Пилюля (СИ) - Алексеев Александр - Страница 19

После аплодисментов началась песня Конармейская[9].

– А теперь ещё одна песня, – весело перекрикивает всех организатор действа, и сжав ладони в кулаки, звонко кричит, – Давайте, мальчики!

И, тот же состав мальчиков, даёт. Эх, тачанка ростовчанка, наша гордость и краса…

Наши музыканты играют во всю мощь. Маэстро с яростной улыбкой пилит скрипку. Авиаторы прыгают положив руки на плечи друг другу. В центре круга подпрыгивая носится Пилюля делая рожи лётчикам и получая тоже самое в ответ… Наш рёв слышен, наверное, в Городке Художников…

Да, Любэ со своим "Батькой Махно" – отдыхают. Это просто какой-то революционный шабаш.

Музыка затихает. Народ взмыленный, но довольный расползается по стеночкам.

– А сейчас Клавдия Петровна вместе с Фёдором исполнят известную Песню о Щорсе – анонсирует предводительница местных Неуловимых.

Пели дружно. Давно я так не пел. Просто растворяешься в незамысловатых мелодии и тексте.

Тут Пилюля влезла на стол к музыкантам и объявила сама себя:

– В честь нашей дорогой тёти Клавы я исполню старинную русскую песню Калинка.

С присвистом, притопами и прихлопами вся братия снова пустилась в пляс. Потом пили чай и слушали лётные байки. Как-то незаметно приехала дежурка. Забрала смену и по уже доброй традиции Пилюльку. Из кузова в ночной тишине по району раздавался звонкий девичий голос, исполняющий на бис песню про ягоду…

Лежу. Смотрю на игру потолочных теней, рисуемых заоконной метелью. В детстве я начал выписывать в тетрадь интересные фразы из книг. Мне казалось, что вставив в разговор что-то очень заумное, я прослыву необычным и образованным. Уже будучи преподавателем, я нашёл эту тетрадь и с умилением читал эту заумь. Некоторые книжные посылы, как и фразы из культовых советских фильмов, врезались в память. Вот, например, булгаковское "И вообще не бывает так, чтобы все стало, как было". Придумать такое можно либо обкурившись, либо упившись вусмерть. Так мне раньше казалось. А сейчас думаю, что многие писатели – это те же попаданцы. В свой придуманный мир. Где и небо голубее, и девушки красивее, и злодеи злее… И каждая новая страница меняет текст на предыдущих. Оставляя в книге след, как круги на воде от брошенного в реку камня…

25 января 1950 года.

После утренней пробежки и тренировки Колобок объявил:

– А сейчас будем выбирать название команды. Прошу предлагать новые названия. По которым бы сразу было понятно, что речь идёт о нас.

Тут начались прения.

– Я предлагаю "Асы Сталина". Мы же лётчики. И такого названия нет ни у кого.

– Мы же художники. Я предлагаю назвать команду "ПикАссо". Сразу образованные люди поймут кто мы.

– И это… Сталина не нужно в название. Если проиграем… Сталин же не проигрывает.

Раздался гул одобрительных голосов. Но, тут девушка Люба, постоянно стреляющая глазами в сторону Колобка заметила:

– А нам на занятии профессор сказал, что Пикассо – буржуазный формалист. Для него форма важнее содержания.

Директорский сын покачал головой и ответил:

– Да одна его антивоенная "Герника" призвала на борьбу с фашизмом десятки тысяч людей.

– А как же мы – лётчики? – спросил Абрамян.

– Давайте и вашим, и нашим, – предложил консенсус вошедший в роль капитан, – Пусть будет "Асы ПикАссо". Есть возражения? Тогда всё. Вечером тренировка.

Художники начали растекаться по шестиэтажному зданию, а мы потрусили в общагу. Сегодня будет кофе с гвоздикой, корицей и перцем. Ара пряности подогнал. У него друг родственника на рынке держит лавку пряностей. Как увидят друг друга – обнимаются, хлопают по плечам, как будто год не виделись, а не один день. Такие вот они – армяне…

Трамвай. Я в детстве и юности немало поездил по Ленинграду и на старом довоенном и на новом транспорте. У допотопных путиловских трамваев запомнились трапецевидная рубленная дверная площадка, маленький салон. Новые послевоенные ленинградские трамваи были суперсовременными: рассчитаны по 200 пассажиров на вагон, лакированное дерево, хромированный металл, сиденья диванного типа, раздвижные двери, как в метро. По сравнению с ленинградским, новый московский трамвай был пожиже. Но, в нём так же было светло, тепло и мягко.

Читаю прошлогодний журнал "Огонёк" из тётиклавиных запасов. На обложке нарядные колхозник с колхозницей стоят за мешками полными зерна. Сзади веет красное знамя. Такие сейчас здесь обложки. Без дутэгубых красоток и голубоватых красавцев. Фотки, рисунки и тексты из той же оперы: шахтёры Донбасса, реклама облигаций госзайма, Москва строится, письмо грузинских школьников. О-О-О!!! Статья про футболиста Николая Дементьева. Один из легендарных советских игроков бывших на турне "Динамо" по Великобритании в 1945 году. В 70-е и 80-е я часто слышал рассказы ветеранов про эти матчи. Запомнился рассказ "того" Боброва о первом матче с "Челси".

Сёва попал в основу из-за травмы Трофимова. На первых минутах наши жали. Две перекладины (Бобров и Бесков), но англичане, выбив мяч из рук нашего вратаря забили первыми. Сёва выходит один на один – промах. Потом рикошет от нашего защитника и второй гол англичан. Пенальти в английские ворота (сбили Боброва). Соловьёв попадает в штангу. Репортажи Синявского из Англии слушали в СССР и стар и млад. Представляю, что у наших людей было за настроение перед перерывом. Во втором тайме была настоящая заруба. Наши сравняли счёт. Англичане в концовке выходят вперёд 3:2. Наши устраивают "навал" и в частоколе ног самым удачливым оказывается отчаянный Бобров. 3:3. Его и ещё нескольких наших игроков английская публика донесла до раздевалки на руках… Следующий матч мы выиграли 10:1…

Оппа! Пора выходить. Чуть свою остановку не проехал.

Прочитал ещё раз статью Анатолия Тарасова, что Изотов так своевременно нашёл. Там всё в тему: и про травмы и про защитные доспехи. Вспомнил, что я знаю об этом тренере… Про него много мнений. Одни говорят: грубиян, безжалостный самодур, выпивоха, Другие: хоккейный гений, новатор, фанатик хоккея, нормальный мужик. Вспомнилось, кто-то из хоккеистов сборной рассказывал примерно такое:

"На матче Тарасов материл финского судью на всю скамейку. Бегал вдоль борта и орал на проезжавшего обидчика. Добегался, упал в проход. И, только хоккеисты подняли похожего на большого Винни-пуха тренера, как финн на русском: «Товарищ Тарасов, две минуты вам штрафа за неспортивное поведение!». Команда те две минуты с горем пополам выстояла – и тут перерыв. Все зашли в раздевалку, расселись. Тарасов ввалился последним, окинул всех взглядом и грохнулся посреди раздевалки на колени: «Прости меня, моя команда!»…"

На дневной тренировке тренер Коротков мне прямо сказал, что под меня и моё предложение копают "органы", и если я со спортивной экипировкой вопрос завалю, то шансы остаться в команде после окончания хоккейного сезона – минимальны. Типа, "сбитых лётчиков" есть кому заменить. Сталин уже собрался полкоманды на следующий год обновить, а по вратарю Григорию Мкртычану договорённость железная.

– Один шанс у тебя удержаться в команде – показать себя в футболе. К дню Красной… то есть Советской Армии руководство определится куда на юг на сборы ехать. Ты к этому времени должен на тренировках себя показать. Вместо хоккейных? Да не вместо, а вместе с хоккейными… И ещё желательно, чтобы Василий Иосифович намекнул Джеджелаве, что хочет видеть тебя в основе. Или в хоккее будет всё для нас хорошо. А такое может случится если что? – спрашивает Павел Михайлович, делая хитрое лицо. И сам же отвечает:

– Нужно выиграть хоккейное первенство. Или на крайняк медали взять. Мы пока – четвёртыми идём вслед за "Крыльями". Послезавтра мы с ними играем. Усекаешь? Это будет игра за медали. – И, махнув рукой Боброву (типа – ты теперь за старшего), потопал к столу перед будкой, где Ферапонтыч уже разложил по мискам ароматные баранки с маком.