Чёрное крыло (ЛП) - Андрижески Дж. С. - Страница 52

Заиграла музыка.

Пока разум Джакса витал в облаках, люди начали по-настоящему рассаживаться по местам.

Выдернув себя из прошлого и отведя взгляд от Кико в золотистом платье, чтобы осмотреть остальную часть сцены, он осознал, что Блэк и Ковбой уже стоят там, оба одетые в смокинги и замершие абсолютно неподвижно.

Джакс в последний раз подметил Кико, стоявшую с той стороны сцены, которая отводилась для Блэка и Мири — заметил, что она стояла перед Кэлом, человеческим другом Блэка, который владел рестораном в районе Норд-Бич в Сан-Франциско.

Рядом с ними стояли Ярли и Мэнни, далее Декс и Джина, психиатр и одна из давних подруг Мири. Лоуренс «Ларри» Фаррадэй, адвокат Блэка, стоял рядом с Кевином Лоулессом, одним из давних вьетнамских приятелей Блэка; чуть повыше них стояли люди по имени Майя и Наоми, которые, видимо, были человеческими сёстрами Ника Танаки.

Третья сестра Танаки стояла со стороны Энджел и Ковбоя, рядом с Псом из резервации навахо. Истон стоял с человеческой женщиной по имени Люси, которая была другом детства и кузиной Ковбоя из Луизианы. Туз и Мика стояли дальше, за ними сестра Энджел Лара и давний друг Ковбоя… откуда-то там. Ещё одна кузина Энджел стояла со сводным братом Ковбоя в самом конце, и таким образом, с обеих сторон было по пять пар.

Джакс знал, что они исключили нескольких людей.

Фрэнк Блэкфут попросил не включать его, поскольку он был занят организационными моментами.

То же самое с Девином, который также работал на курорте.

Сам Джакс попросился в охрану, отчасти для того, чтобы Холо не чувствовал себя брошенным в стороне, поскольку он был ранен и не мог легко участвовать.

Само собой, там не стояли Даледжем и Ник.

Никому не приходилось уточнять, почему они там не участвовали.

Джакс скользнул взглядом по собравшимся, замечая, что Туз и Мика шутливо тычут друг в друга пальцами и смеются, и что Кико и Кэл тоже тихо переговариваются.

Ковбой и Блэк просто стояли там, не шевелясь.

В центре между ними стоял Алекс Холмс, который будет проводить церемонию для обеих пар.

Музыка становилась громче, и все в зале притихли, вытянув шеи, чтобы посмотреть в другой конец длинного, усыпанного цветами прохода.

Джакс обернулся вместе со всеми остальными, повернув верхнюю часть туловища на сиденье.

Затем он увидел их и непроизвольно улыбнулся.

Говорят, что своя свадьба всегда проходит как в тумане.

Неизвестно, кто это говорит, но, как это часто бывает с такими выражениями, это оказалось правдой.

Я помню лишь несколько моментов, то тут, то там.

Я помнила, что перепугалась до усрачки, когда увидела, как все эти люди смотрят на меня… разинув рты, разглядывают моё лицо, тело в платье, волосы и макияж, который использовал Джонас, чтобы воссоздать образ, придуманный им.

Оглядываясь назад, я нахожу этот страх весьма нелепым, учитывая то, как прошли мои последние несколько лет, или даже учитывая те годы, что я провела на войне с Ником, когда мы оба были настолько молоды, что это было как будто в другой жизни.

Нелепый или нет, но этот страх едва не заставил меня задыхаться.

Я думала, что у меня случится паническая атака или обморок.

Я снова забеспокоилась, что меня может стошнить на полпути к алтарю.

В какой-то момент я всё-таки пошла вперёд.

Думаю, кто-то подсказал мне, или даже ткнул пальцем, или подтолкнул в поясницу. В любом случае, Энджел уже пошла вперёд, и я на каком-то автопилоте последовала за ней… опять-таки, вполне вероятно, что я сделала это после тычка Джонаса или кого-то другого из стилистов, которые стояли позади меня.

Я скорее чувствовала, нежели видела камеры.

Честно говоря, я вообще не помню, чтобы видела что-то.

Я шагала по лепесткам цветов на абсурдно высоких каблуках и видела кучу лиц, и знакомых, и незнакомых, и все они смотрели так, будто едва узнавали меня.

Некоторые лица выделялись.

Юми и Хирото стояли ближе к передней части. У Юми на глаза навернулись слёзы.

Джакс улыбнулся мне, когда я проходила мимо, и Холо тоже, сидевший в инвалидном кресле в проходе. Я видела бледное, странно идеальное лицо Ника, скрытое от солнца во втором ряду секции для вампиров. Даледжем сидел рядом с ним, сжимая его руку и ладонь. Пантер тоже был с ними, сидел на траве возле места Ника… и это заставило бы меня рассмеяться, если бы я не нервничала из-за безумно огромной толпы людей.

Каким-то образом я добралась до места, где стоял Блэк

Затем я посмотрела на Блэка.

Я посмотрела на Блэка, и всё остальное исчезло.

Я почти ничего не слышала, когда Алекс Холмс начал церемонию своим низким голосом. Блэк говорил мне, что Алекс был священником в какой-то баптистской церкви в Вирджинии, где он жил. Ни я, ни Блэк не были баптистами, но это не имело значения. Алекс сказал, что проведёт нейтральную церемонию, и я всё равно положилась на Блэка в этом аспекте церемонии.

Как и многие видящие, Блэк, похоже, всё равно больше ждал церемонии видящих, которая должна состояться позднее этим вечером, когда пресса, люди из Голливуда и все прочие, кто не является друзьями и членами семьи, будут выставлены за дверь.

Говорят, что своя свадьба не запоминается… что всё проносится размытым пятном.

Но я видящая.

Формально я помню абсолютно всё.

Всё это будет храниться где-то в моём сознании до тех пор, пока я жива.

Однако в тот момент большая часть происходящего вокруг казалась незначительной.

Несколько вещей я помню отчётливо.

Я помню всё, что сказал мне мой муж.

Он говорил ясно и тихо, но всё вокруг погрузились в абсолютную тишину, прислушиваясь к каждому слову.

Под конец он заговорил на языке видящих.

Эту часть многие могли не понять, но я поняла.

— Liliere, ilya, — тихо произнёс он, сжимая мои ладони легко, почти деликатно. — Untielleres uka ak-te, ilya. Ilya nedri az’lenm, Мири. Uka mikra untielleres. Liliere kitrra, i'thir li’dare, y ulen aros y’lethe u agnate sol…

Видящие коллективно вздохнули и ахнули, тогда как люди оставались озадаченными.

Я чувствовала, как к лицу приливает тепло, но не отрывалась от интенсивности и мягкости взгляда моего мужа. Его золотистые глаза сияли aleimi-светом и слегка блестели от слёз.

Я чувствовала, что на мои глаза тоже наворачиваются слёзы, но улыбнулась ему.

Я улыбалась так широко, что почти болели щёки.

К тому времени я достаточно хорошо знала прекси, чтобы понять каждое слово.

«Я люблю тебя, моя дорогая. Мы с тобой едины до скончания времен. Ты работа моей души, Мири. Моя вечная любовь. Я буду любить тебя после смерти, под сине-белым солнцем, и всегда сердцем буду знать, что ты — причина, по которой меня вызвали в этот мир…»

Я знала, что отвечала ему.

Я знаю, что сказала вещи, которые, как я надеялась, тронули его и передали то, что я чувствую.

После того, как Энджел сказала свои слова Ковбою, снова пришел наш черёд, и я произнесла свои клятвы Блэку.

Я также кое-что заучила на прекси, но наверняка запорола эти фразы.

Если так, то он не возражал.

К тому времени, когда я закончила, мы оба плакали, и затем Блэк покрывал поцелуями моё лицо, целовал подбородок и шею, открытую платьем, и Алексу Холмсу пришлось несколько раз прокашляться прежде, чем ему удалось сказать последнее слово и завершить церемонию.

Когда он договорил последние слова, обращаясь к нам четверым, наконец-то поженив нас с Блэком в традиционном смысле слова… то есть, перед всем миром, перед нашими семьями и друзьями… и, что уморительно, перед СМИ и голливудскими звёздами… Алекс Холмс просиял и с хлопком закрыл книгу, которую держал в руках.

— Можете поцеловать невесту, — мягко сказал он.

…И это официально закончилось, и все засмеялись, поскольку всё то время, что Алекс говорил, Блэк не переставал целовать меня.