! Удивительно, как это он умудрился доползти до своей комнаты без сопровождения!

Но день, слава Богу, близился к концу. Женевьева быстро устала на обеде и ушла пораньше, а он до самого конца стоял в свите печального после случившегося кровопролития Карла и радовался, видя своего короля целым и невредимым.

Вдруг Уорик прислушался. За потрескиванием огня ему послышалось какое-то шуршание. Он не шевельнулся, но мускулы, так жаждавшие расслабления, напряглись. Когда легкое шуршание послышалось снова, он развернулся. Его рука взметнулась, а длинные пальцы, словно кандалы, обвились вокруг запястья таинственной гостьи.

— Уорик! — с укором произнес женский голос. Уорик увидел необыкновенно красивое и надменное лицо леди Анны Фентон и освободил ее руку. Хмурясь от раздражения, он снова расположился в своем кресле и сухо проговорил:

— Анна, что вы здесь делаете? Все еще домогаетесь короля? Анна премиленько надула губки, хлопая черными как смоль ресницами, и опустилась перед ним на колени. Эта опытная соблазнительница со знанием дела прислонилась к креслу так, что ее округлая кремовая грудь уперлась в деревянную ручку и в самом деле выглядела чрезвычайно соблазнительной.

— Уорик, — теперь ее голос стал мягким и чувственно хриплым, — ты же знаешь, что всегда был моим самым желанным любовником!

— В самом деле? — спросил он с широкой усмешкой. — А как поживает ваш муж, миледи?

Анна рассмеялась; чувство юмора, свойственное ей, делало эту женщину еще более неотразимой.

— Мой муж? У него нет ни малейшего желания приезжать ко двору.

— Его можно понять! Если бы моя жена сделалась последней прихотью короля…

— Уорик!

На этот раз в голосе леди Анны послышались шипящие нотки раздражения. Она поднялась, убедившись, что его больше не интересуют ее прелести.

— Я что-то не припомню, чтобы ты так заботился о Жофрее в нашу последнюю встречу!

Уорик приоткрыл глаз и отметил сердитое выражение ее лица.

Он вздохнул:

— Анна, теперь я женат. На Женевьеве!

— Женевьева! — в сердцах воскликнула Анна, расхаживая за его креслом, как тигрица в клетке. — Нежная Женевьева! Любимая Женевьева! Невинная, восхитительная Женевьева! Уорик, я предупреждала тебя, чтобы ты не женился на ней. — Анна с горечью рассмеялась, и ее смех прозвучал как визг гарпии. — Рассказывали, как она трепетала, узнав, что должна выйти за тебя замуж! За тебя — предмет воздыхания всего двора, красавца, неистового и жестокого в битвах. Женщинам ты казался просто демоном! Огромным восхитительным зверем, таким возбуждающим… но и недосягаемым! Многие готовы были умереть ради одного твоего прикосновения, только не Женевьева! Ты дурак! Неизвестно, кого больше боится твоя жена: тебя или твоих привидений — духа твоей матери и прочих предков! Фамильное проклятие в дополнение к чудовищу-мужу…

— Анна! — Теперь он открыл оба глаза. В его тихом голосе прозвучала скрытая угроза. Он резко поднялся и начал медленно наступать на нее, словно желая заставить взять свои слова обратно, но продолжал говорить мягким и предупреждающим тоном: — Пожалуй, ты кое в чем права, Анна. Моя жена и вправду хрупкое существо, и ей нелегко совладать с моим загадочным прошлым! Но по ночам в постели она встречается вовсе не с чудовищем, уверяю тебя. Нежность рождает ответную нежность. Вы же охотились за чудовищем, моя распутная леди, потому его и получили. Но все в прошлом, Анна. Женевьева уже два месяца носит ребенка, и чудовищу, как вы меня называете, совсем не хочется, чтобы нежная леди, которую я называю женой, расплачивалась сердечной болью за мою прежнюю жизнь.