В Эфире. Дилогия (СИ) - Гарцевич Евгений - Страница 64

Маленький гоблин старательно обновлял на стене каракули, нацарапанные мною во время обучения. Я тогда сильно разозлился на Куечучу, который никак не хотел принимать у меня зачет по анализу помета монстров и раз за разом отправлял меня на поиски новых образцов. Да, были времена, и я вошел‑таки в историю Авроры, хоть и на свой лад…

Жилище старосты тоже вернули в изначальное состояние. Сам же он общался с полнотелым городским чиновником в леопардовой мантии, а также с Вождем (чему я удивился) и с Ксоко (что меня изрядно порадовало). Слов было не разобрать, но они явно о чем‑то спорили. Вождь то разводил руки, показывая на отдельные участки деревни, то загибал пальцы, будто что‑то считая, а иногда и сжимал руки в кулаки, тряс ими и бил себя в грудь. Видимо, пересказывал события бойни, описывая в том числе и свое непосредственное участие.

Надо мной что‑то хрустнуло, и на голову посыпалась строительная крошка. Вокруг резко похолодало, и накатила волна страха вперемешку с апатией. Я едва подавил желание вскочить и убежать без оглядки – куда угодно, лишь бы подальше. Медленно обернулся и поднял глаза. На крыше дома, за которым я прятался, сидела человекоподобная механическая зверюга, и уровень у нее был четырехсотый как минимум.

        «В Эфире! Внимание, вы находитесь в зоне пассивной ауры стражи Динасдана. Рекомендуем сохранять спокойствие и отказаться от неправомерных действий».      

Интересно, а активная аура как будет ощущаться? Хотя нет, не интересно – и так уже колени сводит, озноб берет, и во рту пересохло. Прям какой‑то дементор на минималках. Будем сохранять спокойствие, как и рекомендовано…

Я потряс головой и выдал губами что‑то похоже на «тпрууу», сбрасывая оцепенение. Выпрямился, вытер сажу с лица и отошел от дома. Страж проследив за этим, кивнул и сквозь щель в забрале проскрежетал что‑то вроде: «Добро пожаловать в Уасиока».

Похоже, в деревне теперь было безопасно. Я еще раз огляделся, пропустил парочку гоблинов с тачками, наполненными строительным мусором, и двинулся к старосте. Мне оставалось метров пять (Вождь уже заметил меня, приветливо улыбнулся и начал что‑то говорить), когда староста обернулся и уставился на меня таким взглядом, что я невольно притормозил. На лице старика отразилось сразу несколько эмоций: радость, обида, страх, а потом и злость. Он ткнул в мою сторону крючковатым пальцем, налился кровью и, брызгая слюной, закричал:

– Это он! Стража, держите преступника!

Его голос дрогнул, сорвался на визг, но дед, спрятавшись за спиной чиновника в мантии, продолжал распаляться и сыпать претензиями в мой адрес:

– Это он на меня напал прошлой ночью! Забрался ко мне домой и пытал меня! Схватите его!

Я остановился и поднял руки, демонстрируя дружеские намерения. Чиновник еще что‑то переваривал в своей цифровой голове. Площадь между тем замерла, строительные работы враз прекратились, и все с любопытством уставились на нас.

– Погодите, давайте разберемся спокойно!

Я постарался произнести это как можно дружелюбнее, но староста не унимался. Моя история в его изложении обрастала все более пугающими подробностями.

Я обратился к Вождю в поисках поддержки:

– Ну хоть ты‑то им скажи!

Вождь придержал рвущуюся ко мне Ксоко, подмигнул мне и незаметно для окружающих, не поднимая руки, сложил пальцы в знак «окей». Вслух, однако, сказал:

– Уважаемый Куохтемок, мистер староста! Не понимаю, о чем он. Первый раз его вижу.

И все так же украдкой показал мне – проваливай, мол, отсюда, я их отвлеку:

– Господа, это какой‑то бродяга. Давайте вернемся к разговору о правах на управление деревней.

Вот ведь пиндос ушлый, чертов бизнесмен! Ладно, потом разберемся…

Я попятился. Решил, что сваливать лучше тем же путем, каким и пришел, главное – не сталкиваться больше с горгульями или стражниками.

А староста начал новую песню, теперь обвиняя меня в организации нападения на деревню. Собралась небольшая толпа зевак, причем состояла она из моих хороших знакомых. Я разглядел Ачи с Кенучином, Куечучу, еще несколько местных, которым помогал по мелочам. Все стояли с каменными лицами – что‑то там Эфир пересчитывал в их НПСных мозгах. Но хоть живы остались. Или это уже респ произошел?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Заступаться за меня никто не собирался. Наоборот, с каждой фразой старосты они либо доставали оружие, либо подбирали камни и палки с земли.

Прилетело несколько микроуведомлений об ухудшении репутации с жителями деревни. Я не стал читать, просто отходил без резких движений, стараясь как можно быстрее покинуть площадь.

        «В Эфире! Внимание, за нарушение законов Уасиока – в частности, за незаконное проникновение в чужой дом и за нападение на старосту, а также за организацию нападения на деревню – вас изгоняют из племени Дубовокожих. Немедленно покиньте территорию Уасиока, или стража получит приказ вас арестовать. Репутация при общении с племенем и жителями Уасиока понижена, текущий статус – враждебный».      

        «В Эфире! Вы получили новое достижение: изгой Уасиока. Повышена репутация среди изгоев всех племен Авроры».      

Эфир в своем репертуаре, в каждую бочку дегтя добавит‑таки ложечку меда. Но как‑то это не смешно уже – из гильдии монстролов выперли, из деревни прогнали…

Пока я читал уведомления, в меня прилетела первая палка, а потом и камень. Правильно говорят – любовь толпы переменчива. Еще несколько недель назад устраивали пир, а теперь камнями кидаются.

Я увернулся, пытаясь разглядеть хоть каплю сочувствия в глазах своих недавних сородичей. Но лишь у Ачи что‑то мелькнуло – он, по крайней мере, ничем не пытался в меня швырнуть. А на остальных лучше было бы вообще не смотреть, чтобы не расстраиваться. И пусть они – неписи, но все же эту деревню я считал своим домом…

Кусок известняка угодил мне в лоб, избавив от излишней сентиментальности. К тому же вокруг похолодало – приближались горгульи. Я быстро прикинул – из ценного тут у меня только статуэтки ягуаров в личном убежище, но их можно будет заново привязать потом к любому помещению со статусом «дом», так что вещи собирать не нужно. Говорить прощальные речи я тоже не собирался – сделал всем ручкой и, пока не ловят, рванул к околице.

Ворота починили еще не полностью. Одну створку как раз ставили на место два гнома, вторую же – обугленную, с гигантской круглой дырой, оставленной фаерболом, – покачивал ветер с негромким скрипом. А за воротами меня уже ждали.

Там маячила крупная фигура моего любимчика Гриндуума, его сопровождали еще трое игроков – не топовые, но в полной броне и при оружии. Классы персонажей в этой четверке встречающих были разные – воин, рейнджер, гладиатор и еще кто‑то, кого я не сумел распознать. Ни с кем из этих игроков, кроме Гриндуума, я прежде не сталкивался. Разве что гладиатора вроде видел мельком в лагере наемников.

Именно гладиатор со своим трезубцем и ловчей сетью выглядел сейчас опаснее остальных. Впрочем, все они держались уверенно, даже нагло – этакая смесь гопников и повелителей жизни. В Таламусе такие частенько встречались, сбивались в стайки и караулили жертв на выходе после уроков…

Я приостановился. Сзади уплотнялась толпа деревенских жителей, готовых броситься на меня. Оттуда прилетело еще несколько камней, намекнув, что мне не стоит задерживаться в деревне.

Краем глаза я заметил Ксоко, она огибала местных, двигаясь к выходу параллельно со мной. Я на всякий случай проверил статус отношений с ней и облегченно выдохнул – тут все было в полном порядке, статусу побратимов оказался нипочем мой ярлык изгоя. Значит, помощь хоть какая‑то будет. Хотя Вождь, конечно, козлина со своими интригами и планами по захвату территории – мог бы и вписаться на драку с хулиганами. А то получается, что за меня готова вступиться только девчонка. Впрочем, ладно, я уже не ученик Таламуса, нечего мыслить детскими категориями…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})