Пилюля (СИ) - Алексеев Александр - Страница 48

Склад недалеко от аэродрома поэтому добираюсь быстро. Представляюсь. Переспрашиваю фамилию майора:

– Как? Фикер?

Дядечка морщится, видимо я уже не первый спутавший:

– Фикер, это молодой человек, по-немецки "блядун". А я Финкер, – показывает указательный палец.

– Понятно товарищ Пальцев… то есть Финкер, – быстро поправляюсь я, – мне бы костюм и обувь в пределах двух тысяч.

– Могу предложить куртку десантника, брюки и горные ботинки.

Вываливает вещи из коробки на прилавок.

– Помилуйте, Мойше Самуилович…

– Михаил Семёнович. По новому паспорту – Михаил Семёнович.

– Да, Михаил Семёнович. Но, это же фашистская форма.

– Извиняйте, юноша. Все шильдики и опознавательные знаки сняты. Где фашистская? Где?

– Извините, уважаемый, но за две тысячи это очень жирно.

– Могу заменить немецкую куртку на американскую, – одессит выносит из под прилавка куртку с шевроном головы белого орла. Видя моё замешательство, добавляет:

– Могу в знак уважения к Степану Несторовичу прибавить спортивную обувь. Любую пару вот из этого ящика. (тычет в глубь склада). А на куртках шевроны со съёмок "Встречи на Эльбе". С ними одежду даже лучше берут. Десять курток киношники "потеряли". Пришлось на мышей списывать.

Прохожу на склад, откинув доску прилавка. Залезаю в коробку. Достаю в полутьме что-то похожее на кроссовки. Напрягая глаза читаю немецкое Dassler, и застываю.

Да это же Адидас. Они в войну снабжали вермахт спортивной обувью.

– И много у Вас уважаемый Михаил Семёнович, таких вот потрёпанных тапочек?

Еврей тут же включается в торг. Цену за оптовую покупку удалось сбить вдвое с шестисот до трёхсот рублей за пару.

Предложу одноклубникам по пятьсот. Я им не мать Тереза. А ещё Стёпе нужно будет штуку отстегнуть за поручительство.

Вообщем я получил за три тысячи два комплекта следующего состава: куртка американская (не замшевая), парадные военные брюки, американские высокие армейские ботинки, кроссовки Дасслер. На реализацию под Стёпино слово брал тридцать пар кроссовок по 300 рублей за пару с возможностью возврата.

За взаимовыгодный гешефт товарищ Финкер налил по рюмке чачи, которую ему поставляли родственники Абрамяна торговавшие на одном из рынков.

Пришедшая вечером Анечка подгоняла на мне одежду до тех пор, пока на сказала:

– Юрочка, ты – принц даже без белого коня.

Колобок, услышав это, побежал к Стёпе договариваться насчёт такого же прикида.

12 февраля 1950 года.

На утренней пробежке получил как и вся команда приглашение на катин день рожденья:

– Приходите завтра вечером в столовую. Чая попьём, потанцуем, – договаривает она зардевшись.

– Любочка, а ты придёшь? – спрашивает у второй барышни искуситель дамских сердец Амосов.

– Я, Серёжа, посмотрю на твоё поведение. Зайдёшь за мной с цветами и своим стихотворением, может и уважу…

Сердцеед после тренировки просит меня:

– Юрка. Ты же, как говорит тётя Клава – великий поэт…

Видя мою кривую рожу, понимает что перегнул, и добавляет:

– Ну, районного масштаба…

Народу в трамвай набилось – мама не горюй. В воскресенье общественный транспорт наверху еле ходит. Хорошо, что метро выручает. Каждый год по несколько новых станций открывают. Стиснутый в углу площадки пытаюсь дремать, но мешают разговоры окружающих товарищей:

– Повестку в ФЗО мне не прислали. Так, что в армию пойду осенью. Медкомиссию прошёл. Врачи ушные юморные говорят мне "раздевайтесь", "одевайтесь", "слух хороший – годен".

– Моя то зараза на восьмое марта знаешь что попросила? Чулки КАПРОНОВЫЕ! Ладно бы фильдеперсовые… Скажу ей ты дорогая губки то закатай. Бери химкарандаш и рисуй шов на ноге сзади. Издаля и не отличишь от чулочного шва…

Усевшись на освободившееся место я как-то незаметно задремал под гул трамвайных разговоров и перестук колёс.

Нужно замаскироваться под толпу. А то на меня откуда не взгляни – "какой-то не такой". Но, ходить строем и быть серенькой мышкой очень трудно. Это как в песне у Окуджавы…[31]

– Молодой человек, товарищ. Конечная. – выводит меня из сна голос кондукторши.

Перед тренировкой Коротков отозвал меня в сторону. Я вручил ему список по усилению на следующий сезон. Он взял, не глядя, и спросил:

– Юрий, это ты идею насчёт сборной Гранаткину подкинул?

– Не-е. – блею я и трясу головой в разные стороны.

– Ну что ж ты ссыкун то такой. – сокрушается тренер, – А ведь Гранаткин тебя третьим вратарём в состав сборной вписал. Ты же как с чехами тогда отстоял… Сейчас и близко такого никого нет. Коля наш дай срок только к следующему сезону на такой уровень выйдет… Ну, что встанешь против ЦДКА? Все любители спорта будут… (тычет пальцем в небо)…

– Извините, Павел Михайлович, я не готов. Ну, вот прям – не готов-не готов. Может в Питере…

– Дурак ты Жаров, – тренер сплёвывает с перекошенным от злобы лицом, – И не вздумай Ленинград ещё раз так назвать… По кабинетам затаскают.

Врезав ногой по остаткам снеговика, тренер уходит в будку к Ферапонтычу.

Кажется пронесло, подумал Штирлиц сидя на толчке.

Из-за осложнений с бухгалтерией операцию "Адидас" решил отложить до зарплаты. Нужно ковать железо пока горячо и не давать ничего в долг. На тренировке не было Боброва.

– Снова у Севы ноги крутит, – просветил меня Виноградов насчёт нашего форварда.

Я надел свежеполученные пластиковые доспехи, помог облачиться дублёру Саше. Выбрал шлем с сеткой. Глянул перед выходом из раздевалки на себя в треснувшее зеркало.

Ну, прямо Третьяк. Только двадцатки на спине не хватает. Кстати, нужно Гранаткина озадачить про номера в футболе и хоккее. И пусть перед футбольными матчами "Футбольный марш" на выход команд включают.[32]

В один из игровых моментов шайба после страшного щелчка Виноградова, попав в штангу, издала звук который вызвал эхо в моей голове. Вздрогнув от ужасных ассоциаций, я стал ярче видеть площадку. А прищурившись заметил, как Виноградов будто в замедленной съёмке с размаха опускает клюшку ко льду собираясь снова щёлкнуть по приближающейся шайбе.

В верхний правый угол. – пронеслось в голове. И через секунду шайба кувыркалась в воротах.

И почему ты её не поймал? – спрашивал я сам себя, отгоняя мысль, что начал сходить с ума. Минут через десять резкость в глазах стала прежней. И пропускал я уже без посторонних подсказок.

Удручённый своим сверхвидением, я слабо реагировал на происходящее вокруг. Зная закон сохранения энергии, я ждал, где у меня убудет после того как прибыло.

Может онемею или оглохну. Хотя нет, я же тогда звук штанги не услышу.

Но, ничего не происходило. Я ударил клюшкой по штанге. Ничего. В это время в мои ворота влетела очередная шайба. Коротков заорал из-за бортика:

– Жаров. Твою ж мать. Ты играть будешь? Или ворон считать? Ферапонтыч выпить есть? Пошли. Тренировка закончена, бля!

Попросил Виноградова с Шуваловым остаться и побросать в штангу. Парни молча переглянулись, но через минуту начали весьма успешно обстукивать ворота. Я не пытался ловить, а просто стоял и слушал. Хрена. Ничего нет.

Будем считать, что это мне просто приснилось.

Коротков в раздевалке подошёл. Помялся, и заговорил:

– Ты это, Жаров. Зла не держи. Посмотрел я твой список. Пантюхова из "Крыльев" я уже пригласил. В дубле катается. Сидоренкова, Локтева и Гребенникова постараюсь посмотреть. Они же в Москве играют. А с Трегубовым познакомимся когда Свердловск к нам в конце месяца приедет. Да, и для игроков доспехи с завода пришли. Шлемы на следующей неделе. Спасибо, Юра. Большое дело сделал.