Безупречная Луна - Арден Лия - Страница 8

Рушан размышляет над просьбой, продолжая лежать на боку и разглядывать моё лицо в слабом свете догорающей свечи. Нам стоило бы лечь спать, прошла уже половина ночи, но для меня это непростая задача, пока кахари находится так близко. К тому же под этим одеялом на нём нет никакой одежды, как, впрочем, и на мне.

Назари продолжает думать, откидываясь на спину и устремляя взгляд в потолок. Тепло, идущее от пола, ослабло, поэтому я натягиваю одеяло Рушану до груди, а сама кладу свою руку прямо напротив его сердца, ладонью чувствуя, как оно начинает стучать чуть быстрее.

– Я никогда не видел родителей, – признаётся он. – И знаю только то, что мне рассказал король Хисара. Моим отцом был теялиец, обладающий Даром. Он погиб при несчастном случае ещё до моего рождения, так и не узнав, что у него есть ребёнок. Родители разошлись, когда моя мать была беременна, но по какой-то причине не хотела делиться этой новостью с отцом. Насколько мне известно, позже она передумала, но к тому моменту было поздно.

Я придвигаюсь чуть ближе, утыкаясь лбом ему в плечо, признательная за откровенность.

– Мою мать звали Шайда, что означает «любимая». Она была дочерью одного из учёных-целителей в университете, поэтому часто бывала во дворце по поручениям. Твой отец был знаком с ней с детства и, даже став Назари, он продолжил с ней дружить. Годы спустя, после того как Хисара принял корону, моя мама пришла к старому другу со своей проблемой. Она нарушила закон, вступив в связь и зачав ребёнка от теялийца, будучи илосийкой.

Рушан рассказывает спокойно, словно знает, что история печальная, но будто это и не его история вовсе.

– Он должен был отправить её на Острова, но не сделал этого, желая помочь старой подруге. Хисара сказал, что она любила меня… – впервые за всё время его голос меняется, становится менее ровным, более задумчивым, – любила, потому что я был продолжением того теялийца, ради которого она была готова на всё. А когда Даяну исполнилось четыре, Хисара пришёл за мной. По его словам, тот момент был одним из самых тяжёлых, ведь он знал, как много я значил для матери. Но нет силы, способной оспорить Зов Назари. Этой традиции тысячи лет, и она существовала задолго до появления Илоса, задолго до падения Звезды и всей катастрофы. Твой отец не мог вместо меня выбрать кого-то другого. Никого другого не было.

Он замолкает, а я, затаив дыхание, жду продолжения, ощущая привкус дурного предчувствия на кончике языка.

– Потеряв меня, она всё-таки решила вновь встретиться со своим возлюбленным, уехать с ним на Острова, если потребуется. Хотела рассказать обо мне. Тогда-то и узнала, что он умер. Она осталась один на один с собой и своими потерями, а ещё через несколько лет сама оборвала свою жизнь.

У меня холодеет внутри, а кожа покрывается мурашками. Мы молчим несколько минут, а затем я решаюсь на вопрос, который в детстве задавала Анису и Самии. Тогда я переживала, ожидая их реакции, но возможный ответ Рушана сейчас меня действительно пугает.

– Ты ненавидел нас?

– После моего двенадцатилетия король рассказал мне всю правду о моих корнях и как в действительности оборвалась жизнь моей матери. Вначале я хотел…

Он поворачивает голову в мою сторону.

– …но как я мог возненавидеть вас? Как я могу проникнуться состраданием и болью к кончине матери, которую не знал? Как мог возненавидеть Даяна, заступающегося за меня, даже если я был не прав? Или тебя и Айлу? Будучи малышами, вы липли ко мне, Анису и Самии. Вы никак не выделяли своего кровного брата Даяна и не ставили его выше. Хотя с тобой было сложно.

– Получается, ты ненавидел только меня?

Назари фыркает, слыша вопрос.

– Я никогда не испытывал к тебе подобного, однако иногда мне хотелось придушить тебя за упрямство и за глупую привычку сперва делать, а потом думать. Ты всегда ставишь других превыше себя. Это похвально для Назари, но глупо для принцессы. Ты вообще помнишь, как загородила собой Айлу от змеи? Какой же несообразительной надо быть, чтобы оттолкнуть сестру подальше, а самой остаться стоять на месте. Если бы я тогда не успел и не отрубил гадюке голову, ты бы давно была мертва.

Он морщится и говорит напряжённо, словно для него это свежая рана, а не событие с налётом многих лет.

– Ты тогда громко орал на меня. Это воспоминание настолько сильно, что стало одним из тех, что я вспомнила в Цере.

– Ты заслужила, но, к сожалению, тот случай тебя мало чему научил, – сердито выдаёт Рушан, но вновь поворачивается на бок и притягивает меня к себе, согревая теплом.

– Прости за всё.

– Ты сейчас просишь прощение за то, что вы стали мне семьей? Или за то, что ты отдала мне себя и своё мрачное сердце? – он тихо смеётся, а я щекой прислоняюсь к его груди и наслаждаюсь приятной вибрацией. – Всё, что у меня осталось от матери, – это моё имя. Рушан. Оно означает…

– «Несущий свет», – перебиваю я. – Лучезарный.

Чувствую удивление кахари в том, как внезапно замирает его ладонь на моей спине.

– Откуда ты знаешь, тёмная ночь?

Я улыбаюсь от того, что он играет с моим вторым именем – Лейла, и раскрываю свой хранимый с детства секрет.

– Помнишь, когда мне было шесть, отец рассказал про наши предсказания от ахны, данные нам при рождении? Это не более чем суеверие и пережиток старой традиции. Даже не предсказание, а скорее загадка, которую нам надо разгадать на протяжении жизни. По крайней мере, я так думала, пока это предсказание не начало сбываться. Мне неизвестно, что было у сестры и брата, эти слова – личное для каждого и обычно мы не рассказываем их никому.

– Тогда почему рассказываешь об этом мне?

– Потому что хочу, чтобы ты знал, – кажется, простота моего суждения изумляет его ещё больше. Рушан немного отстраняется, чтобы убедиться, что я не болтаю во сне. – Мне было сказано, что в моих чёрных руках будет три Света. Первый – родственный, который я прощу. Второй – холодный, что будет жечь, как огонь. А полюблю я – третий. Того, кто сам принесёт мне свет.

Рушан спускается ниже, чтобы наши лица оказались на одном уровне. Я смотрю ему в глаза, стараясь не отвлекаться и закончить рассказ. Единственное, я не собираюсь рассказывать, что у этого предсказания есть продолжение, ведь сама хотела бы его никогда не вспоминать.

– Пока я догадалась про первое и третье. Первое, наверное, Айла. Мы родственники, и её Дар контроля чем-то похож на свет, хотя я не знаю, за что должна её простить. А в десятилетнем возрасте я нашла книгу. Записи обо всех Назари Илоса, куда вписывают перечень имён. Именно там было сказано о значении твоего имени.

– То есть ты полюбила меня, узнав про моё имя?

Уголки его губ дёргаются в снисходительной улыбке, возможно, он находит мои доводы сомнительными, но я уверена в своей правоте. Пальцами Рушан неторопливо поглаживает мой бок и поясницу, от чего сбивает меня с мысли, и я ненадолго забываю вопрос. Ему приходится заново повторить.

– Я любила тебя всегда, – отвечаю я, стараясь дышать ровно.

Он скептически приподнимает бровь, явно не веря.

– Ты принёс мне клятву. Сколько я себя помню, ты, Анис и Самия были рядом наравне с Даяном и Айлой, – упрямо чеканю я. – Ни одна наша ссора не меняла того, что я бы отдала всё ради тебя. Точно так же, как и ради остальных.

Он медленно выдыхает, разглядывая моё лицо. Мне жаль, что все эти годы он действительно сомневался в этом.

– Я любила тебя с детства, потому эта фраза из предсказания была не совсем мне понятна: как я могу полюбить тебя ещё? И всё же в тот день я поняла, что ты не наш Назари.

– «Не ваш»?

– Не наш, – твёрдо повторяю я. – Ты мой Назари.

Теперь удивляюсь я. Рушана смущают мои слова. Застревают у него в голове и сердце. Вижу это отчётливо в его ошеломлённом взгляде, который он отводит.

– И как давно эти воспоминания вернулись к тебе?

Он придвигается совсем близко, покрывая лёгкими поцелуями мою ключицу, грудь, и я подаюсь вперёд, выгибаясь в спине. Он не скрывает, что специально мучает меня прикосновениями.