Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья - Страница 83

И вот в один прекрасный день специальная эскадрилья ВВС России, специализирующаяся на борьбе с глубоко эшелонированными системами ПВО, точечным ударом снесла локаторы около Арка и Блуа, а также смешала с землей пусковые установки. А потом бомбардировщики нанесли массированный удар по оборонительным позициям исламистов. И в уж е не прикрываемой ПВО второй линии обороны, на которую они так надеялись, образовалась широкая брешь.

Командование исламистов отлично понимало, что сильно задерживаться на Побережье не стоит. Настало время спрямления линии фронта, то есть вульгарного отступления, которое нужно еще как-то оправдать перед подданными. Но для организованного отступления нужно задержать врага. И к месту прорыва стали стягивать все наличные силы. Мне это было на руку, поскольку интересующий меня район в Альпах постепенно освобождался от исламских войск.

Сперва отбыл на передовую танковый полк, который вскоре был почти полностью уничтожен при попытке залатать прорыв. Потом ушли стрелковые части. И вот укатил куда-то дикий и необузданный батальон шариатской безопасности, от одного имени которого дрожало в ужасе население.

И наше искомое место осталось почти оголенным от врага. Сколько времени пройдет, прежде чем будет установлен наш контроль над ним? Неизвестно. Направление далеко не основное для нашей армии, и Халифат может держать его еще недели, если не месяцы. Там оставались исламистские полицейские подразделения и органы власти. Но это уже далеко не то, что плотная масса войск, пребывавших там еще недавно. Теперь там можно было работать.

И у нас открывалось окно возможностей. Глубокая заброска уже не выглядела самоубийственной…

Глава 7

Я захлопнул дверцу старенького «Рено 100» - немножко нелепого на вид, горбатого, будто пузырящегося автомобильчика. Несмотря на невзрачную внешность, он обладал хорошей проходимостью, его любили крестьяне и всякие путешественники.

Передо мной была классическая французская деревенская ферма, именовавшаяся усадьбой Верон. Длинный, из серого камня, просторный и бестолковый дом, чья покатая черепичная крыша венчалась высокой дымовой трубой. Слева от него шли длинные хозяйственные строения – сараи и амбары. Между ними приткнулся старенький легкомысленно-розовый трактор с логотипом на морде «Сталинградский ТЗ» - их Россия экспортировала уже лет двадцать по всему миру. В огороженном деревянным забором загоне скучала пара лошадей. Вокруг простирались поля. Рваными пятнами уродовали пасторальный пейзаж вырубленные, частично сожженные виноградники. На их месте, по задумке исламистов, должны взрасти плоды, угодные Аллаху, а не делаться богомерзкое вино.

Итак, если верить профессору Ларивьеру, именно здесь расположено скрытое хранилище сопротивления. А еще тут ждут гонца от «Солнца Франции» с паролем и отзывом, которые я узнал от профессора. Заодно я получил у него письмо соратникам с просьбой оказать его подателю все возможное содействие и отдать запрашиваемую вещь.

Я стоял перед домом, разведя руки и тем самым демонстрируя отсутствие в них оружия. «Мы пришли к вам с миром!»

Никого вокруг. Никакого шевеления. Пойти, что ли, постучаться? Спросить: «Есть ли здесь люди добрые?» А, может, никого и нет? Снялись отсюда все, убоявшись перспективы приближающейся войны?

Тут холодок пробежал по моей спине. Я явственно ощутил себя целью. Сто процентов, какой-то стрелок сейчас смотрит на меня в прорезь прицела. Наверняка, палец у него дрожит, нервы на пределе. И нажать на спуск он может в любой момент.

- Я от профессора Ларивьера! – крикнул я.

Мне показалось, напряжение в окружающем мире стало таким, что сейчас само пространство лопнет, как пережатая пружина.

Так, спокойно. Стоять на месте. Не делать резких движений. Иначе идиот с ружьем, или что у него там, запросто может шмальнуть.

Простоял я, не двигаясь, с минуту, боясь лишний раз вздохнуть. И вот входная дверь в дом медленно, скрипуче открылась.

На пороге возник человек. И моя рука невольно дернулась к поясу. Только вот пистолет я оставил в машине, в знак миролюбия. И где оно теперь, мое хваленое миролюбие?

По ступеням спускался мулла, или имам, или кто он там. Во всяком случае, тип в чалме и халате. Такое благословенное дите Халифата. Их тех, кого редко берут живыми в плен.

- И чем мы можем помочь путнику? – спокойно и, как мне показалось, с насмешкой, спросил человек, путь он будет Мулла.

Я только пожал плечами, пытаясь сообразить, что происходит. Вариантов была масса. И многие из них мне сильно не нравились.

А, была, не была. Все равно теперь мы просто так не разойдемся.

- Ох, времена недоверия и злобы. Хмурое небо хмурых сердец, - произнес я слова пароля.

- Хмурится природа и хмуро в душе, - ответил Мулла.

Он широко улыбнулся и сделал жест, приглашая дорогого гостя в дом.

Как только я ступил за порог, ожидаемо в мою спину уперся ствол чего-то стреляющего.

Я безропотно выполнял все приказы находящихся в помещении людей, а кроме Муллы их было трое. Встал на колени. Поднял руки. И терпеливо сносил, что меня обшаривали, притом достаточно неумело.

Действовали обитатели усадьбы нервозно, непрофессионально и откровенно бестолково. При желании я хоть сейчас раскидаю их. А для начала завладею винтовкой М-14, которой мне так упорно тычут то в спину, то в затылок. Нельзя тыкать винтовкой в незнакомого человека. Во-первых, это невежливо. А во-вторых, может попасться такой человек, который легко отнимет ствол, находящийся на расстоянии контакта, и обломает его о дурную голову. Но длиннорукому сухощавому очкарику, кажется, сие было неизвестно. И он с самозабвенным удовольствием продолжал тыкать в меня стволом. Я сразу определил его в этой компании, как главного идиота. Идиоты есть в любой компании, а если они еще и истерики, то становятся самым опасным элементом. Так что будем держать его в поле зрения.

Наконец, пожилой угрюмый бородач с широченными плечами докумекал, что шмонают они гостя как-то бестолково. Меня подняли и, как следовало сделать с самого начала, приказали:

- Руки на стену.

Ну, дураку же понятно, что так обыскивать куда легче, чем сидящего на коленях.

Из моего заднего кармана извлекли плоскую коробочку рации. Беспроводной микрофон ее был вшит в воротник, а наушник торчал в ухе, почти незаметный.

- Больше ничего нет, - вынес вердикт бородач.

- Обернись! – приказал Мулла.

Я обернулся и теперь мог рассмотреть всех. Очкарик походил на вечного студента, ему было лет тридцать. Так и поименуем его – Студент. Широкоплечий напоминал закоренелого селюка, упертого недоверчивого труженика полей. Возможно, усадьба Верон принадлежит ему. Еще здесь был пухлый хомяк, тоже в очках и тоже по виду похожий на студента. Подполье очкариков и селюков - это войдет в анналы.

Трое из присутствующих вполне вписывались в типичный образ ячейки бестолкового, но гордого французского Сопротивления. Но что здесь делает слуга Ислама?

- Не каждый день к нам заходят шпионы исламской стражи, - расплылся в злой улыбке Студент.

Хомяк нервно подхихикнул и подбросил в руке мою рацию.

- Ты поосторожнее с этой штукой, - кивнул я ему. - Нажмешь не на ту кнопку. Подашь сигнал тревоги. И от дома останутся одни угольки.

Хомяк встревожено посмотрел на меня и быстро положил рацию на длинный дощатый стол, стоявший в центре просторного помещения с низкими потолками и старой, ветхой мебелью.

- Вас взять за шкирку - пары бойцов хватило бы, - я, широко улыбнувшись, начал болтать, пытаясь хоть немного расслабить хозяев и притушить в них страх, который толкает порой на необдуманные поступки. – Ребята, ну признайтесь. Ни в одном бою вы не были и не собираетесь, иначе не суетились бы так. Предлагаю нам всем успокоиться. Вы прочитаете рекомендательное письмо от профессора Ларивьера. А потом, как вежливые люди, не чуждые гостеприимства, выставите бутылку «Божоле». Наверняка она запрятана от всевидящего ока шариатского надзора. И мы поговорим спокойно и со смыслом.