Сожженные девочки - Тюдор С. Дж. - Страница 3

Я смотрю на деревянный алтарь.

– Что я здесь делаю, Господи?

– Я могу вам чем-то помочь?

Я резко оборачиваюсь.

Позади меня стоит мужчина. Он худощав и очень бледен. Белую как мел кожу оттеняют лоснящиеся черные волосы, зачесанные назад и открывающие взгляду глубокие залысины. Несмотря на теплую погоду, он одет в темный костюм поверх серой рубашки без воротничка. Он похож на вампира, собравшегося на вечеринку в джаз-клуб.

– Простите, я впервые получаю прямой ответ. – Я улыбаюсь и протягиваю ему руку. – Меня зовут Джек.

Он продолжает смотреть на меня с подозрением.

– Я староста этой церкви. Как вы сюда вошли?

И тут до меня доходит. На мне нет воротничка, а ему, вероятно, сказали только, что сегодня приедет викарий Брукс. Разумеется, он мог навести обо мне справки в Интернете, хотя, судя по его виду, он до сих пор пользуется чернилами и перьями.

– Прошу прощения. Джек Брукс. Викарий Брукс.

Его глаза слегка расширяются, а щеки едва заметно розовеют. Следует признать, мое имя приводит его в замешательство. И также следует признать, что это доставляет мне удовольствие.

– О, простите. Мне очень жаль. Просто…

– Вы представляли меня иначе?

– Ну да.

– Выше, стройнее, привлекательнее?

И тут раздается громкий крик:

– МАМА!

Я оборачиваюсь. В дверях стоит Фло с широко открытыми глазами на побелевшем лице. Включается мой материнский инстинкт.

– Что случилось?

– Там девочка. Она… Мне кажется, она ранена. Пойдем скорее. Скорее.

Глава 3

Девочке не больше десяти лет. Она одета в платье, которое, возможно, когда-то было белым, ее ноги босы… и она залита кровью.

От крови ее белокурые волосы стали грязно-бурыми, лицо покрылось алыми полосами, а платье стало темно-бордовым. Она, пошатываясь, бредет к нам, и ее босые ноги оставляют на дорожке кровавые следы.

Я смотрю на нее, отчаянно пытаясь сообразить, что могло случиться. Может, она попала под машину? Но на дороге нет никаких машин. А крови так много. Как она вообще держится на ногах?

Я осторожно подхожу к ней и присаживаюсь на корточки.

– Привет, милая. Ты ранена?

Она поднимает на меня глаза. Удивительно синие, широко открытые от шока. Она качает головой. Не ранена. Тогда откуда вся эта кровь?

– Хорошо. Ты можешь мне рассказать, что случилось?

– Он ее убил.

Несмотря на жару, у меня по спине ползет холодок.

– Кого?

– Пиппу.

– Фло, – осторожно говорю я, – вызывай полицию.

Она извлекает из кармана телефон и изумленно смотрит на экран.

– Нет связи.

Проклятье. Дежавю накрывает меня с такой силой, что к горлу подступает тошнота. Кровь. Маленькая девочка. Только не это.

Я оборачиваюсь к джаз-вампиру, топчущемуся в дверях.

– Я не услышала, как вас зовут.

– Аарон.

– Аарон, в церкви есть стационарный телефон?

– Да. В офисе.

– Вы могли бы пойти и воспользоваться им?

Он колеблется.

– Девочка… Я ее знаю. Она с фермы Харпера.

– Как ее зовут?

– Поппи.

– Хорошо. – Я ободряюще улыбаюсь девчушке. – Поппи, мы сейчас позовем на помощь.

Аарон все еще на месте. Возможно, это шок, возможно, нерешительность. В любом случае толку от него немного.

– Телефон! – рявкаю я.

Он опрометью кидается в церковь. Я слышу рев двигателя быстро приближающейся машины. Я поднимаю глаза, и в ту же секунду из-за поворота вылетает ренджровер. Визг шин по гравию – и он резко останавливается у ворот часовни. Дверь автомобиля распахивается настежь.

– Поппи!

Из машины выпрыгивает мужчина плотного сложения с соломенными волосами. Он почти бежит по дорожке, приближаясь к нам.

– О боже, Поппи! Я тебя везде искал. Что ты себе только думаешь? Нельзя просто брать и убегать.

Я выпрямляюсь.

– Это ваша малышка?

– Да. Она моя дочь. Я Саймон Харпер. – Похоже, это должно было что-то для меня означать. – А вы кто такая, черт подери?

Я прикусываю язык.

– Я преподобная Брукс, новый викарий. Как насчет того, чтобы рассказать мне, что здесь происходит? Ваша дочь вся в крови.

Он хмурится. На вид он чуть старше меня. Здоровяк, но не толстяк. На лице написана самоуверенность, и у меня складывается впечатление, что он не привык держать ответ ни перед кем, не говоря уже о женщине.

– Это не то, на что похоже.

– В самом деле? Потому что это похоже на кадры из «Техасской резни бензопилой».

Это вырывается у Фло.

Саймон Харпер раздраженно косится на нее, затем снова оборачивается ко мне.

– Я уверяю вас, преподобная, что все это всего лишь недоразумение. Поппи, прошу тебя, подойди сюда…

Он протягивает ей руку. Поппи испуганно прячется за мою спину.

– Ваша дочь сказала, что кого-то убили.

– Что?

– Пиппу.

– О господи! – Он закатывает глаза. – Это вздор.

– Как сказать… Мы можем предоставить право решать, что вздор, а что нет, полиции.

– Пеппу, а не Пиппу. И Пеппа – это свинья.

– Прошу прощения?

– Это кровь свиньи.

Я смотрю на него. По моей спине стекает пот. По дороге медленно проезжает трактор. Саймон Харпер тяжело вздыхает.

– Мы не могли бы войти в церковь и слегка ее помыть? Я не могу везти ее обратно в машине в таком виде.

Я оглядываюсь на покосившийся домишко.

– Пойдемте туда.

Я впервые вхожу в наше новое жилище. Представляла себе новоселье несколько иначе. Фло приносит из сада пару пластиковых стульев, и мы усаживаем Поппи. Мне удается найти под раковиной относительно чистую тряпку и полбутылки жидкого мыла. Я также замечаю там фонарь и паука размером с мой кулак.

– Я посмотрю в машине, – говорит Фло. – Мне кажется, там должны быть влажные салфетки и мой джемпер, в который можно было бы одеть Поппи.

– Отличная идея.

Она снова выбегает наружу. Я думаю о том, что она хорошая девочка, несмотря на норов.

Я сую тряпку под кран и, присев на корточки рядом с Поппи, начинаю оттирать кровь с ее лица.

Кровь свиньи. Как так вышло, что маленькая девочка с ног до головы залита кровью свиньи?

– Я понимаю, что это выглядит ужасно. – Саймон Харпер предпринимает попытку говорить миролюбиво.

– Я никого не осуждаю. Главное правило моей работы.

И еще это ложь. Я смываю кровь со лба и ушей Поппи. Она становится чуть больше похожей на маленькую девочку и чуть меньше – на персонажа романа Стивена Кинга.

– Вы, кажется, хотели что-то объяснить?

– У меня есть ферма. Ферма Харпера. Она принадлежит нашей семье уже много лет. Также имеется своя бойня. Я знаю, что некоторым людям сложно это принять…

Я игнорирую намек.

– Вообще-то, я считаю, что людям необходимо знать, откуда берется еда. В моем бывшем приходе большинство детей считали, что мясо растет в булочках из Макдоналдса.

– Ну да… Вот именно. Мы пытались воспитывать обоих наших детей так, чтобы они понимали, что такое фермерство. Чтобы они не относились к животным слишком сентиментально. У нас никогда не было проблем с Роузи – это наша старшая дочь. Но Поппи более… чувствительна.

У меня возникает ощущение, что слово «чувствительная» – это эвфемизм и на самом деле он имел в виду что-то совсем другое. Я отвожу волосы Поппи со лба и приглаживаю их назад. Она безразлично смотрит на меня своими ярко-голубыми глазами.

– Я говорил Эмме… это моя жена… нельзя было позволять ей давать им имена.

– Кому?

– Свиньям. Поппи это доставляло радость, но затем, конечно, она к ним привязалась, особенно к одной.

– К Пеппе?

– Да.

– Сегодня утром мы повели свиней на бойню.

– Ага.

– Поппи не должно было быть дома. Роузи пошла с ней на детскую площадку, но, видимо, что-то случилось. Они вернулись рано, и я не понял, откуда рядом со мной появилась Поппи…

Он замолкает в растерянности. Я пытаюсь представить себе ребенка, напоровшегося на столь жуткую сцену.