Рассвет любви - Дрейк Шеннон - Страница 30

— Это было бы просто замечательно, Брайди.

— С вами все в порядке? Эти негодяи не обижали вас?

— Нет. Все чудесно.

— Тогда признаюсь вам по секрету, миледи. Был там один моряк… молодой парень по имени Ларе. Из клана Дугласов, насколько я помню. Отец — норвежец, мать — шотландка. Так вот, мы с ним… ну, вы понимаете? Я чуть не плакала, когда мне сказали, что нужно ехать в Париж. Может статься, он приехал с Уоллесом? Как вы думаете, миледи?

— Возможно. Я не знаю по именам всех его людей, — рассеянно бросила Элинор. Она вдруг почувствовала, что очень устала и едва стоит на ногах.

— Я сейчас же пошлю слуг за водой.

— Вот и хорошо.

— Примите горячую ванну, миледи, и вам сразу же станет легче.

«Хорошо бы, да только вряд ли», — уныло подумала Элинор.

Король Филипп сообщил, что примет их сразу же после прибытия в Париж. Брендана вместе с Уоллесом и Эриком проводили в его кабинет. Одетые в живописные костюмы горцев, они почтительно склонились перед королем. Однако он, тут же приказав им встать, радушно поздоровался и приказал подать вина и вместе с ними уселся перед ярко пылающим камином. Худощавый Филипп на первый взгляд казался слабым, но с удивительной легкостью переносил все тяготы военных походов. Ему не терпелось услышать, какие новости они привезли из Шотландии, и он с интересом слушал Уоллеса, заверявшего короля, что, несмотря на поражение при Фолкерке, дух шотландцев не сломлен.

В свою очередь, Филипп сообщил им о перемирии с Англией и о подписанном с Эдуардом договоре и извинился, что в этих обстоятельствах не сможет помочь им с людьми. Впрочем, добавил Филипп, он, как всегда, рад видеть их при своем дворе и помочь всем, что в его силах.

Пока Филипп говорил, Брендан не сводил с него глаз, в который раз подумав о том, как был прав, когда решил, что эта поездка ничего им не даст. Лучше бы им оставаться в Шотландии, совершая набеги на укрепления англичан. К тому же сейчас, зимой, когда большинство дорог у них на севере стали непроходимыми, англичане оказались практически отрезаны от главных сил и не могли рассчитывать на помощь со стороны Эдуарда.

— Вы, как всегда, сослужили мне огромную службу, — продолжал между тем король, — и я глубоко сожалею, что сейчас ничем не смогу вам помочь. А что до Томаса де Лонгвиля…

Несмотря на все свое разочарование, Уоллес осмелился перебить короля, чтобы сказать несколько слов в защиту старого приятеля:

— Пират он или нет, ваше величество, но в груди его бьется сердце француза. Да, он грабил, но лишь тех, кого считал врагами своего отечества. Де Лонгвиль припадает к вашим стопам, смиренно умоляя о прощении.

— Надеюсь, его лояльность подскажет ему, что верный подданный обязан поделиться добычей со своим сюзереном, — намекнул король.

— Вне всякого сомнения, ваше величество, — заверил его Уоллес.

— И даже самым драгоценным из того, что попало в его руки? — осведомился Филипп. — Как вы уже знаете, граф Ален де Лаквиль является одним из моих самых доверенных друзей и советников. Если задета его честь…

— Что вы, ваше величество, де Лонгвиль никогда бы не осмелился даже пальцем тронуть малышку! — возмутился Уоллес.

А Брендан, опустив голову, вдруг вспомнил, о чем рассказывал им де Лонгвиль. Как бы он поступил, не подоспей Брендан тогда: польстившись на награду, передал бы Элинор графу или… или она бы исчезла навсегда?

Филипп вдруг взглянул на него в упор.

— Вы и есть тот человек, что взял на абордаж пиратский корабль?

— Да.

— И какого вы мнения о де Лонгвиле?

— Любопытная личность.

— Мог ли он причинить вред леди Элинор? — Брендан немного подумал.

— Ему уже не раз приходилось захватывать английские корабли. Ни одно нападение не может обойтись без потерь. Я видел, как он дрался — в бою этот человек мог бы убить. Но поднять меч на женщину… нет, никогда.

— Я не это имел в виду.

— Уверен, что его раскаяние неподдельно, сир. А что до другого… не мне об этом судить.

— Остается только радоваться, что вы подоспели вовремя.

— Да уж, радоваться, — проворчал Эрик, и ирония в его голосе не ускользнула от внимания Брендана.

— Де Лонгвилю за эти годы не раз улыбалась удача, и сейчас он был бы счастлив отдать все, что имеет, ради блага своего отечества, — добавил Уоллес.

— Стало быть, пират желает пополнить мои опустошенные войной сундуки? — сухо поинтересовался король.

— Именно так, ваше величество, — подтвердил Брендан.

— Всем нам хорошо известно, какая это разорительная вещь — война! — Уоллес воздел руки к небу.

— Обещаю вам, господа, что как следует обдумаю это. Но де Лонгвиль уже сейчас представляется мне человеком, достойным того, чтобы получить прощение из королевских рук. Можете так ему и передать. Должно быть, вы устали с дороги. Отдохните, а завтра вечером у нас будет праздник по случаю помолвки графа де Лаквиля и леди Элинор. Надеюсь, вы придете?

— Конечно. — Уоллес поклонился.

— Ваше величество, — вмешался Брендан, опасаясь, что король закончит аудиенцию, — если позволите, мне нужно поговорить с графом де Лаквилем по очень важному делу.

— Думаю, граф будет только рад отблагодарить вас… — начал король.

— Сир, я вовсе не ищу благодарности…

— Уверен, граф готов щедро вознаградить спасителя своей…

—…или награды…

— А мы бы от нее не отказались, — намекнул Уоллес.

— Тем более что война — такая разорительная вещь, — елейным тоном поддержал его Эрик.

— Вы наверняка отыщете его в Синем зале, где обычно собираются рыцари, — любезно посоветовал Филипп.

Стиснув зубы, чтобы не выдать гнева, Уоллес смерил короля суровым взглядом.

— А зачем вам понадобился де Лаквиль? — не выдержал король, с любопытством разглядывая Брендана.

— Просто беспокоюсь за леди, вот и все, ваше величество, — пожал плечами Брендан. И тут же услышал, как судорожно вздохнул Уоллес, видимо, решивший, что его юный друг окончательно сошел с ума и собрался открыть всю правду будущему супругу своей возлюбленной. — Видите ли, пират клянется, что ему заплатили за то, чтобы он захватил судно, на котором плыла леди Элинор, и позаботился о том, чтобы ни во Франции, ни в Англии ее больше не видели.

— Эти англичане! — взорвался Филипп. — Сущие дьяволы! Но вы уверены, что это правда?

— Да. Я чувствую, ей грозит опасность.

— Тогда я спрашиваю еще раз: уверены ли вы, что пират не причинил ей зла? — грозно спросил король.

— Сир, де Лонгвиля больше всего интересуют деньги. Поэтому, думаю, он преспокойно взял предложенное ему золото, рассчитывая, что, доставив леди Элинор жениху, получит еще более крупную сумму.

— Стремиться к выгоде вовсе не грех, — пробормотал Филипп, — но англичане… Ладно, расскажите об этом моему другу де Лаквилю, да предупредите, чтобы он берег свою леди пуще глаза.

— Именно об этом я и думал, сир, — кивнул Брендан.

Ален де Лаквиль принадлежал к числу тех немногих, кого Брендан не только уважал, но которыми искренне восхищался. Впервые им довелось встретиться на поле битвы, когда они с Уоллесом прибыли во Францию, еще чувствуя на губах горечь поражения при Фолкерке. Уильям всегда был реалистом — убедившись, что армии его больше не существует, он обратился за поддержкой к старинному другу и союзнику — к Франции. К тому же хитрый шотландец отлично знал, что лучший способ доказать Филиппу свою преданность — это встать на его сторону в его вечных распрях с Эдуардом Английским.

Не хотелось ли ему в глубине души еще раз убедиться в том, что преклонный возраст графа и старые раны не позволят ему стать мужем Элинор в полном смысле этого слова, гадал Брендан, пробираясь закоулками дворца. Да, наверное, и это тоже. Он проклинал себя последними словами — ведь с самого начала он ни минуты не сомневался в том, что у них с Элинор нет будущего. И муки, которые он терпит сейчас, — лишь слабая расплата за его великий грех. Узнай кто-нибудь о том, что он посягнул на честь леди, — и его ждет медленная и мучительная смерть. Он опорочит не только себя — нет, он покроет несмываемым позором и имя Уоллеса, и то, за что все они сражались и умирали.