Игра не для всех. Варяжское море. Воин (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 33

— Какого хрена вы, ублюдки, напали на нас?! Тебя что, послал Бьерн?! Отвечай, свинья, иначе отправишься в преисподнюю сию же секунду!!!

Прочитав отчаянную решимость на моем лице, уже довольно пожилой скандинав не стал запираться и играть в героя-партизана на допросе, а быстро заговорил — как только острие меча неспешно коснулось кожи на открытой шее:

— Нет, тебя приказал убить ярл Флоки — тот сопливый недоносок, прикидывающийся племянником купца!

Вряд ли я смог скрыть собственное изумление, ошеломленный тем, что вечно бухой подросток, спивающий вендов по всему Ругарду, и казавшийся мне каким-то быдловатым бичом, бесцельно слоняющимся по городу, на самом деле есть чей-то боевой вождь:

— Ярл?!

Лицо Гуннара исказилось от боли — свей неудачно пошевелился, — но ответил он торопливо, я бы даже сказал, с энтузиазмом:

— Да, господин! Он стал им после смерти отца, Сверкера Хитрого, сраженного твоей рукой, ромей! И после смерти брата, Эрика Наковальни, убитого на хольмганге могучим ярлом Ратибором!

По спине моей обдало морозом от осознания происходящего — и предчувствия неотвратимо приближающейся беды.

— Флоки — его ведь так зовут? — он ведь взял с собой большую часть хирдманов и отправился на западное побережье, проведать какого-то из знакомых, как я слышал. Так он, выходит, отправился к Ратибору?!

Горе-убийца кивнул с широко раскрытыми от ужаса глазами, после чего добавил:

— Он поклялся отомстить вам — тебе и Ратибору. Вы убили его семью, обесчестили его воинов, обезоружив, но сохранив жизнь. Не сверши он вам возмездия, и ярлы-соседи забрали бы его людей, его усадьбу, его богатства — и саму жизнь. Он взял имя «Мститель» и отправился сюда, на остров — найти вас и свершить месть в нужный час. Когда будет можно безопасно уплыть, уже не боясь штормов — и до того, как сами раны отправятся в набеги.

— То есть этот момент настал сейчас… Но как он хочет убить Ратибора? Думает устроить ему засаду всего с семью воинами? Да у него ближников вдвое больше, и сам ярл стоит в схватке пятерых опытных бойцов!

Свей, чье лицо покрылось крупными капельками пота, отрицательно покачал головой:

— Нет, господин, нет! Он взял с собой много яда — такого, каким было обмазано наше оружие, и другого — коий можно добавить в пищу. Он собирался втереться ярлу Ратибору в доверие с помощью богатого подарка, кинжала с черным клинком, доставленного с далекого востока — страны, лежащей за Персией! А на прощальном пиру в ночь полной луны — то есть следующей ночью! — отравить ярла и его ближников! После чего Флоки отправиться на северный мыс, где когг Бьерна подберет его вместе с хирдманами. Купец же собирается выйти в залив утром, на самом рассвете…

Тут Гуннар лихорадочно облизнул губы и быстро продолжил:

— Если обещаешь сохранить мне жизнь, ромей, если поклянешься мне в этом своим Христом, то я помогу тебе попасть на корабль! Ты легко захватишь его — у Бьерна нет хороших воинов, а вся его команда состоит лишь из десяти человек! Подумай, ты ведь сможешь захватить его со своими людьми — а после захватишь и самого Флоки!

Я машинально кивнул, размышляя над словами свея, а после короткой паузы спросил:

— Но Ратибора я уже не успею спасти?

Скандинав словно бы огорченно покачал головой:

— Увы, нет, господин! Случиться месть или нет — это уже не в твоей власти. Даже если выйти в море прямо сейчас, рискуя в темноте напороться на подводные камни, вы с воинами будете на северном мысе лишь вечером следующего дня. И это в лучшем случае. И тем более, вряд ли вы успеете добраться до бурга ярла до того, как Флоки совершит задуманное. Или не совершит — тут уж воля богов… Проще будет дождаться его на мысе, чтобы не разминуться в дороге. Так что, ромей, клянешься сохранить мне жизнь?

Пока мы разговаривали, на улице уже появились вооруженные люди, несущие факелы в руках и спешащие к месту схватки. Оглядевшись, я недобро ухмыльнулся и ответил:

— Сперва ответь мне, почему ты так легко предал своего ярла.

Лицо Гуннара впервые исказилось от гнева, а глаза прям сверкнули злобой!

— Моим ярлом был Сверкер! А новым должен был стать славный Эрик! А мелкий ублюдок унизил меня, поставив старшим над воинами выродка Хакана! Флоки сделал меня простым хирдманом, забыв о былых заслугах, о пролитой крови в походах его отца и даже деда, он задирал передо мной нос — подлый мальчишка, у коего еще молоко на губах не высохло! Не он, а я должен был вести хирд, и свершить месть! Не он, а я…

Тут свей прервался, и я продолжил за него:

— Не он, а ты должен был стать ярлом… Так говоришь, Хакан стал старшим над воинами убитого мной Сверкера? Что же, вот тебе мое слово: христиане не имеют права клясться. Они могут лишь дать обет совершить что-то хорошее… Но сохранить тебе жизнь — это не то хорошее, за что стоит давать обет. Впрочем, я могу обещать тебе, я даю тебе свое слово, что сохраню твою жалкую жизнь, если все сказанное тобой, окажется правдой — и если ты действительно поможешь захватить Флоки. А если после ты проведешь меня морем до самой усадьбы, и поможешь мне ее захватить… То тогда я обещаю, что сохраню тебе не только жизнь, но и дам равную с собой долю от захваченной добычи. А все хирдманы Сверкера, кто согласятся признать тебя ярлом, сохранят жизни, все, кроме Хакана… И тогда ты сможешь даже стать новым ярлом. Так что, нравится тебе мой уговор?

Гуннар судорожно кивнул, и я коротко усмехнулся: ничего другого от престарелого свея, давно утратившего огонь и мужество молодости, я не ожидал. Но тут же болезненно скривился, вспомнив о мертвом товарище, лежащем позади — а заодно подумав о Ратиборе, чья жизнь теперь находиться в смертельной опасности. И главное, что помочь храброму варягу, коему я пророчил стать конунгом, уже совершенно невозможно… Разве что молитвой.

Машинально я поднял глаза на небо — высоко над головой из облаков проявилась практически полная, растущая луна, тут же залившая все вокруг мертвенным, бледным светом… И вновь мою спину чувствительно обдало морозом: на мгновение показалось, что сквозь привычный облик ночного светила проступил череп! Вот уж воистину «солнце мертвых»…

И как-то сразу вспомнилось, что старожилы в моем настоящем рассказывали, что перед началом Великой Отечественной многим чудился череп при полной луне…

Глава 17

…— За ярла Ратибора! За его крепкую руку и ратное искусство! И его славный хирд самых бесстрашных и могучих воев на свете!!!

— Гойда!!!

Флоки с удовольствием поднес к губам чашу с хмельным медом и осушил ее до дна под одобрительные крики ранов. Мысленно он поблагодарил всех богов за те дни, когда спаивал вендов в Ругарде — они дали ему необходимую закалку, позволившую сейчас сохранить ясность мысли даже после обильного возлияния. Но оно того стоило — трезвые варяги наверняка бы почуяли неладное при попытке угостить их «напитком богов», а так… Так они вряд ли что заметят.

Взгляд сына Сверкера остановился на пустующем на помосте рядом с Ратибором кресле, и мысленно он усмехнулся в очередной раз: сколько всего было придумано им для того, чтобы избавить Любаву от яда на пиру! Сегодня «Мститель» потратил полдня на то, чтобы найти в окрестностях дорогущее греческое вино. Так ведь нашел же! И купил за баснословную цену, собираясь преподнести его жене Ратибора в то время, когда остальным будет подан отравленный «напиток богов». А она просто-напросто занемогла, бабские хвори и немочи… Однако же, оно и к лучшему. Как видно боги действительно на стороне молодого ярла, раз позволили ему беспрепятственно осуществить месть!

Раны, ровно как и свеи, обильно поглощают хмельные меда и жареную на огне дичь, заедая все хрустящим, душистым хлебом. Впрочем, несмотря на выпитое, скандинавские хирдманы выглядят по-прежнему трезвее ближников хозяина дома — сказывается напряжение, в котором пребывают мужи, затеявшие рискованную месть. Кто-то впрочем, назвал бы ее необычайной подлостью — да по сути, так-то оно и есть. Но с другой стороны, любой набег что варягов, что викингов на побережья, когда местные жители не готовы к нападению и не успевают защитить свои жилища и семье, разве это не подлость? Да еще какая! Так что все задуманное Флоки было в духе времени. Другое дело, что свеи могли себя выдать серыми, напряженными лицами, короткими, неохотными шутками, и наоборот, чересчур яростными криками при каждой здравнице! Впрочем, это можно было объяснить скорым отбытием, нежеланием покидать дом столь радушных и хлебосольных хозяев… Но кажется, ранам совершенно все равно на скованность гостей, и их увлекает разве что богатое застолье — думами же своими они и вовсе далеко в будущем, где уже бороздят студеное море на своих ладьях, да берут на меч богатую добычу, совершив при том очередной ратный подвиг… Вроде того, когда были убиты отец и брат Флоки.