Удар судьбы - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 41

В сказаниях бардов, в стихах поэтов истина приобретает розовый оттенок. На самом деле больше, чем оттенок. Факты поединка один на один между двумя великими воинами становятся чем-то чисто легендарным.

В легендах мало места для пота, и еще меньше для жажды и усталости. И совсем нет для необходимости мочиться.

Но факт остается: двое мужчин, которые сражаются друг с другом несколько часов, отдыхают. Отдыхают, даже если они сражаются полуголыми, голыми руками, а уж тем более, если на них надеты тяжелые доспехи, и они размахивают тяжелыми мечами. Поединок один на один между мастерами — это не мгновенная встреча в середине битвы, и по своей природе это — ритуальное действо. И как и у всех подобных дел, в сердце ритуала есть практический стержень.

После первых пяти минут Шанга с Валентином прервались, хватая ртами воздух. К тому времени место схватки уже окружили раджпуты. Кавалеристы Шанги все еще сидели на своих конях и держали в руках оружие. Один из них, увидев открытый участок между двумя сражающимися, направил лошадь на Валентина. И уже наполовину поднял копье.

Шанга заорал в ярости — без слов. Раджпут дернулся назад.

Шанга воткнул меч в землю — осторожно, проверив, что в том месте нет камней, которые могут затупить острие, и оперся о него. Немного приведя дыхание в норму, Шанга показал пальцем на Валентина.

— Дайте человеку воды, — приказал он. — Если он захочет — вина.

Царь раджпутов несколько секунд изучал своего противника. Валентин все еще тяжело дышал, опершись на свой меч, но Шанга отметил, что больше он не хватает ртом воздух.

— И принесите нам еду и подушки, — добавил Шанга. Он улыбнулся, почти весело. — Думаю, они нам потребуются.

За следующие несколько минут, пока Шанга и Валентин отдыхали, раджпуты организовали все необходимое. Дюжина раджпутов собралась вокруг Шанги. Четверо направились к Валентину после того, как опустили оружие. Один из них нес бурдюк с вином, другой — бурдюк с водой, третий — свернутое одеяло, которое станет служить Валентину подушкой во время отдыха, четвертый — хлеб и сыр.

Шанга кивнул на них, не сводя глаз с Валентина.

— Они будут тебе помогать, — крикнул он римлянину. — Подадут все, что тебе потребуется.

Шанга выпрямился.

— Конечно, ты можешь сдаться. В любую минуту.

На мгновение Валентин чуть не ответил так, как у него вертелось на языке — «А пошел ты в жопу!» — но сдержал импульс. Он просто покачал головой. Жест, который в конце перешел в легкий поклон. Даже Валентин, несмотря на свою циничность и строптивость, мог почувствовать приближение славы.

В последовавшие часы низкорожденный римский катафракт пробивал себе путь в индийские легенды. А его разум в это время удивлялся его действиям.

«Зачем ты это делаешь, ты, чертов дурак?»

Всю жизнь Валентина боялись другие люди. Боялись из-за его поразительной быстроты, его реакции, его сверхъестественного зрения — но больше всего за мгновенную способность убивать. На самом деле очень немногие люди могут убить мгновенно — пока другой снимает шляпу. С возраста десяти лет Валентин мог убить, пока соперник только дотрагивается до шляпы.

И поэтому люди боялись его. И находили его напоминающее пружину тело и узкое лицо более подходящими не человеку, а яростному хищнику.

«Потому что я устал, что меня называют лаской», — ответила душа.

Конец пришел внезапно, неуклюже, неожиданно — почти небрежно. Как и обычно происходит в реальном мире. Конечно, барды и поэты за столетия подчистят его.

Нога Шанги соскользнула, попав на камешек. На мгновение, когда он пытался сохранить равновесие, его щит ушел в сторону. Увидев проем, Валентин бросился на открывшуюся ногу раджпута. Это не был удар Геркулеса, просто обычный экономный удар Валентина. Быстро вскинутый меч глубоко вошел в бедро Шанги.

Раджпут упал на одно колено и закричал от боли. Боли — и отчаяния. Его ногу уже заливала кровь. Это не была ярко-красная, пульсирующая артериальная кровь, но все равно ее оказалось достаточно. Эта рана убьет его через полчаса, только от одной потери крови. На самом деле скорее. Через несколько минут боль и потеря крови ослабят Шангу достаточно, чтобы враг прикончил его.

Тогда…

Все другие люди, наблюдавшие за схваткой или слушавшие рассказы о ней в последующие годы, всегда будут предполагать, что Валентин допустил свою единственную ошибку.

Но правда была совсем другой. На протяжении часов схватки Валентин избегал мериться силой с Шангой. Вместо этого он противопоставлял поразительной мощи раджпута свою скорость. Скорость, хитрость и опыт. Он мог бы так закончить битву. И ему следовало так ее закончить. Кружа вокруг раджпута, делая пробные выпады, нанося порезы, чтобы Шанга дальше истекал кровью, но держась подальше от его невероятной силы до тех пор, пока соперник не ослабнет настолько, что быстрый смертельный удар все закончит. Убить царя, как волк приканчивает раненого быка. Как убивает ласка.

Но что-то внутри человека, похороненное глубоко, восстало. Впервые после начала схватки — впервые в жизни, если сказать по правде — Валентин нанес героический удар. Мощный удар, со всей силы размахнувшись по голове раджпута.

Шанга выбросил меч вверх и вперед, чтобы заблокировать удар. Меч Валентина, опускаясь со своей вложенной в него силой, встретился с клинком, который держала сильнейшая рука в Раджпутане.

Самая прекрасная в мире сталь производится в Индии. От удара римский меч разломился надвое, и в кулаке Валентина остался кусок не более шести дюймов в длину.

Шести дюймов все еще может оказаться достаточно в схватке ножами. Валентин ни секунды не колебался. Быстрый как ласка, он бросился на колено и протянул руку с обрубком меча к горлу Шанги.

Царю раджпутов удалось вовремя опустить шлем. Обрубок соскользнул с закрывающей нос пластины и оставил глубокий порез на щеке Шанги. Снова пролилась кровь.

Этого было недостаточно. Хотя из горла Валентина не вырвалось крика отчаяния, он знал: ему пришел конец. Теперь, когда они находились так близко друг от друга, оба на коленях, все преимущество оказалось стороне Шанги.

Сам Шанга тоже никогда не имел склонности к колебаниям. Царь раджпутов мгновенно нанес удар. Валентин прикрылся щитом. Щит римлянина треснул. Еще один удар. Щит сломался. Еще один удар, в голову. Шлем сбился и сел криво. Наконец последний удар, снова по шлему, сталь треснула в месте шва, а Валентин распластался на земле. По меньшей мере без сознания. Вероятнее всего, мертвый, судя по крови, которая лилась из-под кусков германского шлема.

Шанга поднял руку, чтобы отрубить Валентину голову. Но остановил движение даже до того, как меч закончил подъем.

Он в этот день одержал великолепную победу. Славную победу. Он не станет ее пятнать ударом палача.

Шанга опустился на пятки. В полубессознательном состоянии уставился на небо. Садилось солнце, и горы омывал пурпурный цвет. Вокруг себя он в тумане слышал громоподобные крики из тысяч раджпутских глоток. А секунды спустя почувствовал, как руки укладывают его наземь и начинают перевязывать раны.

Славная победа. Он не чувствовал себя настолько очищенным уже много лет. Со дня, когда он сражался с Рагунатом Рао и впервые попал в индийские легенды.

В речной долине внизу римляне тоже услышали победные крики. Казалось, горы звенят от этого звука. Маврикий опустил телескоп.

— Все, — сказал он тихо.

Велисарий сделал глубокий вдох. Затем повернулся к Кутзесу.

— Пошли курьера с флагом перемирия. Я хочу узнать, мертв ли Валентин, чтобы наши священники могли провести погребальные обряды.

— А если жив? — спросил Кутзес.

— Спроси, не примут ли они выкуп, — на мгновение мелькнула хитрая улыбка Велисария. — Хотя не думаю, что смогу его себе позволить, несмотря на все мои богатства. Если только Дамодара на самом деле не сошел с ума.