Сладкое искушение (ЛП) - Хиггинс Венди - Страница 13

Дело в том, что как бы очарователен ни был ее образ чистой невинности, я не могу позволить ей продолжать поддерживать его. Она не жаждет обучаться, ей интересно только научиться прятать свои цвета. Совершенно отказывается понимать необходимость потери девственности, или даже притвориться плохой девочкой. Князья начнут вынюхивать — это лишь вопрос времени, но она этого не понимает. У нее отсутствует инстинкт самосохранения. Я обязан ей помочь.

Но нельзя давить на нее. Сперва ее надо завоевать. Ради нашего же блага, к концу путешествия я должен затрахать ее до безумия.

Анна станет моим самым самым сложным завоеванием. Судя по тому, что я уже увидел, она настоящая королева самоконтроля. Спецкурс подготовки монашек или еще какое-то дерьмо.

Чтобы уложить девушку вроде Анны в постель, не прибегая к свадьбе, применим только один способ, и я даже представить себе не могу весь объем необходимых усилий. Она не из тех, кто ведется на плохих парней, так что придется показывать себя с наилучшей стороны. Но для того, чтобы она это оценила, надо заставить ее думать, что это ее заслуга, — она смогла изменить меня к лучшему. Надо, чтобы она поверила, что я открыл ей самые темные свои глубины. В сущности, я должен влюбить в себя Анну и внушить, что это взаимно.

Сердце пронзает укол вины, но он мимолетен, исчезает, не успеваю я вздохнуть. Это необходимо. В конечном счете, она еще будет меня благодарить.

Первый день, можно сказать, проходит на ура. И мне удастся убедить ее снять один номер, вместо двух. Рыбка клюнула. Наступает на горло своим убеждениям. И я с радостью этим пользуюсь.

Пока я устраиваюсь на кровати, наслаждаюсь тем, как она пожирает меня глазами, думая, что я не замечаю. Насколько же просто заставить ее нервничать, поигрывая кинжалом.

После не очень приятной болтовни о моем детстве и ужасном воспитании отца — что истинная правда — подпитываю ее очаровательную ревность, переписываясь эсэмэсками с другими девушками. Пока она льет воду на мою мельницу, но ее вопросы и жажда знаний, в конечном итоге, перекрывают мои усилия. Она приходит в трепет от того, что я всегда пользуюсь своими сверхспособностями. Ее ненависть ко всем бонусам Нефилимства озадачивает. Ей надо гордиться своим наследием, чтобы понимать всю выгоду усиленных чувств. Я подхожу и сажусь на кровать, на которой она лежит, но она робко пытается отстраниться.

— Нет, лежи, — говорю я, дотронувшись до ее руки. — Я хочу показать тебе кое-что.

Я бы многое показал ей, и, осмелюсь предположить, теперь она это понимает. Глядя на меня, она прищуривает свои карие глазки, вынуждая меня рассмеяться.

— Успокойся, милая. — Что-то после переезда в Штаты я стал чаще употреблять слово "милая". Американок оно сводит с ума. Пока не уверен, распространяется ли это на Анну, но попробовать стоит.

— Что ты собираешься делать? — Ее сладкий голос с легким южным акцентом будто напрямую обращается к моему паху, и я рад, что лежа боком она не видит последствий своего вопроса.

— Ничего особенного, что могло бы скомпрометировать твою добродетель и заставить Патти охотиться за мной до конца жизни. Теперь, закрой глаза. — Я обещал Патти вернуть Анну невредимой и нетронутой. Но я планирую сдержать только первую часть обещания, хотя Патти мне, вроде как, нравится. Они обе не понимают, что невинность является для Анны самой большой угрозой.

У меня в планах простое упражнение на создание доверия, чтобы показать ей, — я куда больше, чем сексуальный маньяк. Я хочу, чтобы она увидела — чувства могут приносить удовольствие. И возможно, мне хочется прикоснуться к ней, совсем немного.

Думаю, сперва она потянет время. По она выдыхает и ложится обратно.

Умница.

Но, Боже, она зажата как доска.

— Теперь, я хочу, чтобы ты расслабилась и сосредоточилась на чувстве осязания. Я буду хорошим мальчиком. Обещаю.

По крайней мере, попробую.

Наблюдаю, как она выдыхает и расслабляется. Представляю, как она ощущает покалывания, когда начинает прислушиваться ко всем своим нервным окончаниям. И вспоминаю кое-что клевое, мне это однажды показала одна подруга из Нефов — Марна. Не прикасаясь ни к чему лишнему, я нажимаю подушечкой пальца на лежащую рядом ладонь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я улыбнулся, когда она ахнула.

— Я чувствую отпечаток твоего пальца!

Отлично. Подожди, дальше будет круче. Я наклоняюсь и прикасаюсь к ее ноге. Вижу, как на лице Анны появляется блаженство, когда я надавливаю пальцами, массируя ее ступню. Перемещаюсь к лодыжке, как вдруг она распахивает глаза и прижимает колени к груди.

Что такого я сделал?

— Подожди, — говорит она. — Только не ноги. Они…

К чему она это?

— Они прекрасны. — На самом деле, они убийственны.

— Нет, пожалуйста. Утром я не успела их побрить.

Я запрокидываю голову и смеюсь. Назовите меня больным извращенцем, но меня не напугать какими-то маленькими волосками. Однако ее паранойя очаровательна.

— Прекрасно. Ладно, никаких ног. Но ты многое теряешь. Я еще не закончил с тобой. Перевернись на живот и расслабься.

Она незамедлительно подчиняется, и я так расслабляюсь, что забываю мысленно подготовить себя к обзору ее…

— Ммм. — Я непреднамеренно издаю стон. Он сам вырывается. Ведь ее попка… да чтоб мне провалиться, она чертовски безупречна. Я впиваюсь зубами в собственный кулак.

— Что? — бормочет она в подушку.

— О, ничего. — Кроме того, что я не могу ясно мыслить. — Просто, у тебя такая хорошенькая…

Проклятье, она быстро оборачивается, впиваясь в меня взглядом. Я поднимаю руки. Маленькая Энн умеет быть злючкой, когда хочет.

— Извини! Парень всегда это замечает. Честно, с этой минуты только образцовое поведение. — Я хочу, чтобы она побыстрее легла обратно, чтобы я снова мог попялиться на эту попку. Это так забавно.

Она ложится обратно, медленно и опасливо, а затем… привет, идеальный попец. А ничего, если я потрогаю? Всего разочек?

Нет. Это же Анна Уитт. И ее решительно не обрадует, если я пощупаю ее зад. Я признаю, что мой самоконтроль по крупицам рассыпается. Я не привык смотреть и не трогать. Пробовать, но не есть. Для меня это за гранью. Я должен оставаться спокойным, продвигая нас к следующему уровню. Мой голос звучит низко и хрипло, когда я говорю.

— Мне нужно, чтобы ты доверилась мне и просто расслабилась. Я немного задеру твою футболку, чтобы добраться до твоей спины.

Купится? Она не шевелится, так что я воспринимаю это как разрешение и осторожно тяну ее футболку вверх, обнажая ее нежную кремовую кожу. Мое дыхание становится неровным. Ангелочек позволяет мне увидеть свое тело. Она позволит прикоснуться к ней. Она доверяет мне.

Мои пальцы опускаются на мягкую кожу и мышцы ее поясницы, медленно кружа по ней.

Пресвятая Дева Мария, я уже едва дышу. Соберись, Роу! Это же наименее сексуальная вещь из всего, что я творил за кучу лет, а заводит сильнее чертова фургона, набитого обнаженными бабами.

Пробегаю пальцами по ее спине, пока она не покрывается мурашками. Она реагирует на меня, и мне просто необходимо коснуться ее чем-то другим, а не пальцами. Сильнее нажимаю ладонями, углубляя массаж, руками сжимаю ее талию. Мне нужно больше.

Я пытаюсь отмахнуться от тумана в голове, но это не помогает. Мое собственное осязание начинает выходить из-под контроля, кожу покалывает от нетерпения. Ее кожа подобна шелку.

Еще. Мне этого мало.

Мои руки движутся дальше, обводят лифчик и поднимаются к плечам. Я мог бы плюнуть и сорвать с нее футболку ко всем чертям. Я едва в состоянии думать. Ее феромоны и красная аура окружают меня, пленяя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Оставляя нужду.

Пробуждая ненасытность. И я получу желаемое.

Ее кожа манит меня, я склоняюсь над ней, отодвигаю волосы в сторону и дую на теплую кожу шеи. Я должен попробовать ее на вкус или, думаю, просто сдохну-взорвусь-загорюсь — в общем, случится нечто ужасное.

Я стремлюсь к точке под ушком, и мои жаждущие губы наконец касаются ее… вот он рай. Ее шея краснеет, и она наклоняет голову, позволяя мне продолжать целовать ее. Чуть повернувшись, она обеспечивает мне наилучший доступ. Я открываю рот, языком пробуя шелковистую кожу, ее сладость и соль. Поднимаюсь к челюсти. А затем она оборачивается, ее ладони уже в моих волосах, и она прижимается к моим губам.