Гомункул - Блэйлок Джеймс - Страница 9

После выдворения Пьюла в лавке повисло молчание. Годелл порывисто встал, сдернул с крюка плащ и выбежал наружу.

Сент-Ив был изумлен тем, как быстро и искусно Годелл выставил Пьюла, который, допустим, явно не был человеком их круга, но мог иметь и всецело добрые побуждения. В конце концов, он не принес бы большого вреда похвалой в адрес Оулсби, хотя эксперименты последнего далеко не всегда заслуживали восторгов.

И то правда, даже по зрелом размышлении Сент-Ив не мог определить, какая именно часть работ Оулсби могла так восхитить Пьюла. Это так и осталось загадкой для всех. Очевидно, никто из присутствующих никогда не встречал этого человека.

Кракен высунул голову из кладовой, и капитан Пауэрс жестом пригласил его присоединиться к остальным. Годелл и Пьюл были на время забыты; в ответ на просьбу капитана, Кракен изложил историю о месяцах своей работы на Келсо Дрейка, миллионера, расцвечивая ее пересказами читанного по вопросам науки и метафизики, в глубины которых он имел обыкновение погружаться на ежедневной основе. То, что было ему явлено, он может заверить собравшихся, способно поразить их всех. А вот Келсо Дрейк… ничто в Келсо Дрейке не поражало Билла Кракена. Нет, сэр, Кракен ни минуты не стал бы терпеть людей, подобных Келсо Дрейку, несмотря даже на все их сказочные богатства.

Кракен хлебнул скотча, и лицо его медленно побагровело.

Келсо Дрейк вышвырнул его, пригрозив трепкой. Еще посмотрим, кто кого. Дрейк жалкий трус, он сутенер и жулик. Да пусть Дрейк творит, что заблагорассудится, ему же хуже. Кракен ему еще покажет.

Нет ли у Кракена новостей о машине, осторожно поинтересовался Сент-Ив. Не то чтобы, был ответ, она теперь в Вест-Энде, в одном из нескольких Дрейковых борделей. Сент-Иву это ведомо? Ведомо, но знает ли Кракен, в каком именно борделе? Кракену это не известно. Ноги Кракена не будет в тех борделях. Никаким стенам не удержать вместе их обоих, его и Дрейка. Стены разлетятся во все стороны, и тогда мелкие кусочки Дрейка смертоносным дождем осыпятся на Лондон.

Сент-Ив кивнул. Нет, вечер не принесет новых сведений об инопланетном корабле, ему следовало бы это предвидеть. Кракен тем временем пустился в пространные рассуждения, интересные только ему самому: его внезапно прорвало путаной лекцией об обратном вращении оспицованного колеса, и так же резко он прервал ее, вдруг обратившись к Киблу:

— Билли Динер! — выдохнул он.

— Что? — переспросил захваченный врасплох Кибл.

— Билли Динер, говорю же. Тот малый, что вломился в ваше окно.

— Ты его знаешь? — изумился Кибл. Капитан Пауэрс выпрямился в кресле, прекратив барабанить пальцами по прилавку.

— «Знаешь его»! — пошатнувшись, вскричал Кракен, но развить эту тему не озаботился. — Это Билли Динер, и никто другой, говорю вам. Никто в здравом рассудке и на милю не захочет подойти к этому ловкачу. Работает на Дрейка. Я тоже как-то этим промышлял, но больше ни-ни. Только не на таких, как он!

С этими словами Кракен снова потянулся к бутылке виски.

— Человеку надобно выпить, — объявил он, имея в виду, как посчитал Сент-Ив, человечество вообще и намереваясь восстановить справедливость в отношении всех тех, кто не имел сейчас возможности удовлетворить эту конкретную потребность. После чего Кракен весьма быстро обмяк в кресле и так громко захрапел, что по распоряжению капитана Джек Оулсби и Хасбро перенесли его в кладовую, где устроили на кровати, а по возвращении плотно затворили за собою дверь.

— Билли Динер, — обратился Сент-Ив к Киблу. — Это имя вам знакомо?

— Впервые слышу. Но за взломом стоит Дрейк, теперь это ясно. Годелл был прав.

Эта мысль, кажется, повергла Кибла в уныние, словно бы он предпочел, чтобы взлом организовал кто угодно, лишь бы не Дрейк. Обычный вор-чердачник был для него куда предпочтительнее. Кибл разлил по стаканам остатки виски и со стуком вернул опустевшую бутылку на поднос в тот самый миг, когда Теофил Годелл проскользнул в дверь из ночного мрака и с осторожностью прикрыл ее за собой.

— Прошу простить мое исчезновение, — тут же объявил он. — Едва ли подобное поведение может считаться позволительным для джентльмена, коим я искренне надеюсь оставаться в ваших глазах.

Капитан лишь отмахнулся, Хасбро с упреком поцокал языком.

Годелл же продолжал:

— Я поспешил выдворить мистера Пьюла вон лишь потому, что знаю его, о чем он сам, я уверен, даже не догадывается. Могу вас уверить, этот человек не желает нам добра. Позавчера я видел его в компании вашего Нарбондо, — тут Годелл кивнул удивленному капитану. — Мне показалось, этих двоих объединяет далеко не шапочное знакомство, и пускай мы могли бы подыграть Пьюлу немного и постараться понять, из какого теста он слеплен, я посчитал такой вариант чересчур рискованным: сложившаяся ситуация представляется мне довольно серьезной. Но простите, если я проявил излишнюю торопливость. Спешка была неуместна, но я вознамерился сразу же подтвердить свои опасения и последовал за Пьюлом до Хеймаркет-стрит, где тот встретился с нашим горбуном. Вдвоем они сели в кэб, а я вернулся сюда, стараясь соблюдать приличия и не срываться на бег.

Сент-Ив был потрясен. Очередная тайна!

— Горбун? — переспросил он, поворачиваясь к капитану, который покривился и кивнул. — Игнасио Нарбондо?

Капитан кивнул вновь, и Сент-Ив умолк. Лес, и без того непроходимый, становился все гуще. Не менее таинственным, чем все прочее, было и знакомство капитана Пауэрса со зловещим доктором — достаточно близкое, по-видимому, чтобы капитан старался быть в курсе всех предприятий Нарбондо. Но с какой целью? Этот вопрос не стоило задавать прямо сейчас.

Лэнгдон Сент-Ив вовсе не был единственным, кого немало озадачили последние события; Джека Оулсби, пожалуй, более остальных снедало сердитое любопытство. Он едва был знаком с капитаном, который, по мнению Джека, занимался довольно странными для простого табачника делишками. Годелла он не знал вообще. И уверен Джек был лишь в одном — он либо женится на Дороти Кибл, либо пустит пулю себе в лоб. Малейший намек на то, что она против своей воли могла втянуться в пучину интриг, заставлял его вскипать от гнева. Мысль об Уиллисе Пьюле подавляла Джека ничем не оправданной ревностью. Из окна его спальни, вспомнилось Джеку, отлично просматривалась внутренность лавки капитана. Отныне он постарается не спускать с нее глаз.

Скоро пробьет час ночи, а добиться ясности так и не выходило. Подобно хорошему стихотворению, ночное происшествие породило больше вопросов и обнажило больше тайн, чем пока удалось разрешить.

Шестеро договорились встретиться через неделю или раньше, если случится нечто примечательное. На том и разошлись: Кибл и Джек — через улицу, Хасбро и Сент-Ив — в сторону Пимлико, Теофил Годелл — к Сохо. Кракен остался у капитана, ибо вряд ли кому удалось бы пробудить его до наступления утра, несмотря на душераздирающий плач ветра, гремевшего ставнями и свистевшего под карнизами крыш.

III

КОМНАТА С ВИДОМ

Открытые двери питейных заведений и недорогих гостиниц вдоль Бакеридж-стрит клубились табачным дымом, выплывавшим наружу, чтобы раствориться в лондонском тумане, желтоватом и едком в недвижном воздухе.

За одной из таких дверей любой заглянувший на огонек посетитель увидел бы сухопарого старика, который сидел за столиком в темном углу перед недопитым стаканом кларета и, отнюдь не скрываясь, обрезал неровности на краях фальшивых полукрон и шлифовал их миниатюрным трехгранным рашпилем. Работой этой он занимался весь вечер, неустанно швыряя очищенные голубоватые монеты в корзинку, прикрытую стопкой религиозных трактатов, суливших приближение Судного дня.

Сбытчиков монеты он не нанимал, предпочитая распространять ее с большей выгодой и риском через верных своих агнцев, понимавших, что они трудятся во благо Шилоха, Нового Мессии. Славные выходили монетки: только посеребрить, и они посодействуют делу рук Божиих. Близилось время, когда труд сей придет к концу. Преподобный Шилох исчислил появление ужасного дирижабля с точностью до дня. Дважды оно случалось ранним утром, а в последний раз, четыре с половиной года тому назад, знамение явилось с запада, озаренное тускневшей луной, и его до невероятия живой пилот всматривался с небес на кишевшие народом улицы и площади.