Краденая магия. Часть 2 (СИ) - Кащеев Денис - Страница 3

— Я вовсе не утверждаю, что вино действительно было дурным, — на всякий случай уточнил я. — Только объясняю, почему не выпил его сразу. Но уверен, что рано или поздно это бы произошло. Таким образом, неосторожность господина Крикалева, по нечаянности опрокинувшего бокал, — кивнул я на своего стушевавшегося манника, — очевидно, спасла мне жизнь. А вот кто и почему на оную жизнь покушался — это уже вам разбираться, господин поручик!

— Но у вас, молодой князь, на сей счет никаких предположений нет? — спросил Петров-Боширов, будто бы подсказывая тем самым ответ — отрицательный. Хотя последнее мне, возможно, всего лишь почудилось.

«Почудилось, — не замедлил подтвердить Фу. — Но, со своей стороны, разбрасываться направо и налево обвинениями не советую, сударь. Без убедительных улик это сработает лишь против вас. Так что от предположений лучше воздержаться».

«Как скажете», — не стал я спорить с фамильяром и, разведя руками, произнес уже вслух:

— Увы. Обоснованных — нет.

Чего-то подобного Петров-Боширов, очевидно, и ожидал от меня услышать.

— А вы что скажете, сударь? — повернулся он к Крикалеву. — Как это вы так удачно локоточком-то?

Очкарик, кажется, окончательно растерялся, и я поспешил прийти ему на помощь:

— К чему это вы клоните, господин поручик?!

— Со всем уважением, молодой князь, я ни к чему не клоню, — с показным простодушием отозвался жандарм. — Всего лишь пытаюсь восстановить картину происшедшего — исключительно с тем, чтобы поскорее выявить и изобличить виновника сего дерзкого злодейства.

— Воронцова! Сие Воронцова! — внезапно прокричал на весь кабинет Крикалев — перестаравшись и дав под конец «петуха».

— Что? — дружно обернулись к нему Петров-Боширов и Алексеев. Майор так даже остановился, прервав свой бесконечный забег зигзагом.

— Преступник — Воронцова! — судорожно сглотнув, уже тише, без надрыва, но тем не менее твердо заявил очкарик.

— С чего вы такое взяли, сударь? — ахнул заместитель начальника корпуса.

— Сие серьезное обвинение, — сухо заметил жандарм. — Вы способны его как-то подтвердить?

«Минус к баллам, — ни с того ни с сего бросил Фу. — Минимум дюжина!»

«Это-то тут при чем? — не понял я. — И вообще: за что минус-то?»

«За пустой навет. То, от чего успел предостеречь вас я, сударь…»

— Прошу прощения, — раз такое дело, снова счел я нужным вмешаться. — Как и все мы, господин Крикалев крайне ошарашен случившемся… — я запнулся, стараясь подобрать правильные слова. — Естественно, что пережитое волнение толкает его к необдуманным, поспешным выводам. Давайте договоримся не вменять оные ему в вину…

— Они не поспешны и не необдуманны! — перебил, однако, меня (меня!) неугомонный очкарик. — Молодой князь слишком щепетилен, чтобы дать показания против преступницы, но я молчать не намерен! — выдал он, лихорадочно перескакивая взглядом с поручика на майора и обратно — словно не мог выбрать, к кому из офицеров лучше сейчас обращаться. — Я собственными ушами слышал, как Воронцова ему угрожала!

— От слов, даже и резких, до яда в вине — дистанция, как от Москвы до Пекина, — отмахнулся Алексеев.

— Молодая графиня не приближалась к месту происшествия, — в свою очередь заявил Петров-Боширов. — Сие установлено!

В самом деле? И когда успели?

— Кстати, а вот вы, сударь, как раз находились рядом, — на лице жандарма на миг проскользнула ледяная улыбка. — И, если уж на то пошло, имели возможность влить яд в бокал!

Ого?! Да тут уже не банальным минусом к баллам попахивает…

— Полноте, господин поручик! — в очередной раз бросился я на защиту своего несдержанного манника. — За столом господин Крикалев только и делал, что отговаривал меня пробовать сие вино! Да и пролил его именно он, если вы вдруг забыли!

Оказалось, впрочем, что здесь помощь моя очкарику и не особо была нужна.

— А как бы я, по-вашему, пронес яд в трапезную?! — запальчиво бросил он жандарму. — В горстях?

— Вот, наконец-то, хоть что-то сказано по существу, — неожиданно кивнул Петров-Боширов. — Именно сие, господин майор, — перевел он взгляд на Алексеева, — главная причина, по коей я и полагаю, что яд был добавлен в вино еще на кухне. Нет-нет, не возражайте! — остановил он старика, и в самом деле буквально взорвавшегося готовностью вступить в спор. — Сперва дослушайте. Обращение с такого рода веществами требуют величайшей осторожности. Теоретически, пролевитировать смертоносную каплю до бокала на столе несложно, сделать сие можно из любой точки зала — магическое усилие там потребуется смехотворное. На общем фоне, из-за непрерывно летающих туда-сюда блюд, никто ничего не почувствует и не заподозрит. Замечу, что организовать то же самое извне чертога, не видя цели — задача уже практически неразрешимая. Если, разумеется, не доставить яд на стол уже непосредственно в бокале, по отработанному маршруту — то есть с кухни!.. В любом случае, встает вопрос о емкости, в которой хранился яд прежде, чем попал в вино, — продолжил жандарм, после короткой паузы. — Тут подойдет далеко не всякая. «В горстях», как образно выразился наш юноша, — кивнул он на Крикалева, — сию отраву действительно не пронесешь. Так что существуют, конечно, варианты — но все они требуют долгой и тщательной подготовки. Абитуриенту такое не под силу!

— Кроме Воронцовой! — и не подумал уняться очкарик.

— Поясните, сударь! — хмуро потребовал у него Алексеев.

— Милана носит на пальце китайский перстень, — торопливо — будто боясь, что в любой момент его могут прервать — заговорил Крикалев. — Мне отец рассказывал! Он знал! В перстне том, внутри — особая полость для яда. А сам перстень — артефакт, Слепок духа. Потому никто ничего не замечает! Да сами проверьте! Перстень всегда при ней, если теперь она, конечно, его не выбросила — после того, что учинила в трапезной!

— Выбросила? — хмыкнул жандарм. — Слепок духа? Хотел бы я на такое посмотреть!

— Не понимаю, господин поручик, зачем мы с вами вообще слушаем сию чушь! — картинно вознес руки к потолку Алексеев.

— Может, и чушь, — задумчиво кивнул Петров-Боширов. — А может, и… Господин майор, вас не затруднит пригласить сюда молодую графиню?

На лице заместителя начальника корпуса явственно читалось, что сие его более чем затруднит, но, поколебавшись несколько секунд, он все же буркнул:

— Как вам будет угодно, господин поручик…

Долго ждать Милану не пришлось — не минуло и пяти минут, как Воронцова вошла в кабинет. Почтительно поздоровалась с Алексеевым, снисходительно кивнула жандарму, одарила меня взглядом тигрицы, у которой нагло отобрали законную добычу, по Крикалеву же равнодушно скользнула глазами, словно по мебели. Со своей стороны я был готов прямо сейчас втоптать сию гадюку в паркет, но в ответ лишь подмигнул — подумал, что это взбесит ее сильнее всего. И, судя по тому, как яростно сверкнули глаза молодой графини — не ошибся.

Встала брюнетка справа от меня, шагах в двух — благо пространство позволяло — и на изящном безымянном пальце ее левой руки я отчетливо разглядел серебристое колечко с печаткой.

«Тот самый перстень?!» — с замиранием сердца поинтересовался я у Фу.

«И да и нет», — буркнул фамильяр.

«В смысле?»

«Сейчас сами все поймете, сударь».

— Прошу извинить за доставленное беспокойство, молодая графиня… — вкрадчиво обратился к ней Петров-Боширов.

— Оставьте, господин поручик, — бросила Милана, подкрепив слова манерным жестом. — Я все прекрасно понимаю и готова помочь розыску, чем смогу. Задавайте скорее ваши вопросы, прошу вас!

— Вы носите перстень, молодая графиня? — тут же воспользовался полученным дозволением жандарм. Уверен, впрочем, что к этому моменту он и сам уже заметил серебристый ободок на пальце Воронцовой.

— Да, ношу, — сделала вид, будто бы удивилась затронутой теме, девушка. Приподняв левую кисть и покрутив пальцами, она продемонстрировала украшение жандарму.