Русалка - Дрейк Шеннон - Страница 14

— Господи, что же мне с тобой делать? — пробормотал Уорик. Ей хватило и доли секунды, чтобы прийти в себя. Теперь она стояла, упершись руками в деревянную стену, снова готовая к борьбе.

— Мне ровным счетом наплевать, что вы собираетесь со мной делать! — страстно выкрикнула она. — Я уже испытала слишком многое, и выбор у вас небогатый! — Ондайн захлебнулась от негодования. — Что может сравниться с Ньюгейтом, с побегом, с голодом, с убийством…

Голос ее оборвался, и она зарыдала. Но гордость — единственный источник, поддерживавший ее силы, — взяла свое: девушка подняла голову и встретила полный любопытства взгляд прищуренных глаз. С отчаянием, придававшим ее голосу какое-то запредельное равнодушие, она добавила:

— Вы можете меня избить, высечь, повесить… Мне все равно.

Он шагнул вперед, и Ондайн тут же пожалела о своей опрометчивости, подумав, что он готов привести в исполнение одно или сразу все ее предложения.

Уорик сжал ее локоть, но на этот раз прикосновение его пальцев не напоминало стальной зажим.

— Если вы находите голод столь привлекательным, моя госпожа, — произнес он с сарказмом, — я приношу извинения за то, что предложил вам пообедать. И коль скоро вам не удалось сбежать, умоляю вас навсегда расстаться с этой мыслью. А теперь я устал, и давайте на этом закончим.

Чувствуя, как бешено колотится ее сердце, Ондайн последовала за ним. Они пересекли двор и подошли к черному ходу. Уорик открыл дверь и наклоном головы предложил девушке войти. Ондайн повиновалась, но замерла от ужаса, когда он обнял ее за талию, подталкивая вверх по лестнице. Не оборачиваясь, она попыталась возразить:

— Но, мой господин…

— Идите, моя госпожа.

Превозмогая слабость, она закрыла глаза и вспомнила, как стояла перед виселицей и страстно желала выйти замуж за первого встречного, прекрасно осознавая, что мужчины, как правило, спят в одной постели со своими женами. Ее мужем мог оказаться старик, урод, толстяк — кто угодно, но в тот момент она рассчитывала на побег.

Теперь она спасена. Ее муж не стар, не безобразен, не толст, а восхитительный запах его тела напоминает свежий ночной ветер… И сбежать ей не удалось.

Она представила его обнаженным и закусила губу, обещая себе не кричать, как бы неистова ни была его страсть и какую бы боль он ей ни причинил. Но сможет ли она, не сопротивляясь, выдержать все это? Не захочет ли выцарапать ему глаза? А если он окажется холодным и грубым, беспощадным и отталкивающим? Будет ли он целовать ее? Не оставит ли на теле синяков?

— Идите вперед, моя госпожа!

На подкашивающихся ногах она поднималась по лестнице. Дойдя до порога своей комнаты, Ондайн остановилась — силы оставили ее.

Уорик втолкнул девушку внутрь и крепко запер за собой дверь на задвижку. Ондайн в волнении бросилась к окну, с ужасом наблюдая за передвижениями Четхэма, готовая в любой момент закричать.

Тем временем Уорик присел на кровать и сбросил ботинки, не обращая на нее ни малейшего внимания. Затем он поднялся, снял белую рубашку и бросил на край постели. Сердце Ондайн подпрыгнуло и провалилось куда-то в бездну, когда она увидела его обнаженный торс. Впечатление изящности, которое Уорик производил в своей щегольской одежде, оказалось совершенно обманчивым. На самом деле он обладал фигурой воина, человека, привыкшего носить тяжелое вооружение. Великолепные мощные мускулы перекатывались под кожей. Тонкой была лишь талия.

Ондайн неотрывно смотрела на гладкую и сильную спину, освещенную лунным светом. Он неожиданно обернулся и, должно быть, заметил выражение ее лица, потому что хитро улыбнулся, встал и подошел к ней. Она отпрянула, но отступать было некуда. Он остановился и нащупал ленты на платье, проведя пальцем по ложбинке между грудями.

— Ты, наверное, совсем измучилась, — произнес он хрипловатым и соблазнительным голосом, затем с улыбкой приподнял края юбки.

Ондайн протестующе вскрикнула и прижала руки к груди, пытаясь защититься. Не обращая внимания на ее протесты, он быстрыми и ловкими движениями снял с нее юбку и лиф. Девушка пыталась увернуться от рук, прикасавшихся к ней. От его прикосновений исходила неистовая, грубая мужская сила, пугающая и волнующая одновременно…

Оставшись в одной нижней рубашке, она смиренно приготовилась покориться неизбежности и молилась лишь о том, чтобы смягчить его холодность, безжалостность и злость.

— Пожалуйста… я…

Она стыдилась своей наготы и казалась самой себе несчастной и беззащитной. Уорик насмешливо посмотрел на нее, отступил назад» и поклонился, криво улыбнувшись:

— Мадам, ваша девственность мне не нужна. Распоряжайтесь ею, как сочтете нужным. Я хочу от вас только одного: вы должны исправно играть роль графини — роль, для которой вы на удивление хорошо подходите. Разумеется, вам придется немного потрудиться. Спокойной ночи.

Он отвернулся, подошел к кровати и устало бросился на нее. Ондайн ничего не понимала. С ее губ сорвался безумный вопрос:

— И это… все? Вы больше ничего от меня не хотите?

— Ничего, мадам. Вы — женщина, которую я хотел бы потревожить в самую последнюю очередь, — ответил он равнодушно.

Она не верила собственным ушам и не двигаясь стояла у окна. Уорик беспокойно заворочался:

— Ради Бога, нельзя ли мне хоть теперь немножко поспать? Ондайн шагнула вперед и, растерявшись, задала совсем уж глупый вопрос:

— Вы хотите, чтобы я… спала в постели?

— В постели, на полу!.. На потолке, если угодно. Только оставьте меня в покое.

«Что он задумал?» — спрашивала себя девушка, не в состоянии объяснить такой поворот событий. Она робко подошла к постели и села на краешек. Уорик лежал к ней спиной. Ондайн настороженно прилегла, готовая вскочить при его малейшем движении.

Он не двигался. Дыхание его стало глубоким и ровным.

Лежа в темноте с открытыми глазами, она не решалась устроиться поудобнее на широкой постели и напряженно прислушивалась к каждому звуку.

Вдруг кровать заскрипела. Ондайн похолодела. Прошла минута, прежде чем она отважилась повернуть голову. Уорик по-прежнему лежал на своей половине, спиной к ней. Она поневоле задумалась над странностями этого необыкновенного человека, редкостной красоты и силы… Он поражал воображение не только манерами, но и загадочными поступками.

Ондайн закрыла глаза. Женившись на ней, он спас ее от смерти… и при этом ничего не желал взамен. Конечно, она сыграет роль его жены, графини, и так хорошо, что наверняка его удивит. Да, она сыграет эту роль и со временем отыщет способ отблагодарить его за покровительство. Она улыбнулась. Он поможет ей, сам того не подозревая…

Глава 4

Уорик проснулся от падавших ему на лицо солнечных лучей и пожалел, что вечером позабыл закрыть ставни. Он, зевнув, загородил ладонью глаза и попытался припомнить, кто эта женщина, лежавшая рядом.

Он повернулся на бок, к ней лицом. Ондайн свернулась клубочком на самом дальнем краю. Уорик свесил ноги с постели, пробежал пальцами по волосам, встал и осторожно обошел кровать. Она спала.

Уорик хотел отойти, но понял, что не может оторвать от нее глаз. Солнечные лучи танцевали огненный танец на волосах, благоухавших, как розовый куст, бросали замысловатые пятна на белоснежное постельное белье, играли на ее лице глубокими и богатыми цветами, подчеркивая его несравненную красоту. Она дышала ровно и почти неслышно, слегка приоткрыв губы. Он залюбовался их изысканным рисунком, полной нижней губой, выдававшей глубокую скрытую чувственность. Высокие и прекрасные скулы покрывал нежный розовый румянец; изящная линия бровей будила воображение. Он покачал головой и что-то пробормотал. Конечно, он не случайно обратил на нее внимание, когда ее везли в повозке, но тогда он не заметил эту совершенную красоту. Пожалуй, она была немного высоковата, но прекрасно сложена, с длинным и гибким телом. Твердые и высокие груди торчали под облегающей рубашкой, полные и круглые, они возбуждали страсть, а бордовые соски в темно-коричневом обрамлении как будто молили о мужской ласке…