Неистовая принцесса - Дрейк Шеннон - Страница 6

— Так отправляй, ублюдок! Убей меня, только…

Она запнулась, так как у нее перехватило дыхание, однако он не дал ей закончить фразу.

— Смирись! — проревел он. — Покорись, проси пощады! Проси оставить тебе жизнь, Фаллон!

Она плюнула ему в лицо.

Аларик мрачно улыбнулся. Одной рукой он заломил ей руки над головой. Он вытер лицо о ее ночную рубашку и быстрым движением разорвал прозрачную материю сверху до бедра, не обращая внимания на прекрасные формы, которые так очаровали Фальстафа и сыграли роковую роль в его судьбе. Им двигала сейчас месть, а не страсть.

Глаза Фаллон от ужаса открылись еще шире, когда она поняла его намерение. Она билась, кричала и стонала, но все было тщетно; не хрупкой девушке бороться с графом д’Анлу.

Когда он встал, Фаллон попыталась скатиться с кровати, но он схватил ее и швырнул обратно, А пока она собиралась с духом и жадно ловила ртом воздух, сбросил на пол тунику и ножны. Она сделала еще одну попытку встать, но он снова придавил ее всем своим сильным мускулистым телом.

— Нет! — вскрикнула она, продолжая, как загнанный зверь, отчаянно сопротивляться. Однако Аларик был в такой ярости, что не замечал ее ногтей и ударов.

Схватив ее за запястья, он одной рукой поднял ее руки над головой, в то время как вторая его рука блуждала по распростертому девичьему телу. Затем он раздвинул ей ноги, полностью лишив ее возможности выскользнуть из-под него.

На короткое мгновение Фаллон поймала взгляд его темно-серых глаз, которые метали молнии. Она замотала головой, даже сейчас отказываясь признать себя побежденной. Даже сейчас, когда он, демонстрируя непоколебимую решимость, могучий и беспощадный, потребовал, чуть приподнявшись над ней:

— Проси пощады, Фаллон!

— Пощады? У тебя?! Да я скорее умру!

Слова Фаллон были прерваны ее собственным вскриком, когда тело Аларика угрожающе придавило ее. Это было сделано, чтобы продемонстрировать силу, однако он чувствовал, какая буря страстей бушевала в нем, и вдруг отрешенно подумал, не вызвал ли он в себе такую страсть, с которой не в состоянии будет справиться.

— Ублюдок!

Фаллон не прекращала борьбу. Чувствуя, что еще немного — и тяжесть его тела раздавит ее, она из последних сил пыталась вырваться.

Огонь желания горел в крови Аларика, а инстинкт коварно шептал, что надо довести начатое до конца. Он так давно хотел ее. Он был глупцом, полагая, что, если отдаст ее другому, его желание поутихнет, подчинившись разуму и долгу. Сейчас, когда их тела были так близки, что почти слились, могучая буря страсти налетела на него, породив напряженность во всем теле. Эта напряженность заставляла дрожать его руку, которая блуждала по атласной груди и ту часть тела, которая расположилась между округлых девичьих бедер.

Она была не женщиной, она была врагом.

— Нет! — Фаллон еще пыталась бороться. Она проглотила комок в горле. — Не надо, Аларик! — Она перешла на просительный шепот. — Аларик…

Что-то в ее тоне, в ее мольбе заставило Аларика образумиться. Они так давно знали друг друга, пусть и были врагами все это время. Еще ребенком она была уверена, что он никогда не причинит ей боли. Она даже осмеливалась время от времени слегка пококетничать с ним. Его всегда восхищала ее храбрость; она уважала его силу. Он понимал, как ей нелегко просить о пощаде. К тому же, напомнил он себе, она сегодня потеряла отца. Разрушился весь ее мир.

Гнев не покинул его, но он снова взял себя в руки.

Он не чувствовал раскаяния, потому что, по правде говоря, она заслуживала наказания, которое он определил для нее. Но он стыдился того, что почти потерял контроль над собой. Он знал, что не в состоянии удержать своих воинов от разграбления Англии, но поклялся, что участвовать в этом не будет. Он никогда не убьет иначе как в бою, никогда никого не ограбит, не причинит ущерба саксонской девушке и не изнасилует ее. А сейчас он был так близок к этому. Буквально секунды отделяли его от того, чтобы лишить ее невинности. И теперь ему было стыдно.

Фаллон все еще лежала под ним и часто дышала. Сердце ее бешено колотилось, глаза были широко раскрыты, однако следов страха в них не было видно. Закусив нижнюю губу, она неподвижно смотрела в потолок.

Когда наконец ее глаза встретились с глазами Аларика, они подернулись дымкой. Дрожащим голосом она тихо спросила:

— Как мог ты… отдать меня… кому-то другому?

В это мгновение он вдруг как-то по-особому остро почувствовал, что Фальстаф был абсолютно прав. Она была несказанно красива и стоила любой цены, которую мог предложить за нее мужчина. Он и отдал ее другому, чтобы не оказаться под властью ее чар. Если кто-то из мужчин научился не делать глупостей из-за женщин, то это был он. Он хорошо знал, на какие безрассудства способна любовь.

Он не любил Фаллон. В лучшем случае они были уважающими друг друга врагами, не более того. Да, он не любил ее, но она интересовала его, и он испытывал опьяняющее волнение, ощущая ее близость, вкус ее губ, лаская высокие упругие груди и касаясь ртом ароматного женского тела.

Перед норманнами простиралась Англия. И Фаллон была опасна. Если она станет мешать Вильгельму, то, придя к власти, он наверняка расправится с ней. Аларик чувствовал, как девушка дрожит под ним. Он ощущал тепло ее тела. Он понимал, что единственным движением лишит ее чего-то очень существенного. Но почему он медлит, сердито спрашивал он себя. Ведь она пыталась убить Фальстафа, его самого верного друга.

Но ведь она защищалась, ответил сам себе Аларик. И нельзя ее за это ненавидеть.

Ему вдруг захотелось приласкать и успокоить Фаллон. Вряд ли она поверила бы, что в этих ласках нет сейчас угрозы для ее чести.

Из ее груди вырвался звук, похожий на рыдания. Она вновь стала вырываться, но от этого ее обнаженная плоть лишь еще более приблизилась к его плоти. Она устало закрыла глаза и замерла, видимо решив не провоцировать его на то, чтобы он сделал последнее роковое движение.

Успокоить ее…

Для нее не может быть успокоения. Англия была обречена, и Аларик понимал это. Сгорят ее деревни, погибнут мужчины, дети останутся бездомными. Поля будут истоптаны и опустошены, и голод станет общим уделом.

Саксонские девушки окажутся добычей нормандских воинов, а Фаллон, дочь Гарольда, лишится жизни, если не покорится.

Тело Аларика содрогнулось от напряжения, однако он продолжал владеть собой. Наверное, она думала, что он мучает и дразнит ее, прежде чем убить. Но он вынужден был быть жестоким, чтобы смирить ее, иначе это сделает Вильгельм.

Он отпустил Фаллон, поднялся, демонстрируя отсутствие интереса, и стал надевать тунику. Он старался не смотреть на побледневшие, искаженные болью прекрасные черты и не замечать, как она тянула на себя покрывало.

— Итак, миледи, — проговорил Аларик, нагибаясь за ножом, которым Фаллон ранила Фальстафа и пыталась использовать против него, — у нас нет спорных проблем и нам нечего обсуждать. Ты готова убить Фальстафа, считая, что тебе можно убивать, потому что ты английская принцесса.

Аларик вернулся к кровати, наклонился над ней и насмешливо улыбнулся.

— Но теперь ты знаешь, что в любой момент можешь превратиться в шлюху прихвостня и нормандского ублюдка. Ты моя, Фаллон, и я волен поступать с тобой по своему усмотрению. Не надо больше строить из себя знатную даму. Гарольд Годвин убит. Англией будут править норманны.

Голубые искры сверкнули в ее глазах: в них стояли слезы и в то же время полыхала ненависть. Она занесла руку, чтобы ударить Аларика, но он был наготове. Поймав ее за кисть, он сжимал ее до тех пор, пока Фаллон не застонала. Волосы разметались по ее лицу. Она опустила глаза.

И здесь Аларик допустил ошибку. Его мучали гнев и страсть, но в нем проснулась жалость.

— Фаллон, — проговорил он, садясь рядом с ней, — мне очень жаль твоего отца. Он был храбрым воином.

Слезы покатились по ее щекам, и тишину нарушили рыдания. Ей не требовалось сочувствие Аларика, и он знал об этом. Но она была слишком несчастна в этот момент, у нее не было сил оттолкнуть его, и он обнял ее за плечи. Мигали и потрескивали свечи, пока он молча гладил ее. Он снова лег на подушки и большими пальцами вытер слезы на ее щеках. Он не знал всей глубины ее страданий, однако шептал ей малозначащие, но шедшие от души слова, целовал ей лоб, веки, гладил волосы цвета воронова крыла.