Королевское наслаждение - Дрейк Шеннон - Страница 49

Но Адриан все же успел заметить в ее взгляде откровенное страдание. Жгучая ревность пронзила все его существо. Симон не уйдет от расплаты, а вот что касается Даниэллы… Если она предала своего нареченного, то…

Отец Жозеф монотонно читал молитву. Доктор Кутэн сказал от имени короля все подобающие случаю слова. Адриан произнес свою клятву скороговоркой. Даниэлла же, казалось, с трудом выдавливала каждое слово. Но это уже не имело значения. Она все равно поклялась перед лицом многочисленных свидетелей. Церемония подходила к концу, и отец Жозеф предложил Адриану поцеловать невесту. А тот давно уже жаждал это сделать. Поблизости стоял Симон и внимательно наблюдал за ними. Адриану хотелось, чтобы француз понял наконец, что Даниэлла стала женой рыцаря Мак-Лахлана и принадлежит только ему.

Адриан привлек Даниэллу к себе, обхватил за шею и силой приблизил ее губы к своим. Его рот впился ей в губы и раздвинул их. Его язык проник ей в рот, и Адриан ощутил вкус мятной пастилки, которую она сосала. Пальцы Даниэллы вцепились в рукава его рубашки, которую он носил под туникой, и девушка попыталась оттолкнуть Адриана, но тщетно: он не ослабил своих объятий и не прервал поцелуя, а наоборот, проникал языком все дальше в сладкую глубину ее рта, стремясь сорвать ответный поцелуй, который она решительно не хотела ему давать. В объятиях Адриана она была, как огонь, сердитая и непокорная, что еще больше раззадорило Мак-Лахлана, и ему хотелось обнимать ее, чувствовать ее всю — от волос до кончиков ногтей. Ее прекрасные волосы струились между его пальцев словно мягчайший черный шелк, словно тонкая паутина…

Когда он наконец отпустил Даниэллу, та едва держалась на ногах и чуть не упала. Ее зеленые глаза сверкали и с упреком смотрели на него, губы были влажными и распухшими. Она с трудом дышала.

Адриан сгорал от желания…

Но их внезапно разделила толпа поздравляющих. Монтейн и леди Жанетт бросились целовать его, мужчины трясли ему руку и хлопали по спине. Уголком глаза он видел, что с Даниэллой происходит то же самое: рыцари, воины и прочая публика поздравляли и целовали ее в щеки, и только некоторые из них осмеливались целовать ее в губы.

Настала очередь Симона. От Даниэллы Адриана отделяла толпа, но он все же хорошо видел, как Симон заключил девушку в объятия. Адриан разглядел также, каким образом француз ее целует…

Этот поцелуй не был похож на поцелуй Адриана, возможно, он был не таким эффектным и страстным. Но, черт возьми, он был слишком интимным. Адриану показалось, что у него в груди разгораются все костры ада. Ему захотелось немедленно убить француза.

Прежде чем Адриану удалось протиснуться сквозь толпу к Даниэлле, парочка разделилась, но шотландец успел заметить, что они о чем-то шептались, о чем-то таком, что не предназначалось для чужих ушей.

Интересно, что они замышляют?

Когда Адриан подошел к Даниэлле, чтобы взять ее под руку и пойти вместе в пиршественный зал, Симон уже смешался с толпой. Даниэлла шла рядом с мужем и старательно избегала его взгляда.

В зале для многочисленных гостей уже был накрыт огромный стол, Адриан и Даниэлла сели во главе стола, а прочие разместились согласно их рангу и положению в обществе. В центре буквы «п», образованной приставленными столами, сидел музыкант и играл на лютне. Изящно сервированные столы изобиловали яствами. Чего тут только не было: зажаренные целиком павлины с распущенными хвостами, всевозможная домашняя птица и дичь, огромный кабан с зубастой пастью, самая разнообразная рыба, включая угрей, водящихся в проточной, воде, множество блюд из оленины.

Даниэлла была бледной и молчаливой. Она не могла съесть ни кусочка и только медленно потягивала вино. К молодоженам без конца подходили с поздравлениями и пожеланиями счастья, и это не давало им возможности поговорить, чему девушка, если судить по ее виду, была бесконечно рада.

Так проходил за часом час. Даниэлла наконец не выдержала и, повернувшись к Адриану, прошептала:

— Милорд, это состязание, как и все прочие, можете выиграть только вы. Для меня это мучение. Голова просто раскалывается. Я устала и хочу отправиться в постель, чтобы… заснуть.

— Мне не выиграть это состязание, миледи. Пусть будет ничья, коль скоро вам захотелось в постель… чтобы заснуть.

Даниэлла не дослушала его и встала из-за стола. По всей вероятности, она никогда не бывала на свадьбах и ничего не знала о брачных ритуалах, потому что, как только она встала, вслед за ней повскакивали и ее дамы. Они подхватили девушку под руки и с радостными криками и веселым смехом потащили вверх по лестнице. То же самое проделали и мужчины с Адрианом. Они втолкнули Адриана в его покои, быстро раздели, накинули на плечи отороченную мехом широкую мантию и потащили в комнату невесты.

Тело Даниэллы было таким же белым, как и прозрачная материя, едва его прикрывавшая. Ночная рубашка была элегантной сама по себе, но на Даниэлле она стала просто прекрасной. Струящаяся, мягкая ткань складками спадала на бедра, и ее прозрачность позволяла видеть розовые соски и черный треугольник внизу живота. Великолепные волосы девушки были распущены, они разметались по кровати, подчеркивая белизну простыней и бледность Даниэллы.

Вне всякого сомнения, она возбудила всех мужчин, находившихся в комнате, и каждый испытывал определенные затруднения, пытаясь справиться с тем, что творилось с его плотью.

Включая, конечно, и Симона. Этот негодяй, естественно, явился сюда, затесавшись в толпу. На его губах играла вымученная улыбка, а глаза горели от злости.

Под крики «ура» Адриана бросили на кровать к Даниэлле. Он быстро прикрыл их обоих своей широкой мантией, борясь с искушением прижаться к нежному телу и пышной груди своей жены.

— Хватит, друзья! — закричал он. — Пора оставить нас одних!

— Брачное ложе! Брачное ложе! — вопил какой-то подвыпивший рыцарь.

— Вон! — добродушно воскликнул Адриан, и рыцарь, повинуясь, направился к двери. За ним последовали и другие. Очень скоро все с веселыми шутками и прибаутками удалились из комнаты.

Дверь закрылась.

И тотчас же Даниэлла выскочила из постели, убежала в дальний конец комнаты и, скрестив руки на груди, посмотрела на него. Глаза ее сверкали, как у дикой кошки.

— Я выполнила свое обещание, — прошипела она. — Теперь, Адриан, ваша очередь. Уходите!

Адриан опешил, не в силах пошевелиться. В отблесках огня из камина ночная рубашка Даниэллы выглядела еще более прозрачной, а тело — еще более прекрасным.

— Адриан, вы же обещали! — напомнила она ему. Было видно, что она готова разрыдаться.

Голос Даниэллы стал жалобным, как у ребенка, которого он когда-то взял под защиту. Она выглядела невинной и испуганной.

Он встал и низко поклонился ей, стараясь не подавать вида, что его сжигает огонь желания.

— Ну что же, спокойной ночи, миледи.

Он подошел к двери, открыл ее и, убедившись, что коридор пуст, быстро прошел к себе в комнату. Ругаясь и проклиная себя, Адриан сдавил руками виски.

Если бы только она не была такой наивной, такой растерянной и такой чистой! Если бы он не видел в ее глазах слезы…

Он еще раз обругал себя, схватил со стола графин с вином и, сев у камина, припал к нему, забыв о кубке.

Мак-Лахлану хотелось спать, но он твердо знал, что сон не придет к нему. Лучше всего поскорее напиться, может, тогда удастся хоть немного поспать.

Но сон все не шел.

Когда же Адриану все-таки удалось ненадолго вздремнуть, сон его оказался настолько чутким, что рыцарь сразу услышал скрип половицы в коридоре и шепот у двери его жены. Дверь открылась и снова закрылась…

— Даниэлла! Дэнни, быстрей!

Она едва задремала, когда услышала этот шепот. Она знала, что это Симон, и сердце ее забилось от страха.

Он выглядел таким несчастным во время венчания, так страдал, когда целовал ее и желал счастья, а потом снова клялся в вечной любви, что Даниэлла не выдержала. Она сказала ему, что, несмотря на согласие стать женой Адриана, на самом деле никогда по-настоящему ею не будет.