Окольный путь - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 100

«Когда-нибудь ты перехитришь сам себя, Велисарий. Со своими опасными играми. Ты бы мог мне и сказать. Если бы я сам не догадался достаточно быстро и не предупредил ребят, то твой гениальный изобретатель уже лежал бы где-нибудь с кинжалом в спине».

Маврикий повернулся назад к дому.

Конечно Прокопий.

Он снова выдохнул воздух.

«А с тех пор я только и делаю, что останавливаю ребят, готовых воткнуть кинжал в эту спину. Черт побери полководцев и все их хитрые планы!».

Несколько недель спустя Рагунат Рао наконец решил, что избавился от преследователей. Ключевым моментом, как он и надеялся, оказался его поворот на запад. Враги ожидали, что он продолжит путь на юг, воспользовавшись прямой дорогой в Махараштру. Вместо этого он повернул на запад, к заливу Кач.

В последующие дни, пробираясь через соляные болота, он не видел преследователей. Теперь он наконец добрался до моря и был уверен: больше его никто не преследует.

Этой ночью он решил разбить лагерь на берегу. Да, есть шанс, что его заметят, но он настолько мал, что Рагунат Рао решил рискнуть. Он устал от болот. Чистый воздух станет бальзамом на душу.

Он два дня ничего не ел, но не обращал внимания на спазмы. Пост и самоограничения были старыми друзьями. Завтра он начнет путь по берегу, вокруг полуострова Катхиявар. Очень скоро он набредет на рыбацкую деревню. Рао бегло говорил на гуджаратском и не сомневался, что его встретят по-дружески. В Гуджарате позиции джайнов все еще сильны, в особенности в небольших деревнях, расположенных далеко от центров сосредоточения малва. Рао не сомневался: деревенские жители его примут. И помогут ему, не задавая вопросов.

Рао сам не был джайном, но уважал эту веру и хорошо знал ее кредо. Он внимательно изучил ее в молодости и хотя и не принял целиком, принял многие из постулатов их учения и включил в свое синкретическое видение Бога. Точно так же, как и учение Будды.

Потребуется время, чтобы обойти полуостров. И еще больше времени, чтобы пересечь Камбейский залив, омывающий полуостров с другой стороны. После залива лабиринт Великой Страны окажется уже в пределах досягаемости.

Он начал раздумывать о методах, которые может использовать, но быстро отказался от мыслей. У него еще будет время строить планы, основываясь на реальности по мере ее проявления.

На его лице появилась улыбка.

«На самом деле по этому вопросу Усанас оказался прав. Хорошие планы, как и хорошее мясо, не следует готовить слишком долго. Какой великолепный человек! Даже если он и верит самые нелепые вещи: „Вечные и неизменяемые формы“! Вы только подумайте!»

Улыбка сошла с его лица. Как там сокровище его души? Конечно, она в самых лучших руках. Но тем не менее она в самом сердце владений асуров.

И снова он отбросил эти мысли. Рао согласился на план иностранцев. Он не был склонен к бессмысленным сомнениям и к тому, чтобы менять принятое решение. Кроме того, план был хороший, нет, даже отличный. Шакунталу спрятали в том самом месте, где полные надменности малва и не подумают ее искать. Да и в любом случае не было альтернативы. Вспоминая прошлые недели, Рао мог с уверенностью сказать: он не смог бы убежать от преследователей вместе с Шакунталой. И без нее это оказалось очень сложно.

А теперь? Теперь будущее стало ясным. После того как он доберется до Великой Страны, Пантера Махараштры начнет рычать. Известие распространится со скоростью молнии. Ветер снова ударил по врагу. Смертельным ударом! Сатавахана освобождена! Ветер сам несется по горам!

Он создаст новую армию, которая заставит малва бояться Махараштру. В Великой Стране правление асур станет призраком. Их будут видеть только днем, в больших городах. А земля станет смертельной ловушкой для йетайцев и раджпутов и всех разнородных орд дьявола.

Рао стал думать об уловках и тактике, но снова отказался от мыслей. Для этого еще будет достаточно времени. Более чем достаточно.

Он снова улыбнулся, вспоминая свой последний разговор с Шакунталой. Как Рао и предполагал, принцесса пришла в неописуемую ярость, когда он объяснил ей план. Но в конце концов согласилась.

Конечно, не потому, что он убедил ее. Она не верила, что помешает ему убежать от преследователей. Нет, она согласилась из чувства долга. Долга, который молотом вдолбили в ее упрямую, не желающую соглашаться душу.

Она больше не принцесса. Больше не девочка, для которой жизнь — приключение. Теперь она стала императрицей, правительницей разбитой Андхры. Единственной выжившей из огромной династии Сатаваханы. На ее плечах — и душе — лежит судьба ее народа. Ее жизнь больше не принадлежит ей и она не имеет права ею рисковать. Пока она жива, восстание против асуров сможет найти якорь, точку опоры, вокруг которой объединяться. Без нее восстание станет просто выступлением шайки разбойников.

Ее долг — выжить, вступить в союзы, которые нужны кровоточащей Андхре. А на сегодняшний день невозможно представить лучшего союза, чем союз с теми людьми, которые рисковали жизнью, чтобы освободить ее. Эти люди и их цель могут оказаться ключом, открывающим кандалы, надетые Сатаной. Долг. Долг. Долг.

В конце концов она согласилась, как и знал Рагунат Рао. Ее душа не могла поступить по-другому.

Начала появляться старая боль, он по старой привычке загнал ее назад. Но затем, как никогда раньше, позволил ей снова подняться.

«На этот раз, только на этот раз, единственный, я позволю. И никогда больше».

Несколько минут прошло в размышлениях. Он размышлял о необъятности времени, прикидывая, может ли когда-нибудь, при каком-нибудь повороте колеса, появиться мир, когда его душа и ее сокровище не будут навсегда разъединены дхармой.

Возможно. Откуда это знать человеку?

Вскоре мечты ушли.

Его жизнь была подчинена жесткой дисциплине и самоограничениям, эти привычки теперь стали автоматическими. Поэтому он опять загнал старую боль вглубь, причем более жестоко, чем когда-либо раньше.

Возможно, из-за усилия, которое потребовалось для осуществления этой задачи — большего, чем когда-либо раньше, — его мысли обратились к жертвенности. Как правило, он не придерживался древних ритуалов. Рао ценил сами веды, но старые ритуалы не имели для него большого значения. Он давно принял путь бхакти, преданности Богу, даже до того, как культ Махаведы превратил почетные ритуалы в жестокость и варварство.

Солнце садилось над Эритрейским морем, омывая воды и берег сияющим красным огнем.

Да, он принесет жертву.

Рао быстро разжег три ритуальных костра. После того как языки пламени взметнулись вверх, он вынул свое приношение из кожаной сумки.

Рао сохранил только последний лист. Другие он уничтожил в лесу, несколько недель назад, тоже на костре. Если бы при нем нашли другие листы — в случае его смерти или пленения — то они выдали бы человека, написавшего послание. Но если бы малва добрались до последнего листа, то он показался бы им бредом. В любом случае они бы в нем ничего не поняли.

Это послание было самой дорогой вещью, которая ему когда-либо принадлежала. Но он пожертвует им сейчас, выражая таким образом свою преданность будущему.

Перед тем как бросить лист в огонь, он перечитал его в последний раз.

«…как ты можешь представить. Больше я ничего не могу сказать определенно. Он странный. Часто ведет себя как ребенок, полный молчаливой обиды и сожаления. И это большая обида и большие сожаления, в чем я не сомневаюсь. И, я считаю, справедливые.

Но в нем также есть сила, в этом я также не сомневаюсь. И самая большая сила — это сила знания.

Я не знаю его имени. Не думаю, что он сам его знает.

Тем не менее я верю. Вера исходит не из моей религии — хотя и не вижу, чтобы это ею запрещалось, так же считают и самые святые люди, которых я знаю. Вера идет из видения. Видения, которое однажды меня посетило. Я видел тебя, танцующего на грани разрушения.