Мишень - Дрейк Дэвид Аллен - Страница 17

— Йетс и Есилькова. Маклеод обещал Шеннону Йетса и Есилькову.

Они бы поняли, что он хочет сказать, и помогли бы объяснить своим собратьям, что происходит сейчас на их безжизненной Луне. Надо убедить людей не убивать риллианина, чтобы у Шеннона появился шанс убедить риллиан не убивать людей.

Терри одобрила бы его. Это была бесценная возможность, подарок судьбы. Если ему не удастся начать диалог с риллианами, Сообщество Кири навсегда останется в долгу перед человечеством.

Но солдат уже уничтожил один спутник. И уничтожит еще, прежде чем Шеннон доберется до него даже с помощью Йетса и Есильковой.

Шеннон понимал, что его план небезупречен. Но положение, похоже, было безвыходным. Риллианин здесь, чтобы убить его, это его приказ, который он, без сомнения, выполнит, если только не удастся раньше убедить его этого не делать или если люди не прикончат самого риллианина.

Время истекало.

— Йетс, Есилькова, — неумолимо сказал он Элле Бредли через шлем.

Он еще раз проанализировал ситуацию. Риллианин был здесь, и Шеннон был теперь не единственным инопланетянином. Если не удастся поговорить с ним, то Шеннон окажется вместе с Терри раньше, чем ожидал. Но он не боялся. Когда судьба дает шанс, разумное существо пытается его использовать. Теперь ему казалось, что он был рожден для этой встречи с представителем риллиан.

Он был готов. Он больше не бежал от опасности, но шел навстречу ей, пытаясь спасти от гибели юную цивилизацию землян.

Оставалось только сожалеть, что ради этой встречи могут погибнуть разумные существа — люди.

Команда «Кир Стара» была составлена из добровольцев, которые знали, на что идут. Он смотрел на Бредли и думал, что ни она, ни кто-либо другой из ее сородичей, за исключением Йетса и Есильковой, не способен так же пожертвовать собой.

11. ГОСУДАРСТВЕННОЕ ДЕЛО

Когда комиссар Безопасности занимал кабинет инспектора Безопасности, потому что его собственный кабинет ремонтировался, никто на это не жаловался, если не считать самого инспектора.

И видит небо, Сэм Йетс дал ей в прошлом много поводов к этому.

Соня Есилькова сидела на откидном стуле у стены и смотрела — вернее, испепеляла взглядом Йетса, который в данный момент занимал ее стол, раньше принадлежавший ему. Он мог бы легко посоветовать ей перестать дуться, сказать, что все произошло из-за пришельца, а он сам тут ни при чем. Но это была бы ложь. Он уже поступал так раньше: притворялся, лгал. Так погиб его брак с Сесиль. Конечно, это вовсе не значило, что виноват был он один.

Он сделал то, что сделал. Прошлого не вернешь, но ошибки можно не повторить.

— Соня, — негромко сказал Йетс и только теперь понял, что они впервые остались наедине с тех пор, как поднялась суматоха с пришельцем. — Я виноват. Зря я тогда всполошил тебя этим желтым кодом.

Есилькова хотела откинуться назад, но у стула не было спинки, и она уперлась в стену. Тогда она просто закинула руки за голову, переплетя пальцы. Резко выделились сухожилия на ее обнаженных предплечьях.

Теперь, когда она получила повышение, Соня редко носила форму, как и Йетс, когда он был инспектором. Сегодня она надела бледно-зеленые широкие брюки и шелковый пуловер того же цвета, но немного более насыщенного оттенка. Очевидно, под ним был бюстгальтер, но шелк неплотно и эротично облегал ее груди, так что казалось, что под блузкой больше ничего не надето.

Есилькова безразлично уставилась в низкий потолок. Ее светлые волосы были так коротки, что почти не откинулись вниз при движении головы.

— Получил по мозгам, малыш, и теперь раскаиваешься? Что, не надо было подпускать проклятых русских к сенсации века?

Эти слова сошли бы за шутку, если бы не тон, которым они были произнесены.

— Проклятье, — вздохнул Сэм. Он не обиделся. Самое главное уже было сделано — он переборол себя и избежал лжи.

Он никогда не говорил Соне Есильковой, что любит ее. Он не любил ее. Но он не хотел разрушать тех отношений, что были между ними. Он ревновал и поступал соответственно, пытаясь доказать, что он — босс и может управлять ею как хочет.

Есилькова опустила голову, и их глаза встретились.

— Я работаю в ООН, — сказал Сэм. — Пока я работаю хорошо, все правительство США в полном составе может заняться коллективной мастурбацией.

Говоря это, Сэм позволил своему голосу немного дрожать, словно от сдерживаемого гнева. Не то чтобы он очень притворялся, но…

— Они могут… — процедила сквозь зубы Есилькова. Ее глаза сузились. — Тейлор Маклеод может вертеть твоей работой и твоей задницей как пожелает. Не надо тут рассказывать, на кого ты работаешь.

— Я не работаю на Маклеода, — отрезал Йетс, сверкнув глазами.

Есилькова промолчала. Она уже видела его таким спокойным раньше. Спокойствие предвещало бурю.

Йетс облизал губы, но это не помогло: язык его тоже был сухой. Он хрипло сказал:

— Я правда ни о чем таком не думал, когда вызвал тебя. Я считал, что так будет лучше. А если кто-то считает, что я поступил неправильно, ни у кого из них не хватило смелости сказать мне это в лицо.

Соня засмеялась и встала.

— Правда? — переспросила она с кошачьим потягиванием, которое Сэм хорошо помнил. — А меня спрашивал один важный чин, была ли какая-нибудь возможность вывести тебя из игры, когда я поняла, в чем дело.

Йетс приподнял бровь.

— Секретарша этого парня прилетает следующим рейсом, — продолжала Есилькова. Она тряхнула своими светлыми волосами. — Ее виза затерялась в компьютере, поэтому ее, беднягу, продержали двенадцать часов на пересадочной станции.

Йетс тоже встал, стараясь двигаться осторожно. Быстрые движения на Луне приводили к ударам о потолок или о противоположную стену.

— Им придется крепко подумать, прежде чем они решатся превратить дело с пришельцем в игру «ковбои — индейцы».

— Именно этим уже занимаются ваши во главе с Маклеодом, — проворчала Есилькова.

Сказано было ехидно, но напряжение уже спало, и Йетс остался спокойным. Кроме того, это было правдой. Йетс уже научился более или менее оставаться спокойным, когда в глаза ему говорили правду.

Поэтому он усмехнулся и сказал:

— От нас не жди хороших манер. Кроме того, никто не назначал Маклеода заместителем Господа Бога. Что бы он там ни думал.

— Или что бы там Элла ни думала, — подхватила Есилькова.

Йетс покачал головой. Этот жест относился не к последней фразе, а ко всему их разговору.

Он расслабленно оглядел маленькую комнату. Она стала еще более захламленной, чем в период его недолгого пребывания тут. Отчасти в этом была виновата Есилькова. В полицейском участке личного пространства не было ни у кого, поэтому у нее выработалась привычка занимать освободившееся место чем попало. Не займешь ты, займут другие полицейские в следующую смену.

Появилось много новой аппаратуры, которую Йетс как комиссар Безопасности притащил с собой, — она полагалась ему по чину. В трех углах стояли головки голографического проектора, который мог показывать картинки в два раза больше, чем аппаратура, которой пользовался инспектор.

Сейчас все телефоны были отключены, но если бы потребовалось, Йетс мог связаться с Землей или с поясом астероидов через секретный 25 — сантиметровый канал. Для этого у него стоял передатчик, занимающий половину стола.

— Откуда у тебя это? — недоуменно спросил Йетс, показывая на голотанк и стены.

Это был обыкновенный прибор, ничего особенного, но совсем новый. Старая развалина, с которой он намучился, когда еще был инспектором, исчезла.

— Спустя три дня, как я вступила в должность, — осторожно сказала Соня, — пришли какие-то парни, притащили эту штуку и сказали, что это особый заказ от комиссара Безопасности.

— Черт! — ругнулся Йетс. — Черт, да, теперь я вспомнил, это я приказал. Совсем забыл, Соня, — он потер виски ладонями, прикрыв глаза. — Проклятая работа…

— Мы были очень заняты, ты и я… — мягко сказала Есилькова, и ее голос звучал не с того места, где она стояла, когда Йетс закрыл глаза, а ближе.