Повелитель Островов - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 8

— Ну что ж, если бы овцы были столь же сообразительны, как люди, то фермерам не пришлось бы тратиться на пастухов, — заметил с ухмылкой Гаррик. — Хочешь послушать стихотворение?

Он открыл книгу на заложенном месте. Это был один из тех томов, что его отец привез с собой с Орнифала. Переплет — из темной кожи, четкие буквы на отличном пергаменте. Если Кашел и не понимал ничего в чтении, то был в состоянии оценить мастерство переписчика, сохранившего ровность букв и сточек на всем протяжении такого большого текста.

Гаррик прочел:

А ныне пастухи играют на рожках

Тучнеющим стадам в лазоревых лужках,

Чем радуют богов, глядящих за стадами

И Хафта моего лесистыми холмами.

8

— Ну, как тебе это нравится?

Кашел пожал плечами.

— Нравится, — сказал он. — Красиво излагает. Хотелось бы, чтобы и в жизни все было так просто.

— Вот и я о том же, — подхватил Гаррик, захлопывая томик. — Овечки-то, конечно, высыпали на свежую травку, но и тебе сидеть не приходится, если хочешь быть уверенным, что эти неразумные твари не повесятся, не утонут в болоте или не забредут на высокий утес — потому как они слишком глупы и не догадываются, что летать не умеют. Причем готов биться об заклад, что и в Старом Королевстве дела обстояли точно так же, только Келондрий не догадывался об этом. Отец рассказывал, что он был вовсе никакой не пастух, а богатей, который писал о пастухах.

— Ну, ты же играешь на свирели, — с задумчивой улыбкой возразил Кашел. Сам-то он был отнюдь не музыкален. Да и времени свободного ему недоставало — как раз на развлечения не хватало. Единственный инструмент, с которым был знаком Кашел, — это бычий рог с деревянным мундштуком, в который он обычно трубил в случае тревоги. — Не сомневаюсь, твоя музыка нравится Дузи.

И он погладил невысокий камень, установленный на пригорке. Камень изображал бога Дузи и по этому случаю был снабжен грубо вырезанным ликом. Надо сказать, он являлся далеко не главным божеством — не чета Пастырю, но местные пастухи, как и сотни лет назад, оставляли перед этим неуклюжим камнем свои скромные подношения в виде цветочных гирлянд и пищи. — И уж наверняка она нравится мне, — добавил Кашел, и его улыбка стала еще шире. Он присел и положил на землю посох с железной подковой, чтобы как следует рассмотреть инструмент друга. Свирель представляла собой набор дудочек из пустотелого камыша, подобранных так, чтобы все дудочки были одинаковой толщины, но разной длины. Затем с одной стороны отверстия заклеили пчелиным воском, а семь дудочек связали при помощи лыка и ивовой лозы. Получилось нехитрое приспособление под названием свирель.

Чтобы произвести звук, достаточно было подуть в верхние отверстия. Кашел считал: если музыкант искусен — а уж Гаррику в этом не откажешь, — то мелодия получалась ничуть не хуже, чем у лесных птах.

— Пожалуй, и овцы не против моей игры, — признал Гаррик. — Вообще-то они не признают меня за настоящего пастуха, но когда звучит моя свирель, они, похоже, не так бессовестно разбредаются по всей округе.

Кашел озирал свою отару с пригорка, попутно пересчитывая животных. Он загибал пальцы правой руки, когда набирался десяток — в ход шел, соответственно, палец на левой руке. Он зорко смотрел, пытаясь разглядеть овец: и тех, что были на виду, и тех, которые еще, похоже, оставались в лесу. Черно-бело-коричневая масть, присущая хафтской породе, делала их трудноразличимыми на расстоянии и тем более среди деревьев даже для такого наметанного глаза, как у Кашела.

Море злобно пенилось у берега, с востока вплотную подступая к пригорку, на котором сидели друзья. Волны никак не утихали даже после того, как недавний шторм окончился. Вскоре взор Кашела уловил неожиданный оттенок в привычной бирюзе.

Некоторые овцы все еще паслись на заливном лугу, выщипывая свежую поросль тростника там, где воды Паттерн-Крик смешивались с приливной волной. Разбавленная морская вода, кстати, придавала баранине немного солоноватый вкус, который, по мнению многих, прекрасно сочетался с соусом из красных водорослей. Таким образом, даже живя в крошечной Барке, Кашел мог убедиться, сколь велик и разнообразен в своих вкусах окружающий мир.

Вороны каркали и подпрыгивали на кучах морской травы, которые оставил после себя шторм. Сегодня им было чем поживиться: дохлая рыба, водоросли, увешанные гирляндами ракообразных, а также нечто и вовсе непонятное, что когда-то плавало во Внутреннем Море, а теперь осело здесь в виде куч мусора. Кашел еще раз подумал, что надо бы проверить отару на предмет насекомых — хотя обычно вороны выклевывали личинки мух и слепней прямо из овец. Это шло у них на десерт.

Юноша еще раз обвел взглядом окрестности. Все было как обычно, и все же его не покидало чувство: что-то не так.

Слегка нахмурившись, Кашел подобрал свой посох и обошел священный дуб, чтобы оглядеть болотистую излучину на севере. Все его подопечные бродили на виду (или угадывались в осоке). И по-прежнему все было в порядке: овцы спокойно щипали траву и методично пережевывали ее — так же монотонно и безостановочно, как дышит спящий человек.

Гаррик подметил настроение друга. Он ничего не сказал, только уперся в нижний конец лука ногой, вцепившись в верхний руками. Используя колено как точку опоры, Гаррик изогнул древко лука и взялся за навощенный конский волос, который служил ему тетивой. Теперь оружие было готово к бою.

Лук Гаррика, изготовленный из твердого тисового дерева, обладал большой поражающей мощностью, хотя в длину едва достигал четырех футов. К сожалению, он был довольно хрупким и плохо переносил длительные нагрузки. Поэтому уж что-что, а тетиву охотник натягивал в последнюю очередь. Непосредственно перед выстрелом.

Однако что ему сейчас-то делать? Так же, впрочем, как и гладкому подкованному посоху, которым Кашел балансировал с такой же легкостью, как другой — легким прутиком. По-прежнему в поле зрения не было ничего тревожного…

Наблюдая краем глаза за Кашелом, Гаррик вставил стрелу и аккуратно натянул тетиву. Он полностью доверял чутью друга, хотя сам лично ничего не замечал, как ни старался.

Темная стоячая поверхность болота вдруг взорвалась миллионом сверкающих брызг. Одна из овец заблеяла и забила передними копытами в воздухе. Вспенившаяся вода скрывала морского демона, который подкрался и схватил животное сзади. Ему на помощь спешила вторая тварь — сомкнуть свои зубы на горле жертвы, чтобы разом прервать и ее крики, и дыхание.

— Здесь еще два! — крикнул Гаррик. Он изогнул свой лук, как это делали на Хафте — перенося вес на левую руку и одновременно натягивая тетиву пальцами правой руки.

Кашел уже и сам заметил вторую пару раскоряченных тел, быстро передвигавшихся в воде. Верхняя сторона тела морских демонов имела крапчатую серо-черно-зеленую окраску. Складчатое брюхо было цвета свежих сливок. Тот, что плыл на виду, поражал своими размерами: в длину он не уступал хорошей телке.

Кашел поднес к губам свой скрученный рог, и в сторону деревни понеслись хриплые звуки предупреждающего сигнала. Когда он достиг цели (об этом возвестило эхо, отразившееся от округлых холмов Барки), Кашел развернулся лицом к берегу, перехватил посох обеими руками и приготовился к схватке.

Сразу четыре морских демона. Старый Хадден утверждает, что ему доводилось такое видеть в юности. Если не врет — то тому уж сорок лет. Должно быть, шторм пригнал в Хафт этих гадин с далекого запада…

Тем временем лук Гаррика ожил: короткое треньканье тетивы сопровождалось долгим вибрирующим звуком дерева — тридцатидюймовая 9 стрела вонзилась прямо меж лопаток того чудища, что вцепилось в горло овце. Рана, несомненно, была смертельной, но могло пройти полдня, прежде чем эта тварь сдохнет. Единственный способ быстро убить морского демона — сломать ему позвоночник или пронзить головной мозг.